В нем нашел отражение новый взгляд на структуру радиоразведки. В частности, высказывалось предложение свести фронтовые и армейские средства радиоразведки в дивизионы, а радиоразведывательные корпусные средства – в роты.
Дивизиям предлагалось на время боевых действий придавать взвода пеленгаторов.
Важен был и еще один аспект. Проект предусматривал формирование радиоразведывательных частей, которые работали бы в интересах противовоздушной обороны больших объектов, наблюдение за прорвавшимися в тыл группировками противника, а также обеспечение радиоразведкой объединений, не имеющих собственных радиоразведывательных средств.
Здесь следует отметить, что еще в 1931–1933 годах в планы командования РККА закладывалась, я бы сказал, прорывная задача – развертывание сети стратегических радиопеленгаторов с дальностью действия до 4000 км.
На западе эти пеленгаторы планировалось разместить в Мурманске, Новгороде, на юге – в Николаеве, Батуми, на Дальнем Востоке – в Охотске и Иркутске, в Средней Азии – в Ташкенте. Так вот этот документ и возлагал ведение глубокой стратегической радиоразведки, а именно – разведки радиостанций главного командования противника, штабов фронтов и армий, крупных военно-морских и военно-воздушных баз – на стратегическую радиоразведывательную сеть командования РККА.
К 1934 году в радиоразведке было введено централизованное управление пеленгованием. Теперь приемному радиоцентру роты передавалось управление пеленгаторами всех пунктов. Передавался также командный приемник и приемники, предназначенные для ведения перехвата.
... Наступил 1935 год. Его можно считать годом коренных перемен в истории развития радиоразведки. Увеличилась численность командиров и военнослужащих, возросло техническое оснащение, в войска поставлялись новые образцы. Радиоразведка приобрела определенный опыт.
Все это заставляло искать новые формы организации службы и методов ее работы.
Именно в этот год была окончательно определена форма организации радиоразведывательной воинской части. Им стал отдельный разведывательный радиодивизион.
Таким образом, на базе отдельных тяжелых радиопеленгаторных рот было создано 9 отдельных разведывательных радиодивизионов. По одному – в Ленинградском, Белорусском, Среднеазиатском, Забайкальском военных округах и Кавказской Краснознаменной армии, по два – в Украинском военном округе и Особой Краснознаменной Дальневосточной армии.
В штате радиодивизиона состояли: приемный центр и центр обработки, 4 пеленгаторных пункта и учебная рота. Теперь в дивизионе было 20 автомобилей.
Радиодивизион, как форма организации, просуществовал до конца Великой Отечественной войны.
В Центре также была изменена структура руководящего органа радиоразведки. Теперь вместо секции развернули отдел из трех отделений – оперативного, организационно-мобилизационного и технического.
В научно-исследовательском институте связи создали отдел радиоразведки, куда вошла и ранее работавшая пеленгаторная лаборатория института.
При подведении итогов 1935 года руководство разведуправления так оценило нынешнее состояние службы: «Благодаря чрезвычайной помощи высших органов и очень большой старательности подчиненных частей радиоразведка за последний год сделала большой шаг в своем развитии. Выражаясь образно, она крепко вцепилась в противника и, надо полагать, его не выпустит».
И действительно, эта оценка была вполне реальной. Только за 1935 год радиоразведка Красной армии вскрыла более 30 способов кодирования радиограмм противника. Эта работа успешно велась сразу в нескольких дивизионах – в 1-м дивизионе Ленинградского военного округа умело действовали помощник командира взвода Мухин и командир отделения Куивкаев, в 4-м дивизионе Киевского военного округа – начальник штаба Уханов, помощники начальника центра обработки Мальцев и Рогожников, переводчик Яценко.
На Дальнем Востоке начальник штаба 8-го дивизиона Лиокай вместе с командиром взвода Плигиным, переводчиком Сорокиным и начальником приемного центра Мудровым вскрыли код, применявшийся в сети командования японской армии.
Однако были и узкие места, например, проблема внутренней связи в частях радиоразведки. Для ее решения некоторым дивизионам предоставили постоянные провода, но тем не менее эта проблема окончательно оказалась не решенной. Более того, проводная связь, как средство обеспечения синхронной работы, подвергалась сомнению.
«Я неоднократно задумывался над вопросами управления, – писал в 1935 году в Центр командир 3-го радиодивизиона К. Нехайчик, – очерченными в соответствующих приказах Наркома, применительно к своей части. Речь идет об управлении дивизионом именно в военное время. У меня почему-то складывается впечатление, что пользование (тем более регулярное) постоянными проводами для связи штаба с радиоразведывательными пунктами – вещь проблематичная.
Рождается мысль о желательности иметь при каждом радиоразведывательном пункте и штабе какую-то, по габаритам маленькую, но достаточно дальнобойную коротковолновую радиостанцию. В этом случае при наличии гибкого кода или шифра можно было бы не бояться длительных перерывов (нарушений) проводной связи».
К. Нехайчик оказался прав. Это подтвердили учения войск Московского военного округа. В приказе по войскам, подводившем итоги маневров, отмечалось: «Радиоразведка не могла в полной мере выполнить задачу. На результатах ее работы сказалось отсутствие проводной связи с одним из пеленгаторов. Радиоразведка не могла определить местонахождение радиостанций».
И тем не менее, несмотря на недостатки и нерешенные проблемы, следовало признать: в последние годы радиоразведка сделала серьезный прорыв и стала реальной силой в борьбе с противником. В основе прорыва лежал большой труд людей – командиров, бойцов, специалистов радиоразведки.
В 1936 году этот воинский труд был по праву отмечен: радиоразведчик К. Нехайчик награжден орденом Ленина, И. Миронов и В. Мухин – орденами Красной Звезды. Орденами «Знак Почета» были удостоены К. Ботнер и С. Грабияш.
«И летели наземь самураи...»
17 июля 1936 года в эфир полетело сообщение. Фраза, повторенная радиооператором несколько раз, казалась вполне безобидной. «Над всей Испанией безоблачное небо» – звучало в радиоприемниках. Однако вскоре станет ясно – эта фраза-сигнал к путчу правых сил. Отряды Иностранного легиона и наемных марокканских войск начали действовать.
Уже через два дня 19 июля газета «Правда» сообщала: «Часть армии в Марокко подняла оружие против Республики. Сухопутные, морские и воздушные силы, верные Республике, выступили против мятежников».
Вскоре путч охватил большинство гарнизонов, дислоцированных по всей Испании. Мятеж поддержали крупные землевладельцы, монархисты, фашисты, высшее духовенство католической церкви. Основную ставку путчисты делали на армию, и особенно на офицерский состав.
«Военно-фашистским повстанцам в Марокко, – писала в те дни газета «Известия», – удалось высадить десант на территории Испании, в районе Кадикса, и овладеть городом. Одновременно командующий второй дивизией в Севилье поднял там восстание против правительства и захватил власть в городе. Высадившийся в районе Кадикса, десант соединился с войсками, восставшими в Севилье».
