Американец получил пушечный залп и стал падать. Пилот дотянул до моря, сел у кромки воды на гальку, обнажившуюся во время отлива. Летчика подобрала служба спасения, а через час – другие американские штурмовики подвергли район посадки «Сейбра» бомбежке. Но к этому времени начался прилив и самолет поглотило море.
А ночью наши летчики вытащили «Сейбр» и замаскировали под стог сена. Переждали день и следующей ночью обрезали крылья самолету и по узкой дороге доставили его на аэродром Альдун.
Вскоре машину разобрали, упаковали в ящики и доставили в Москву. Одним из самых ценных обретений стал тот самый оптико-радиолокационный прицел, обеспечивающий самолету возможность успешно действовать как днем, так и ночью.
Кстати говоря, операторы группы Лисиченко, оснащенные станциями радиотехнической разведки «Пирамида», прекрасно засекали серии импульсов этих самых оптико-радиолокационных прицелов американских истребителей «Сейбр». Было подтверждено, что работают они в прежнем, известном нам диапазоне. Более того, анализируя последовательность серий импульсов, Устименко и его коллеги пришли к выводу, что обзор пространства в прицеле производится узким лучом, движущимся по гипоциклоиде. Этот способ казался наиболее рациональным, дабы избежать запаздывания в обнаружении цели при высоких скоростях полета.
... Пролетели месяцы командировки на Корейскую войну. Группа офицеров возвратилась в Москву. Руководству было доложено: американцы воевали в Корее теми же радио- и радиолокационными средствами разведки, которые они применяли во Вторую мировую войну. В области авиационных средств подтвердилось использование нового типа истребителя Ф-86 «Сейбр». В артвооружении американцы применяли инфракрасный стрелковый прицел.
Таким образом, задачи, которые ставились перед группой, были выполнены.
Правда, представитель радиоразведки Александр Устименко в своем отчете записал: «Жаль, что мы задействовали такое ограниченное количество средств радио- и радиотехнической разведки в Корее и не послали туда полнокровный дивизион или полк, который позволил бы охватить наблюдением радиосвязь как сухопутных войск, так и тактической авиации, а также их взаимодействие. Такой опыт был бы ценным для нашей службы».
«Полярники» из ГРУ
Осенью 1954 года заместитель командира 1-й отдельной радиобригады ОСНАЗ полковник Петр Шмырев был вызван в управление кадров ГРУ.
– Вот что, Петр Спиридонович, – лукаво улыбнулся кадровик Павел Васильев, – наглаживай шнурки и вперед к порученцу министра. Он тебя ждет.
– Порученец министра? Меня? – удивился Шмырев.
– А чего растерялся, не хочешь пообщаться с генерал-лейтенантом Потаповым? – продолжал в том же тоне Васильев.
Но Шмыреву было не до улыбок. Он ровным счетом ничего не понимал. С какой это радости генералу Потапову захотелось побеседовать со скромным заместителем комбрига. Казалось, ответ на подобный вопрос должен был дать Васильев. Но тот только руками развел:
– Поверь, сам не в курсе. Но мне кажется, что тебе предложат новое место службы. Возможно, с повышением. Просто так порученец министра не вызывает, сам знаешь...
Кадровик оказался прав. Генерал Потапов долго ходить вокруг да около не стал. Он вытащил из ящика стола какую-то бумагу, пробежал ее глазами и сказал:
– Вот, товарищ полковник, запрос на вас из главного штаба ПВО страны. Главком просит назначить Шмырева Петра Спиридоновича в аппарат начальника разведки войск противовоздушной обороны страны.
Генерал протянул ему запрос, мол, убедись сам, и кивнул:
– Вы как, согласны или хотите подумать?
Теперь Шмырев понял, откуда дует ветер. Недавно начальником разведки войск ПВО был назначен генерал-лейтенант Петр Петрович Евстигнеев. В войну он руководил разведкой Ленинградского фронта и, разумеется, знал своего подчиненного заместителя командира 623-го радиодивизиона Шмырева. Теперь Евстигнеев собирался развернуть в войсках ПВО свою радиоразведку и, видимо, вспомнил о нем.
Однако это предложение не обрадовало полковника. Ему нравилось служить в войсках. На своей должности замкомбрига он уже находился три года, чувствовал себя вполне уверенно, дело знал. С командиром Иваном Мироновичем Мироновым у него были хорошие отношения, он полностью доверял Шмыреву. Словом, работать было интересно и уходить оттуда ему не хотелось.
Собственно, это он и сказал Потапову и попросил оставить его в бригаде. Генерал отнесся к такому заявлению спокойно и отпустил Петра Спиридоновича с миром.
Шмырев возвратился в ГРУ и доложил о результатах встречи первому заместителю начальника генералу Федору Феденко. Федор Александрович был человеком грубым и невыдержанным. Рассказывая о том случае, Шмырев охарактеризовал Феденко одним словом: «солдафон».
Он напустился на Шмырева: мол, кто ты такой, тебе порученец министра предлагает, а ты ломаешься, мол, не хочу. Приказал писать объяснение. Петр Спиридонович написал.
К счастью, никаких последствий разговор этот в будущем не имел. Однако спокойная служба в бригаде для Шмырева закончилась. Вскоре его вновь вызвали в кадры и предложили перейти на службу теперь уже в центральный аппарат ГРУ – в отдел радио- и радиотехнической разведки, которым командовал генерал-майор Анатолий Зюбченко. Шмырев согласился.
Зюбченко не был специалистом в области радиоразведки. В Центр его перевели с Дальнего Востока, где во время войны он возглавлял разведку одного из фронтов.
Анатолий Константинович сменил на этом посту полковника Тюменева. Правда, после Тюменева должность руководителя отдела несколько лет исполнял полковник Иван Логинов, но начальником его так и не утвердили.
Заместителем у Зюбченко был полковник Михаил Рогаткин, легендарный радиоразведчик с довоенных времен, создатель службы радиопомех.
Отдел состоял из трех отделений, которые возглавляли полковники М. Чеканов, А. Борсяков и П. Костин. Была еще группа полковника А. Устименко. Она занималась изучением возможностей разведки ядерных взрывов.
Полковник Петр Шмырев был назначен заместителем начальника первого организационно-планового отдела. Так началась его служба в центральном аппарате ГРУ.
В тот период, в конце 40-х – начале 50-х годов атомная бомба перевернула взгляды военных теоретиков и практиков на характер ведения войны. В военной стратегии окончательно утвердилась концепция, в основу которой был положен тезис о ведущей роли ядерного оружия.
Из союзника США быстро превратились в главного противника СССР. И пока межконтинентальные баллистические ракеты, как основные носители самого мощного в мире оружия, еще только разрабатывались, на передний план вышла стратегическая авиация. И поэтому Соединенные Штаты Америки и Канада активно строили новую систему раннего радиолокационного обнаружения и управления авиацией.
К созданию этой системы они подошли основательно. Построили три радиолокационные линии. Первую – «Пайнтри лайн» из 33 станций – разместили вдоль южной границы Канады. Обошлась она в 50 млн. долларов и была завершена в 1954 году. Она обеспечивала опознавание и перехват целей над территориями США и Канады. Однако система страдала существенным недостатком – имела малую глубину эшелонирования и слабо улавливала низколетящие цели.
