«На вторые сутки, когда стрельба началась, они начали звереть. Хромой орал: если хоть на метр отойдешь, убью. И по пять-десять человек в окна выставляли, чтоб кричали.
Когда у меня уже не было сил кричать, этот хромой ударил меня прикладом в ухо. Я только увидел, что бьет, и потерял от удара сознание.
Во время штурма хромой нас поставил на расстрел, лицом к стенке. Всех, кто был в коридоре».
А вот совсем иные впечатления. Судя по всему, заложник из другой «кучки».
Николай Бригида, 68 лет:
— В воскресенье после обеда у нас концерт был. Чечены принесли гитару, и один сел на площадке, начал играть и петь песни Высоцкого. И голос похожий был. А потом лезгинку как начали выбивать! Воскресенье, понедельник все концерты давали.
А вот у буденновской бабушки, мимо дома которой проходили террористы, получился иной концерт, смертный.
Нурик, армянин, 24 года:
— Если кто из окон выглядывал, боевики прикладами стекла ломали, стреляли туда. Одна бабушка выглянула, ей рукой показали: давай, мол, иди сюда. Она показывает, нет, не выйду. Снайпер ее сразу убил, в голову.
Нурик был в числе тех, кто видел, как зверски убивали летчиков. Вот что он рассказал:
«А что касается расстрела военных… На моих глазах троих летчиков и двух милиционеров расстреляли. Их потом на носилках в морг, кажется, унесли. Их рядом так поставили и… Да какое там в голову! В голову, ноги, тело — очередями автоматов сплошное решето сделали. Их сразу человек по семь-восемь становилось, у каждого в магазине по сорок пять патронов, и они еще сорок шестой в затвор вставляли. И вот этот магазин полностью по людям…
На расстрелянных, я видел, рубашки как решето были. Бандиты боялись, сидели за дверями, а гражданские носили».
Заложнику Михаилу повезло больше, его не мучили, не били прикладами в ухо, он не стоял под дулом автомата и даже не видел расстрела со стороны. И у него иные чувства.
«Относились чечены к нам просто. Заложник? Сидишь и сиди. В туалет — по одному.
Приносили шоколадки, конфеты женщинам. Простить бандитов нельзя за то, что они женщинами прикрывались. Но я их понимаю».
Видите, он их понимает. А вот 15-летняя Инна Кисленко, на глазах у которой умерла девочка, вряд ли поймет террористов.
«Утром они стали собираться, радостные такие, маски перед отъездом свои понадевали. А девушка их, Раиса, вообще плакать стала, мол, нам не хочется вас покидать, вы такие хорошие, мы тоже хотим мира… А там в полу, в каждой выемке кровь…»
Что тут еще добавлять? Для всех, кто наивно верует в «шоколадные конфетки террористов» и их разговоры о мире, пусть повторяют слова Инны Кисленко — «там в полу, в каждой выемке кровь…». Сильнее не скажешь. Это и есть истинный оскал террора.
КАК ОТПУСТИЛИ ТЕРРОРИСТОВ
22 июня 1995 года в Москве хоронили трех бойцов группы «А» — Владимира Соловова, Дмитрия Рябинкина и Дмитрия Бурляева. Хоронили тихо, без особых почестей. Героев посмертно не дали, хотя они настоящие герои. Телевидение показало короткий сюжет с похорон, на том все и затихло.
А мне почему-то вспомнилась Москва четырехлетней давности. Наплыв народа. Первые лица государства открывают траурный митинг. Столица склоняет знамена. Портреты в черных рамках на первых полосах газет. Телеочерки на телевидении. Трое погибших за демократию. Вне всякого сомнения, те парни шли на БМП с благими намерениями. Хотя БМП шли совсем в другую сторону. Так какой же подвиг совершили они?
Размышляя над этими фактами из нашей жизни, вспоминаю слова без сомнения великого писателя и демократа Владимира Максимова, сказанные им на исходе 1992 года:
«Мы находимся в состоянии общественной шизофрении». К этому могу лишь добавить, что болезнь крайне запущена.
Дабы подтвердить максимовский диагноз, расскажу о подвиге троих альфовцев во время штурма больницы. Ну а выводы, надеюсь, читатель сделает сам.
Итак, волей приказа «Альфа» была брошена на пулеметы.
Рассказывает сотрудник группы «А» майор В. Денисов:
— В районе морга, у гаражей одну из групп прижали к земле бешеным пулеметным огнем. Они залегли у маленькой стеночки, а крупнокалиберный пулемет прошивает ее насквозь. В группе уже четверо раненых. Батареи в станции садятся, и я еле слышу, как они просят о помощи.
Связываюсь с ними, спрашиваю — нужна ли помощь? Отвечают, что дело совсем худо.
А у нас обещанной «брони» нет, но выручать ребят надо. Посылаю вперед четверку своих снайперов. Они-то и успели пройти всего метров тридцать, как попали под пулеметный обстрел, а потом их накрыли из гранатомета. Поднялись после обстрела трое из четверых. Слышу: «Маяк-один» к «Маяку-пять». Отвечаю: «Маяк-один, слушаю тебя» — «У меня нулевой».
Поначалу не поверил, помехи в эфире большие, переспросил. Они вновь дали подтверждение — у них погибший. Им оказался снайпер Дмитрий Бурляев.
Смертельное ранение Дима получил примерно такое же, как Геннадий Сергеев в девяносто третьем у Белого дома. Правда, рука была не задета, но пуля пробила легкое, сердце.
Лейтенант Дима Бурляев. Мне о нем рассказал «кадровик» управления «А» подполковник Александр Горбачев.
Дмитрий вырос в Москве, с детства мечтал попасть в «Альфу». Однако, как известно, зеленых юнцов в группу антитеррора не берут, и Бурляев, закончив среднюю школу, пошел работать электромонтажником. Потом срочная служба. После увольнения опять рабочий коллектив.
Только в 1991 году он был принят на службу в госбезопасность. Но пока не в группу «А», а в 7-е управление. В «семерке» служил хорошо, но постоянно «просился» в «Альфу». Через четыре года лейтенант Дмитрий Бурляев стал бойцом подразделения антитеррора.
В Буденновске снайпер Бурляев лично уничтожил несколько басаевских бандитов, прикрывал огнем выдвижение оперативной группы. Он погиб в снайперской дуэли с врагами.
Вторым погиб Дмитрий Рябинкин. Отличный парень, классный рукопашник. 24 года. Мужик смелый, рисковый.
Их группа прошла травматологический корпус, и там пулеметчик прижал их огнем. Еще несколько секунд и у морга были бы и раненые, а может, и убитые. Выручил Рябинкин. Он в кувырке уходит в сторону и с колена снимает пулеметчика. И уходит под здание.
А тут команда отходить. Ну, командир: Дима, оттягиваемся. Он, прикрывая ребят, привстал, и сразу же снайпер сверху, с третьего этажа, метров с тридцати убил его. Снайпера сняли, но Диму уже не вернешь.
Пуля террориста пробила каску. Мне кажется, что снайпер засек его с первой очереди и выжидал, выслеживал.
Вообще он как жил — горел, так и погиб, словно сгорел. Когда после боя мы пришли на место гибели, увидели: кровь превратилась в пепел.
Володя Соловов оказался третьим в этом ряду. Там, у гаража, плотность огня оказалась такой, что всякое живое должно было погибнуть. Шаг сделал из-за угла гаража. Игорь Зайцев — ранен. Его оттащили. И тем не менее трое ребят туда просочились. Как трудно представить. Фантастика!
