«Я начал с того, что прекратил “посиделки на базе” и наладил жесткую дисциплину в коллективе. Проработав в Финляндии, я вернулся в “Динамо” с определенными знаниями, методикой построения тренировочного процесса. Начал с того, что сделал акцент на совершенствовании атлетической подготовки. Кулагин тогда шутил: “Ты с утра давай им такие тренировки и нагрузи их так сильно, как следует, чтобы они у тебя сами к вечеру о бутылке забыли”. Мы начали много бегать, больше внимания уделяли физической подготовке, в этом я многое взял от финнов. Почти все ребята, надо отдать им должное, внешне не показывали недовольства, хорошо тренировались, и потихоньку “Динамо” стало прибавлять в выносливости и атлетизме, – рассказывает мне Владимир Юрзинов. – Сейчас некоторые из них могут обижаться на меня, на мои жесткие меры, на методы работы, но у меня на этот счет мнение другое. Я считаю, что, наладив дисциплину, отбив охоту к определенному виду досуга, я продлил им спортивное долголетие и саму жизнь. Тем более, повторюсь, что могу вам назвать уйму фамилий их сверстников, которые погибли из-за болезненного пристрастия к водке».
«Конечно, у Аркадия Ивановича была значительно более крепкая тренерская закваска, все ребята его боготворили, справедливо считая его своим вторым отцом, – говорит Виталий Давыдов. – Володя Юрзинов привнес в тренировочный процесс новые элементы, более углубленно стал работать над физической подготовкой, так как “Динамо” в 1973–1974 годах стало заметно уступать своим главным конкурентам, конечно же ЦСКА, в атлетизме и выносливости. Безусловно, у Юрзинова, который, как тренер, был более жестким в сравнении с Чернышевым, на этой почве возникали определенные конфликты с игроками, которые, к счастью, удавалось разрешить внутри коллектива».
С момента основания «Динамо» в 1946 году и почти до середины 1970-х Аркадий Иванович Чернышев находился у руля динамовской команды. Именно он сформировал стиль игры динамовского хоккейного клуба, который Владимир Юрзинов не стал ломать. Специалисты и болельщики знали, что Чернышев подбирал игроков и ставил тренировочный процесс под атакующий хоккей, но с оборонительным уклоном. «Динамо» с момента своего создания большое внимание уделяло защите собственных ворот.
«Динамовцы всегда умели классно обороняться, и если мы им сразу не забивали, то у нас с ними получались сложные матчи», – вспоминает Борис Михайлов. Теряя шайбу в чужой зоне, четыре динамовских игрока моментально возвращались к синей линии, а один, оставаясь в зоне соперника или средней зоне, прессингуя, мешал сопернику начать атаку. Этой тактики «Динамо» придерживалось десятки лет, она стала своеобразной «визитной карточкой» бело-голубых.
«К тому времени у меня за спиной был пройденный в Финляндии комплекс подготовки хоккеистов. Когда я понял, что одним махом ситуацию не решить, то выработал целый перечень мер: от наказания до стимулирования игроков. Дело не ограничивалось беседами, приходилось даже штрафовать рублем. Чтобы игроки не ворчали на меня, дескать, Юрзинов необъективен, придирается к хоккеистам, в “Динамо” мы создали специальную научную группу, которая при помощи датчиков и аппаратуры определяла технико-тактические действия каждого конкретного хоккеиста. Игроки буквально опешили, когда увидели, что я привел на тренировку ученых мужей с электронной аппаратурой. Помню, Валера Васильев обронил тогда шутку, мол, готовься, “Динамо”, на хоккеистах сейчас будут ставить научные эксперименты», – улыбается Владимир Юрзинов.
«Помню один забавный эпизод, связанный с этими “электронными отрезками”. Васильев и Мальцев, всегда подспудно соперничая в “Динамо”, кто из них имеет больший авторитет в коллективе, стремились быть первыми во всем. Страшно они не любили проигрывать не только в играх, но и на тренировках, – продолжает Юрзинов. – Уже позже, когда мы в “Динамо” взяли из Пензы Васю Первухина, он постоянно оказывался первым по результатам тестов во время беговых упражнений. После первого теста, когда аппаратура показала, что лучшим стал Первухин, ко мне подъехал Мальцев и сказал, что такого не может быть. “К чертовой матери вашу аппаратуру, она барахлит у вас, давайте устроим повторный забег”, – завелся капитан команды, который страшно обижался, когда проигрывал. После второго упражнения Вася опять оказывается лучшим, и теперь ко мне едет Васильев, нервно произнося: “Как, опять Первухин?!” Саша с Васильевым чуть не разнесли мне эту электронную систему. Успокоились они только после того, как я им открыл секрет, что в юности Василий Первухин был чемпионом Пензы по бегу на коньках. Саша был не просто игрок. Это был соревновательный игрок, который ни за что тебе не проиграет ни в баскетбол, ни в теннис, ни забег на тренировке».
«Помню, один раз, уже в самом начале 1980-х годов Саша сказал мне с его особой грустью: “Подождите, вы нас сейчас душите, а мы, старики, вас терпеливо слушаемся, а вот станут в сборной заправлять дерзкие, молодые хоккеисты, как Ларионов, Крутов, и вы еще увидите. Тогда вы нас и вспомните”, – говорит Юрзинов. – Опытный тренер знает, что все звезды всегда чем-то недовольны. Сегодня светит солнце, но оно слишком яркое. Завтра идет дождь, но он слишком нудный. Все талантливые и великие хоккеисты, с которыми я играл или которых тренировал, на моей памяти были ранимыми людьми, а Саша с его обостренным чувством справедливости и поэтической натурой – вдвойне. К тому же, принимая “Динамо”, я тоже был относительно молодым человеком, мог им в запале ответить».
Надо отдать должное Юрзинову. В интервью со мной он дипломатично обошел конфликтные ситуации, возникавшие у него с Мальцевым и Васильевым, а если и говорил о каких-то размолвках, то переводил это в разряд шуток. «Давайте-ка, я лучше расскажу вам, как они сборы проводили. Или еще лучше спросите сами потом у них, чтобы картину дополнили, – маститый тренер вспоминал, улыбаясь, явно приятные для него, веселые моменты из спортивной жизни. – Аркадий Иванович любил проводить сборы команды в эстонском Отепе. Это курортное местечко приглянулось ему, когда он там проводил однажды свой отпуск. Со мной же они поехали в местечко Зарасай в Литве».
Юрзинов выдерживает большую паузу, потом смеется: «Ох, они потом стонали, особенно сравнивая с теми условиями, что создавались для них прежде, в Эстонии. Со мной – обычная “однозвездочная” деревенская, с позволения сказать, гостиница, а никакой там не отель. Спали, в том числе и чемпионы мира, без каких бы то ни было поблажек по шесть – восемь человек в номере. Взяли, помню, первый раз на такой сбор братьев Голиковых. Они приехали, посмотрели на условия и говорят: “Да вот, мы даже в ‘Химике’ на сборах жили в отелях, не то что здесь. Что, ‘Динамо’ найти нормальную гостиницу не может?”
Мальцев посмотрел на них своим внимательным взглядом, от которого, что называется, мурашки по коже, и тихо так оборвал их на полуфразе: “ ‘Динамо’-то все может. Ничего, и здесь привыкнете”. И нормально, пообвыклись. Правда, Валера Васильев отреагировал на эту ситуацию с юмором. Он взял большой лист ватмана, написал на нем большими буквами – “Приказано выжить!”, а под ними начертил дни календаря, которые потом зачеркивал большим фломастером. Дескать, день наконец-то прожит, готовимся к следующему».
О сборах, практиковавшихся во всех советских командах без исключения, кстати, следует сказать особо. На тренировочных базах игроки проводили по одиннадцать из двенадцати месяцев в году. «Сейчас любой может сказать, что нас держали под замком. Да, были длительные сборы, но все к этому адаптировались», – вспоминает Борис Михайлов. Такое «осадное сидение» у хоккеистов, как правило, изредка прерывалось праздниками, небольшими отпусками «домой на побывку» вечером после игр. Или когда тренеры после окончания сезона, но еще до отпуска, «снизойдут» дать выходной. А так одна и та же рутина, одни и те же лица…
