Игроки тех лет постоянно доказывали свое мужество на площадке. «Принять на себя шайбу, посланную мощным броском, да еще с небольшого расстояния, решится совсем не каждый игрок: боль мучительная. И когда видишь, как встает со льда защитник, принявший на себя сильнейший щелчок армейца Анатолия Фирсова, Александра Бодунова из “Крылышек” или кого-то из канадских нападающих, когда видишь, как он морщится, корчится от боли, но все же встает и, ковыляя, спешит на помощь партнерам, то волей-неволей заражаешься мужеством товарища, его самоотверженностью. Твой партнер не лежит на льду, не покидает площадку, а пытается снова вступить в борьбу, пытается помочь ребятам. Те смотрят на него и понимают, по крайней мере, чувствуют где-то в глубинах сознания, что и они должны вот так же не жалеть себя во имя командного успеха. И это увлекает, поднимает всех хоккеистов, и зрители аплодируют команде, которая вдруг начала играть так, как давно не играла», — признавался Валерий Харламов, который никогда не щадил себя и не играл сверхосторожно. Разве что первые месяцы после возвращения на лед после аварии 1976 года.
Не случайно гимн отечественного хоккея — «Трус не играет в хоккей» композитора Александры Пахмутовой на стихи Николая Добронравова и Сергея Гребенникова — появился на свет в ту славную эпоху, в 1968 году. Мало кто знает, что песня эта получила большую популярность и в Северной Америке, особенно после того, как ее записал на пластинку популярный певец из США Пол Анка.
Однажды, когда Леонид Трахтенберг спросил Харламова, что остается в памяти после матчей, тот ответил: «Усталость, которая долго держится в мышцах, если игра не шла, и быстро проходит, если матч был интересным и мы победили. А главное — остается счастье, что была игра и скоро будет другая».
«Что больше всего привлекало в игре Харламова? Незабываемые по искусству исполнения заброшенные шайбы, которые поднимали на ноги двадцатитысячные дворцы спорта, ярчайшая игра, всегда неразгаданная соперниками, действия, им осмысленные, но, казалось бы, всегда против логики? Не только это. В бешеном ритме хоккея, соответствующем темпу века, он, Харламов, заставлял остановиться и задуматься: как всё талантливое, его игра вызвала размышления об огромных возможностях человека, — писал журналист Юрий Цыбанев. — Появятся новые звезды. Будут играть и лучше. Но никто не будет играть так, как играл Валерий Харламов, человек, даривший людям радость».
Сами армейские игроки порой поражались тому, что творит на тренировках и в официальных играх «семнадцатый номер». Бывает, что спортсмены такое показывают на тренировках, даже мировые рекорды бьют, а в игре или соревновании при стечении большого числа зрителей тушуются, затихают и повторить показанное, как ни стараются, не могут. «Валерка и на тренировке, и в игре иногда такие вещи показывал, что голова кругом ходила. Некоторые вещи, конечно, как шайбу, забитую шлемом, что он сделать на тренировке запросто мог, в игре нельзя повторять. Там надо забивать и выигрывать. Но когда он свои финты коронные применял, защитникам очень тяжело против него приходилось, — признается Александр Гусев. — Непредсказуемый был. Он и любой частью клюшки, и коньком пас мог отдать. Он всё мог сделать. И шайбочку взять, перекинуть через игрока в игре. Играем как-то в первенстве СССР за ЦСКА, он к середине площадки откатывается, берет шайбу на крюк. На него идет игрок, он через него перекидывает шайбу, не давая ей опуститься на лед, ловит ее и держит на крюке. Навстречу еще один защитник. Он и второго таким же макаром перекидывает. Шайба, наконец, падает на лед, и он выезжает к воротам один на один. Кто еще может это сделать? Он владел клюшкой как своими пятью пальцами. Я не играл, слава богу, против него в официальных играх. Так же и против Мальцева тяжело было играть. Необычные, талантливейшие люди».
Однажды в ответственном матче внутреннего чемпионата, когда ЦСКА играл со «Спартаком», а напряжение нарастало с каждой секундой, Харламов вдруг улыбнулся и показал всем, игрокам, тренерам, болельщикам, с блеском исполненный прием — знаменитый финт Анатолия Фирсова «конек — клюшка — конек». Но не просто повторил, вот в чем была задумка. А еще и умудрился провести силовой прием в отношении противника. Этот игрок оказался на льду, а Валерий Харламов с еле заметной улыбочкой на устах уже мчался дальше, к воротам.
«Валера опередил свое время однозначно. Он и сейчас с таким мастерством все равно сильнейший был бы. Сейчас иногда смотришь, думаешь: бегают вроде хоккеисты быстро, но толку никакого», — делился своими размышлениями Александр Гусев.
По его мнению, главным человеческим качеством у Валерия Харламова была доброта. «Что надо, поможет всегда. Но душу свою перед всеми не раскрывал. Что там дома у него было, это он особенно не рассказывал, всё в себе держал. А так с ребятами очень хорошие отношения были, компанейский был, и в компании мог участвовать, и что ни попросишь, всё было, — вспоминал Гусев. — Он, как все. Базар-вокзал идет, травим байки, анекдоты, что-нибудь вспоминаем. В основном всё было одинаково: игры-тренировки, игры-тренировки».
«Валерка был хороший человек, простой, нормальный мужик, — заметил в беседе Георгий Хитаров, который тесно общался с Харламовым в последние годы его жизни. — Симпатяга, внимательный, добрейший. Таких больше нет. Надо куда-нибудь поехать, едет без раздумий. Надо помочь кого-нибудь встретить, он — первый. Без раздумий. Особенно его любили детишки в нашем дворе. Бывало, припаркует машину, жена с сыном и дочкой поднимаются наверх, в квартире его ждет мама Бегоня, а он, скинув куртку, начинает играть в футбол с мальчишками. Пацаны уже знали, если ЦСКА выигрывает, то Валере дадут увольнительную и он приедет навестить родителей. Как только въезжал во двор на “Волге”, дети тут как тут. А он гоняет с ними мяч, пока его за руку не возьмешь и домой силой не загонишь».
Георгий Хитаров познакомился с Валерием Харламовым в 1979 году. За год до этого он приехал в столицу из Батуми и устроился на работу в мясной павильон Тишинского рынка, куда приезжали за продуктами известные спортсмены и артисты.
В один из дней на рынок зашла сестра Харламова Татьяна и, подойдя к прилавку, заговорила с кем-то на испанском языке. Хитаров оживился, его мама была гречанкой. Речь зашла о схожести языков южно-европейских народов. Так завязалась дружба с семьей Харламовых, которая продолжается до сих пор, несмотря на то, что из жизни давно ушли и сам великий хоккеист, и его родители.
«Хоккеисты любили приезжать ко мне после игр на Тишинский рынок. Я к этому времени ставил большой казан, где готовил хашламу (мясо с зеленью). Наготове было вкуснейшее чешское пиво, которое мне специально для советских хоккеистов разрешали приобрести в посольстве ЧССР. Я расставлял стулья, стелил на них фанеру, так что получался импровизированный стол. Ребята начинали съезжаться к восьми вечера, — вспоминает Георгий Хитаров. — А у нас на рынке тогда работала немного странная, чудаковатая уборщица-ассирийка. Едва завидев “Волги” спортсменов, она кричала на весь Тишинский что есть мочи: “Рынок — смирно! К нам приехали выдающиеся советские хоккеисты!” Да тише ты, говорили ребята. Но было поздно. Никакой конспирации не получалось. Все четыре больших павильона знали, что олимпийские чемпионы приехали покушать хашламы и выпить пивка. Бывало, пропускали стопочку водочки. Но все знали меру. Наутро в “Динамо” и особенно в ЦСКА обязательно был кросс».
