Мясник дал мне мой пакет с мясом, а я протянул ему деньги. Я ждал, что он скажет: «В следующий раз сочтемся», и тогда я бы сказал: «Мы все в одной лодке», но он сказал, что у него нечем дать мне сдачу, потому что я сегодня единственный покупатель. Я подумал и сказал: «Следующий раз сочтемся». Это прозвучало очень красиво, а мясник сказал, что следующего раза не будет, потому что его лавка завтра закрывается. Я очень расстроился и спросил: «Почему?» – а мясник сказал, что из-за каких-то бумажек. Я не понял и спросил еще раз, а мясник не сказал: «Так надо», а объяснил, что лавка перестала приносить деньги, и он «нарисовал пару лишних бумажек», чтобы лавку не закрыли, но человек в костюме об этом догадался, и теперь лавку закроют все равно, так что сегодня он не возьмет с меня денег, и пусть я передам привет маме. Я сказал мяснику, что, если он хочет, пусть он отдаст нарисованные бумажки мне и я их съем, я однажды уже ел бумажки и мне ничего не сделалось, я очень здоровый и сильный. Мясник снова сказал, что я хороший человек. Это было очень приятно. Я спросил его, что будет с его рыбками, и он сказал, что заберет их к себе домой. Я сказал ему, что это очень хорошо, потому что я не смогу забрать их к себе домой: у меня невменяемый кот, и это может Бог знает чем кончиться.
Кнопка
М. и И.
Когда моя мама умерла, я вел себя очень хорошо. Пришли тетя Нонна и ее сын Нолик, мой двоюродный брат, и сказали мне, что мама не вернется домой из больницы, потому что она умерла. Я повел себя очень хорошо: я предложил им сесть и спросил, не хотят ли они чаю, но они не хотели. Я предложил им кофе, сока и печенья, еще был сваренный мамой борщ, но я не знал, надо ли его предлагать, но они ничего не хотели. Я сидел и чувствовал себя как в тот день, когда уехала мой друг Дина, и еще когда я думал, что мой кот умер и попал в ад и спускался в ад, чтобы его вернуть. Я спросил у тети Нонны, точно ли мама умерла, и она сказала: да, точно. Я переспросил несколько раз на всякий случай, потому что когда я так себя чувствую, как тогда, я могу очень плохо понимать, иногда я даже понимаю совсем не то, что мне говорят, а думаю, что понял именно то. Я спросил несколько раз, чтобы правильно понять, что мама умерла. Тогда я вежливо предупредил тетю Нонну и Нолика, что сейчас я уйду в свою комнату и буду кричать. Мама и Дина всегда учили меня, что если я чувствую, что меня что-то переполняет и мне надо бегать, или бить во что-нибудь кулаками, или кричать, как сейчас, то лучше всего предупредить людей, пока это не началось, чтобы они не испугались и не попытались меня скрутить, или вызвать милицию, или еще что-нибудь, потому что я очень сильный, а в такие моменты даже не понимаю, что делаю, и могу убить кого-нибудь, кто попытается меня скрутить. Так что я очень вежливо предупредил тетю Нонну и Нолика, что вот-вот начну кричать, и еще я успел попросить их предупредить соседей, как всегда делала мама. Я ушел к себе в комнату и начал кричать. Я все кричал и кричал, у меня даже стал болеть рот, но я все не мог перестать кричать. Наверное, тетя Нонна и Нолик предупредили только соседей справа и слева, потому что соседи снизу начали стучать по батарее, но я в этот момент уже почти закончил кричать и не набросился на батарею с кулаками, как в тот день, когда Дина уехала и даже не попрощалась со мной. Тогда я сильно разбил о батарею руку, но сейчас я уже почти перестал кричать. У меня очень болели рот и горло, но в груди болело меньше. Я вытащил из-под дивана кота, который всегда прячется, когда я кричу, и сказал ему, что мама умерла. Мой кот очень глупый и совершенно невменяемый, поэтому я объяснил ему несколько раз, что мама умерла, чтобы он как следует все понял. Я думаю, он понял, хотя он и очень глупый, потому что я очень старательно ему объяснял. Тогда я встал с пола и пошел на кухню. Тетя Нонна и Нолик сидели за столом, тетя Нонна выглядела очень испуганной и плакала, я предложил им на всякий случай борща, потому что было пора обедать, но они не хотели, и я сам разогрел себе борща, взял хлеб и компот и пообедал, а потом положил коту в миску еду. Я всегда сам заботился о коте, мама разрешила мне взять кота, чтобы я сам о нем заботился.
Тетя Нонна и Нолик сказали, что сегодня я пойду ночевать у них. Я спросил их, зачем, а они сказали, что не хотят оставлять меня одного. Я сказал, что оставался один два дня, пока мама была в больнице, и вел себя хорошо и кормил кота. Я показал им, что каждое утро ходил за свежим хлебом, поэтому хлеб у меня сегодняшний, и я сказал, что вчера ходил на творчество, хотя всегда меня водила мама, и что без мамы мне было нельзя спускаться в метро, поэтому я ходил на творчество пешком и опоздал, но Марина, которая занимается с нами творчеством, сказала, что это ничего, и потом проводила меня пешком домой. Я сказал тете Нонне и Нолику, что я могу оставаться один, пока не доем борщ. Потом я могу есть хлеб и то, что я всегда покупаю нам с мамой сам, – селедку, сыр, масло, колбасу, помидоры, арбуз, конфеты, варенье, не в стекле. Мне нельзя покупать вещи в стекле, потому что я могу их разбить и порезаться по дороге домой. Еще мне нельзя включать плиту без мамы, но сыр и хлеб я могу есть сырыми, а для кота мне не надо ничего включать. Но тетя Нонна и Нолик сказали, что сегодня я буду ночевать у них. Дина учила меня, что только она, мама, врач и милиционер имеют право говорить мне, что делать, и не должны ничего объяснять, а у всех других людей я имею право спрашивать «Почему?» столько раз, сколько мне надо, чтобы понять. Я собирался начать спрашивать «Почему?», но вдруг понял, что ужасно устал и уже почти сплю, и что мне все равно, где ночевать. Мы спустились вниз и сели в машину к Нолику. Жена Нолика, Лена, оказывается, все время нас там ждала. Я поздоровался и вежливо спросил, как у нее дела, а она сказала, что хорошо. Когда мы приехали к тете Нонне домой, я спросил, где я буду спать, и мне сказали, что в комнате, в которой жил Нолик, когда еще был маленький. Тетя Нонна постелила мне там постель, а я сидел в кухне с Ноликом и его женой. Они предложили мне чаю и кекса, а я сказал, что не откажусь, и съел два куска кекса и выпил чай и почти совсем заснул. Тетя Нонна отвела меня в комнату и спросила, надо ли мне помочь раздеться и что Нолик, если надо, придет и поможет, но я сказал, что – нет, спасибо, я раздеваюсь сам, и разделся, чтобы показать ей, что я справляюсь сам. Тетя Нонна сказала, что я молодец, и потушила свет. Я лег в постель и стал ждать, что мама придет меня поцеловать, а потом вспомнил, что мама умерла, и начал вдруг кричать снова, хотя я даже не собирался и не успел никого предупредить. Прибежал Нолик, но я не стал с ним разговаривать, мне надо было кричать, чтобы у меня перестало болеть в груди и я заснул. Нолик гораздо меньше меня, хотя и старше на год, я мог бы его ударить и прогнать, если бы на меня нашло, но мне было так больно, что на меня даже не нашло, я хотел только кричать и не хотел никого ударить. Это было ново и страшно: я всегда знал, кто делает мне больно, и даже хотел его убить, но сейчас я никого не хотел убить. Нолик ушел, я покричал еще, у меня перестало болеть в груди, и я заснул.
Когда я проснулся и тетя Нонна дала мне завтрак, опять приехал Нолик, только без жены, и они сказали мне, чтобы я шел в комнату, а им надо поговорить. Я сказал, что мне надо идти домой и кормить кота, и Нолик сказал, что он отвезет меня на машине. Я пошел в комнату и увидел то, что вечером не заметил от усталости: у тети Нонны в квартире шел ремонт. Когда-то у нас с мамой тоже был ремонт, и мне разрешили оборвать старые обои со стен. Я пошел на кухню спросить, можно ли мне оборвать со стен старые обои. Тетя Нонна и Нолик как раз говорили про меня, я заволновался и спросил, хорошо ли я себя веду, а тетя Нонна сказала, что я веду себя очень хорошо. Я спросил, почему они говорят обо мне, и Нолик сказал: «Валера, иди в комнату», а тетя Нонна спросила, хочу ли я жить у нее. Нолик сказал: «Мама!» – я увидел, что он очень недоволен. Я тоже был недоволен и сказал, что не хочу жить у нее, я хочу жить дома, потому что там все мои книги, и игры, и лекарства и я должен кормить кота. Тетя Нонна сказала, что она не знает, можно ли мне жить одному, а я сказал, что я не буду жить один, я буду жить с котом, а Нолик опять сказал: «Мама!» – и тетя Нонна заплакала и сказала, что она не знает, что делать. Я вспомнил про обои и спросил, можно ли мне ободрать их в бывшей комнате Нолика, и Нолик сказал: «Нет!», а тетя Нонна сказала: «Да» – и я подумал, что раз тетя Нонна старше, чем Нолик, то мне надо слушаться ее, и пошел обдирать обои.
