«Вот идиот», — подумала я, заметив, как Петр встал между нами. Он размахнулся и саданул мечом по удивленной гидре. Послышался скрежет металла, полетели искры.
Я разлеглась на травке, подперев щеку рукой.
Парень еще пару раз попытался продырявить обалдевшую от такой наглости гидру, вызывая лишь искры во все стороны. Ничего так и не добившись, он в конец разозлился и вновь бросился на чудище. Его оперативно подмяли под себя и ухватили двумя головами за руки, а одной склонились над лицом. Две другие заискивающе посматривали на меня, типа — ну как?
— Нагос, выплюнь, это может быть нестерильно. И слезь с него, толстяк ты этакий. Куда я вас так раскормила?
Гидра тут же подчинилась и завиляла хвостом, а так как хвостом у нее считалось около метра тела, вышло впечатляюще, заодно Петру наподдала по мягкому месту. Правильно, нечего на это место приключения искать. Особенно если рядом ведьма.
— Ты его знаешь?
— Еще бы. Это Нагос, мой друг.
— Тогда почему вы дрались?
— Чтоб не расслабляться. Это тренировка. Ты чего, с друзьями никогда не дерешься? Мы так друг друга проверяем. Да и мечом ты зря размахивал. Простое железо его не возьмет. — Нагос залег рядом, положа на меня разом все пять головушек и блаженно вздохнул. — Я тоже соскучилась. Ты без меня не шалил? Вот и правильно, хорошая гидра.
В дом мы вернулись где-то через пару часов. Я опять проголодалась и пошла подлизываться к хозяйке. На меня махнули поварешкой, прикрикнули, чтоб ждала ужина.
Ужина? Я за!
Только как я домой поеду по темноте? Хотя можно и не ездить, займемся вечером нашим домашним духом. А профессору что-нибудь напоем про полтергейст.
Оставшееся время я занималась просьбами девушек. Одной надо было свести прыщи с лица, другой избавиться от соперницы. Никаких проблем, чистотел у меня всегда в седельной сумке есть, а простейший отворот я за пять минут наколдую. Всего-то нужно одну часть особого настоя парню дать, другим на соперницу попрыскать. Чего легче, если вы подруги. Зато в тот день от нее будет так вонять, что он к ней больше никогда не подойдет. Конечно, если это не настоящая любовь, иначе я не помощник — таких пакостей не делаю.
Я вообще миролюбивая особа.
Кхе-кхе! Какая?
Миролюбия у меня не больше, чем надежды у каторжника в соленых рудниках, а оттуда еще никто не возвращался. Просто есть вещи, на которые мне никогда не пойти. Такие, как убийство невиновного, кража у обездоленного, богача бессовестно обую, если есть возможность, предательство близкого и… есть то, на что я никогда не пойду.
Я никогда его не придам.
Вечер прошел очень хорошо. Мы сидели в большой светлице, беседовали, я рассказывала последние столичные новости, меня слушали, раскрыв рты. В углу примостился домовой и весело поглядывал на окружающих.
Потом я пошла помогать хозяйке с чаем, решила заварить кое-какие травки, и поговорила с ней. Рассказала, что домовой недоволен затянувшимся детством молодежи. Пора бы им свои семьи создавать да детишек на радость бабке с дедом наделать. Домовой детей больно любит. Успокоила ее, сказала, что ничего плохого он не видит, только надоело ему болото это, пора двигаться дальше.
Хозяйка согласилась. И хитро так прищурилась:
— Сама-то в золовки ко мне не пойдешь? Смотрю, Петру ты приглянулась. Глаз с тебя весь вечер не сводит.
— Его проблемы. Я ведьма. К тому же у меня уже есть жених.
— Тоже маг?
— А как же. Я его лет с восемнадцати знаю. И вернее друга мне не найти.
Тетка хмыкнула. А я порадовалась. Врать я никогда не любила, да и не умела. А вот умолчать здесь, преувеличить там — вполне способна и делаю это без зазрения совести.
Выспалась вполне сносно в одной из комнат для домашней челяди.
С утра плотно позавтракала, взяла собранную хозяйкой корзину с разнообразной снедью — для «бедных студенток» — села на коня и поехала домой, в столицу Ринии.
Ну, правда не совсем, пару часов я провалялась на солнышке, рядом развлекались Нагос и саламандра. Мне было хорошо и спокойно. Впервые за последние пару месяцев.
Ну вот, снова весна.
«Нельзя позволять себе воспоминания», — повторила я. В который раз уже.
В этом разморенном виде меня и нашло очередное видение.
В руках лежали рукояти огненных клинков, упирающихся в землю, корпус чуть вперед, глаза горят — излюбленная боевая стойка. Помню, как развевался на ветру кончик косы. И спина, упирающаяся в мою спину. Взмах металла, и рядом падает тело.
Я не вижу кто, не знаю где, лишь чувствую это доверие к тому, кто закрывает мою спину.
Стоял уже полдень, когда у главных ворот показалась моя скромная персона. Стражники лишь мазнули взглядом, пропуская уж не в первый раз.
— Эй, девка, — окрикнули меня, когда я была уже в довольном отдалении. — Ты случаем не Таня, мага Оливье ученица?
— А если так? — напряглась я, рассматривая начальника смены, вышедшего из пристройки.
— Так он тебя обыскался. Уже и девчонку присылал спросить, проезжала ты ворота али нет.
— Ну вот, сейчас опять попадет.
До дома, где находилась контора мага, а заодно наша коморка, оставалось всего ничего, когда из двери выскочила измочаленная Ксенька.
С этой девчонкой я познакомилась у Оливье, которому она служит вот уже третий год. Хорошая, шустрая деревенская девчонка, решившая выбиться в приличные маги, а не тянуть свой век местной целительницей да ворожеей. Я к ней успела привязаться, хотя и старалась все больше держаться на расстоянии. Ксенька это чувствовала, поэтому по пустякам ко мне не приставала, вела себя любезно, нисколько не заискивающе, хотя и понимала, что я весьма во многом превосхожу ее в магии и жизненном опыте.
— Танюха, — помахала она мне рукой. — Ну где же ты пропадаешь? Который час тебя ищу. Монсеньер уже загонял совсем.
— А чего ему надо-то? Он ведь знает, путь в эту дыру не близкий.
— Да гости к нему нагрянули, про тебя выспрашивают. Он и старается. Видать, знатные гости.
— Гости говоришь, — сощурила я глаза и перебросила уздечку в другую руку. — Ох, не люблю гостей. А как выглядят?
— Не знаю. Приехали, сразу к мастеру пошли. Он меня крикнул, спросил вернулась ты или нет. Я ответила, что с утра тебя не было, но ты с вечера ворону говорящую мне отправляла, обещая вернуться только к полудню. Вот с тех пор и ждут. А сами они в плащи с ног до головы укутаны, кто там поймет. Ты чего так побледнела-то?
Не побледнеешь тут. Мне разом и подурнело, и поплохело, и вообще чуть на изнанку не вывернуло.
— Вот что, Ксенька. Иди к мастеру, скажи, дескать я еще одну ворону прислала. Что вернусь к вечеру. Поняла? А сама посмотри на этих гостей повнимательней. На руки их, на лица, на волосы. Сколько там гостей-то, помнишь?
