Он привел меня на большое поле, где уже собралось более двух десятков единорогов, затем мой провожатый встал где-то в стороне.
Меня внимательно осмотрели. Впрочем, я занималась тем же — изучала.
— Как тебя зовут? — обратился ко мне почтенных лет единорог.
Я посмотрела ему прямо в глаза и твердо сказала:
— Мое имя Таня Лил.
— Почему ты скрываешь то имя, что дали тебе при рождении? — поинтересовался другой. — В своем мире ты совершила преступление?
— Моего мира больше нет. Есть тот, который я делаю сама. Что касается преступления, то я вряд ли могла совершить что-то названое так громко. Хулиганство — может быть, но не преступление.
— Тогда почему изменила имя?
— Это логично. Когда один человек умирает, имя умирает вместе с ним. Для этого человека.
— У тебя есть враги?
— Врагов как таковых нет. Есть тот, кто хочет убить меня, и кого хочу убить я.
— Разве это не зовется враждой?
— Нет. Вражда предполагает равенство. А он не принимает меня за помеху. Для него — это просто ступень к более высокой награде. Для меня — долг.
— И кто же тот, кто не принимает мага, стоящего пред нами, в серьез? — спросил куда более молодой, но опытный и мудрый единорог. Он мне понравился. На моего папочку похож. Его коричневая масть играла на солнце, переливаясь золотистыми искрами.
— Тот, для кого я всего лишь человеческий маг, девчонка, посмевшая бороться за свою жизнь. К чему этот допрос?
— Скажи — кто твой враг, и я скажу — кто ты. Разве не так говорят у людей?
Я позволила себе усмехнуться:
— Разве единорогам надо говорить так много, чтобы они поняли, кто перед ними стоит. Если бы вас что-то во мне не устраивало, вы бы и приблизиться к долине мне не дали.
— Ты прошла наши преграды. Как тебе это удалось?
— Какие именно? — нахмурилась я, на всем пути ни разу не почувствовав магическую преграду.
— Расщелину в скалах и ступени.
— Ну, если вы называете расщелиной ту гору, словно расщепленную надвое, то нормально. А ступени я преодолела с помощью магии.
— Они не пропускают враждебную магию. А та расщепленная гора бывает таковой только для тех, кто чист душой, — лукаво улыбнулся (мне так показалось это лошадиное выражение) тот шоколадный красавец.
— Сломалась ваша расщелина. Чистоту души у меня может заподозрить только глухой, слепой дурачок. Да и то спьяна. Зачем вы меня позвали, обсуждать недостатки вашей охранной системы?
— Мы хотим узнать, правда ли то, что тебя сюда привело перо? И откуда ты его взяла.
— Это правда. Перо мне дала Вирь-ава. Моя спасительница и покровительница. Это путеводное перо я сама попросила. Хотела отплатить ей долг. Который никогда не отдать.
— Что за долг?
— Долг жизни. Она спасла меня. Дала мне жизнь. Как мать, которую я не знала.
— Кто ты, колдунья, — как-то очень серьезно взглянул на меня единорог, — раз за тебя заступается сама Богиня Мать? Если враги твои так сильны, а друзья верны, как гидра? Кто ты — прошедшая наши преграды и носящая знаки демонов стихий?
Я схватилась за звезду, висящую на моей груди.
В темных карих глазах единорога было что-то заставившее меня тяжело опустить голову и сказать:
— Всего лишь феникс, сгорающий в собственном пламени.
— Феникс — это символ незапятнанной чистоты. Значит, душа у тебя так же чиста.
Добрые глаза единорога вернули меня из странного состояния оцепенения.
— Эта птичка совершила много плохого. Как может не вымазаться в крови тот, кто убивал?
— А кто тебе сказал, что кровь отягощает душу? — лукаво посмотрел на меня единорог. Это становится диалогом, а не допросом на совете. Хм, занятно! — Душу портит зло. А в тебе его нет.
Пришлось кивнуть, признав его правоту. Не говорить же почтенному единорогу, что кроме разделки полудесятка демонов на мелкие запчасти, я еще развлекалась мелким жульничеством и крупным обманом.
— Ты сильная ведьма, мы это видим. Как и невероятную магию, опутывающую тебя словно кокон. Магию майя, неподвластную человеку, но лижущую твою кожу, как преданная собачонка.
— У меня никогда не было собаки, — улыбнулась я. — Взамен у меня есть преданное это. — И вытянув руку, я продемонстрировала сидящую на ней саламандру. — Вам не зачем знать грани моих сил и знаний. Вам не стоит знать то, что я скрываю.
— Мы не будем пытаться. Но в твоих глазах скрывается столько тоски, что мы не можем не делать попыток понять и помочь. Так уж устроены единороги. Мы не только можем помочь тебе. Но и просим твоей помощи.
— Что?
— Если мы правильно поняли, Великая Мать послала тебя, чтобы помочь нам.
— Помочь в чем? — заинтересовалась я.
— Идем со мной, ведьма.
Он увел меня с поляны, и теперь мы шли по берегу небольшой речушки.
Единорог долго молчал, а затем, наконец, заговорил:
— Я Эдрр, вожак нашего племени. Мы живем в долине не одно тысячелетие. Это наш дом, наше пристанище, наша крепость. Она защищена со всех сторон, границы строго охраняются, магия сильна, не смотря на все твои обвинения. Нежелательные гости отводятся еще на границе. Но не так давно у нас начали происходить странные вещи. Нас начали убивать. Неслыханное преступление в собственных землях. Мы не знаем, что делать. Такого у нас никогда не было. Единорогов редко убивают, и убийцу всегда наказывают. Но не сейчас. Нам нужна помощь, ведьма. Мы ничего не можем сделать сами. Мы не чувствуем того, кто забирает жизни наших сородичей.
— Что именно происходит?
— Погибают молодые самки или совсем еще подростки.
— То есть те, кто не может оказать достойного сопротивления, — тут же просчитала я. Что ж магическое образование давало о себе знать. — И невинные. Как они погибают?
— Убивают и потрошат, как тыкву. Вырезают внутренности и рог. — Эдрр поморщился от омерзения и боли.
— Подождите, то есть то, что годится для магических действ. Рог — один из самых сильных компонентов некоторых могущественных зелий для заклятий, так же как и внутренности. Сердце единорога вообще считается всесильным. Кто бы это ни был, но он собирает именно это. Компоненты для колдовства.
Я задумалась. Вдолбленные Консуэлой знания начали всплывать в памяти. Все те заклинания, которые замешиваются на основе волшебной силы единорогов. На их природе. Ведь это действительно сокрушительная сила.
Что же можно сделать, обладая сердцем единорога?!
— Сколько было жертв?
— Пятеро.
Я округлила глаза. Пятеро!
