— Песчинка попала.
— Это ты из-за песчинки все утро прорыдала?
— Чего тогда лезть, если и так все знаешь, — разозлилась я. Мы сидели на опушке небольшого леска и слушали птиц в ожидании Эдрра и его свиты. — Подслушивал что ли?
— Нет. Будить тебя пришел. А ты плачешь так, что все звери в округе заткнулись от такого концерта. Только волки поддержали. — Я шлепнула его по здоровой спинище, чтобы не завирался. Только руку отшибла. — Что-то случилось?
— Ничего из-за чего стоит волноваться. Можешь списать на мои «женские нервы», так папа мой говорил. Для него это был аргумент, оправдание любых истерик. Мудрый был человек. И в этом кое-что понимал. У него было три жены и семь дочерей. Папочка говорил, что женщинам просто необходимо внимание и никаких истерик не будет. Главное их занять. Хоть вышивкой, хоть сплетнями, хоть новым любовником.
— Пожалуй, твой отец действительно бы мудрым, Лилитана Вольская.
Я обернулась на голос Эдрра.
— Он был великим, — склонила я голову. — Просто ему досталась не та дочь.
— Если бы она была другой, думаешь, и все было бы по-другому?
— Да. Я бы принесла меньше боли тем, кого люблю.
— Тогда принес бы кто-то другой. Только возможно еще больше. Ты об этом не думала?
— Да куда уж хуже.
— Не будь ты сама собой, думаешь, спас бы кто-то твоего брата?
— Откуда вы знаете? — удивленно уставилась я на единорога.
— Ты слишком странная особа, чтобы ни проверить твое прошлое.
Увидев, как я нахмурилась, Калгн пояснил:
— У нас есть тайное место — озеро, в котором можно увидеть все, что только пожелаешь. Всего лишь надо попросить. Раньше мы не знали твоего имени и не могли проверить. Да и сейчас это не особенно надо, ты доказала нам, что достойна доверия. Но эта бюрократия!
Я засмеялась, представив единорога в очках и напудренном парике, облаченным в черную мантию и сжимающим свиток. Ну и колданула на дружка морок. Колоритная получилась картина. А как ему парик пошел, у-у.
Калгн, одуревши от всей этой красоты, помотал головой. Жаль, такой морок разрушил.
— Идем, прогуляемся, — позвал красавец Эдрр. На что я кивнула.
Мне понравилось гулять в компании сразу двух единорогов, к тому же таких любезных. Калгн носился кругами, много болтал и вел себя как обычный молодой паренек, ну если не считать, что он был конем. Эдрр же наоборот степенно шел рядом, посверкивая своими дивными глазами на проделки сына.
— Ну, Лил, что ты собираешься делать дальше?
— Хм, — озадачилась я. — Как-то еще не думала. Меня вело сюда перо Вирь-авы. Матушка помогла мне сделать первый шаг, а дальше я должна идти сама.
— Трудную дорогу ты себе выбрала. Не боишься?
— Что вы, конечно… боюсь. Но как говорится: «Волков бояться, зубы отрастить!» Как, у меня получается? — продемонстрировала я фирменный оскал асуров.
Калгн, отвлекшийся на ловлю проныры-зайца, подскочил к нам и тут же шарахнулся в сторону, оценив мою «очаровательную» улыбочку.
— Ой, чего это у тебя?
Демонстративно нарастив себе еще и длинные лезвия-когти да большие звериные уши с кисточками на кончиках, я бросилась на единорога, завизжавшего от неожиданности, как испуганная шавка. Подумав, пришпандорила к своему заду еще и хвост. Неплохо получилось.
Бедный единорог испуганно покосился на меня и бросился прочь. Я понятное дело — за ним. Пару раз даже умудрилась укусить за объемный зад. Единорог испуганно верещал сквозь смех и звал спасти его от «жуткого оборотня». В итоге я обхватила его за сильную шею и повисла.
Повалившись на землю, единорог попытался меня скинуть и даже перевернулся разок, но только так, чтобы ни придавить меня. Я засмеялась и укусила его за ухо. Калгн оторопел от подобных вольностей, позволяя обнять его и уткнуться носом в густую, блестящую, словно на дню по пять раз расчесанную гриву.
Единорог тут же почувствовал смену настроения и настороженно покосился на меня:
— С чего эта грусть?
— Мне надо уходить.
— Зачем?
— Ну, понимаешь, Калгн, я и в дорогу-то пустилась, чтобы себя понять. А что тут поймешь за этими крепостными стенами. — Я села подле развалившегося на молодой травке пестрого лужка единорога. — Здесь хорошо, тепло и привольно. Но только мир за этими скалами не кончается. Там есть что-то еще. И я хочу это увидеть и понять.
— Что ты такого хочешь понять? По-моему, все предельно ясно — ты сильная магичка с вредным характером и… странным подбором друзей.
— Так-то оно так, — засопела я, поглаживая шелковистую шкурку единорога. — Только знаешь, шабутная я. Вечно не знаю, чего хочу. Того или этого, вверх или вниз, направо или налево. Белое или черное. Ну что за паскудный характер? — сокрушалась я.
— И куда ты собралась направиться? — возник рядом Эдрр.
Я пожала плечами.
— Вперед. А там посмотрим. Дорога куда-нибудь да приведет.
— Ох, чувствую я, придется тебе поплутать по выбранному пути. Темен он и тернист. Но ты правильная девочка. Справишься.
— Постараюсь. К тому же я так до конца и не выполнила наше соглашение. Шалу мы не покарали. Но я с ней еще поквитаюсь.
— Не сокрушайся так, девочка. У тебя все бы получилось, если бы не вмешательство одного чересчур горячего юнца, — покосился в сторону сына вожак.
Калгн пристыжено спрятал глаза, накрыв их копытом. Не, ну я иногда поражаюсь на этого единорога, ведет себя как шавка какая. О-очень большая шавка. Вот что значит единороги, зови их после этого банальным — лошадки.
Помнится, когда самая младшая моя сестричка Альберта впервые увидела коров, а было ей тогда лет шесть, тоже в восхищение кричала, тыкая маленьким пальчиком в черное с белыми разводами стадо: «Смотрите — лошадки!» Хм, что поделать, королевское воспитание. Этикеты там разные, танцы, уроки галантности и политики, не до коровок как-то.
Скучаю я по ним очень.
— А в ваше озеро можно мне посмотреть?
— Ну, если хочешь.
— Еще как хочу! Я же о таком только слышала.
Единороги повели меня в неведомый мне ранее тайный уголок долины. По дороге мы вновь сцепились с Калгном, а его отец лишь посмеивался, глядя на нас сверкающими мудрыми глазами.
— Вижу, вы крепко сдружились.
Песчаный красавец положил голову мне на плечо и вздохнул:
— Если бы ты была единорогом!
— Что тогда? — вроде заинтересовался папаша.
— Я бы не раздумывая посватался.
Засмеявшись, я сказала:
— Знаешь, Калгн, тебе тут велели передать, чтобы ты забыл об этом. — Я потерла кончик носа. — Обещали рога поотшибать.
