— Вижу, — задумчиво ответил седовласый. На нем были надеты шаровары, рубаха и что-то напоминающее длинный камзол, сплошь расшитый золотом и драгоценностями.
— Это еще не все. Девушка утверждает, что ее отец человек. А стало быть дэвом является ее мать. Только как это возможно? При том, что она только сейчас узнала о нашем родстве.
— Я разберусь. Не бойся, девочка, — посмотрел он на меня. — Я не причиню тебе вреда. Здесь это невозможно. Ответь мне, сколько тебе лет?
— Двадцать шесть. — Этот голос располагал к себе, и я немного остыла, при том совсем не теряя бдительности.
— Откуда ты родом?
— Мой отец Вольский король.
— Дочь Вольского короля? — несколько насмешливо произнес он и посмотрел в сторону асуров. — Вы все же исполнили пророчество. Что ж, похвальное упорство. Как все интересно совпало. Или не совпало? — приподнял он брови, внимательно разглядывая нахмурившихся демонов. У меня даже возникло жгучее желание закрыть их своей спиной. — Подскажи мне, дитя, подвластна ли тебе чуждая людям магия?
— Какая именно? — склонила я голову на бок.
Кто-то внутри меня тяжко вздохнул, признавая тупоумие одной отдельно взятой ведьмы.
Я посоветовала этой наглой крылатой личности заткнуться.
Феникс обиделся: «Я же помогаю, дурочка. И за что мне это наказание?»
«За самого себя».
«А ну подвинься. Дай мне поговорить с этими древними мощами».
Он что-то делает и во мне становится гораздо меньше меня. Карие глаза озарились золотом, превращаясь даже не в пресловутый «кошачий глаз», а в пылающий на солнце янтарь.
— Человеческое тело слишком хрупко для вашей магии. — Это мой голос?! — Сознание сойдет с ума от знаний, скрываемых прошлым. А я слишком человек. Мои знания, будь они открыты, сомнут хрупкий разум. Нам и так пришлось пройти через слишком многое. Будь моя воля, я бы никогда и не открыла вашу силу, но обстоятельства потребовали иного.
— Значит, ты сознаешь себя человеком?
— Человеком, живущим в союзе с собой.
— Кто ты? Я чувствую в тебе что-то знакомое, но не могу понять что.
Я усмехнулась каким-то мыслям, мелькнувшим на мгновение и оставившим лишь оттенки грусти и нежности. А затем посмотрела в глаза существу, помнящему все свои перевоплощения.
— Не может быть! Ты… Но как?
Я, настоящая я, загнанная куда-то подальше, настораживаюсь. А дух открывает картины прошлого. Аккуратно, чтобы не поранить.
Красивая синеглазая девушка плетущая венок на лесной поляне, огромный белый пантеон с открытым безоблачным небом над головой, строгий голос советника, и боль, пульсирующая боль в груди где бьется истерзанное сердце.
Что тогда произошло?
«Я не дам всему повториться вновь», — отрезает феникс, проваливаясь в глубины моего действительно хрупкого существа.
Покачнувшись, я едва не осела на пол, удерживаемая только рукой странного дэва.
Со стороны пришла глубокая, ранящая злость. Обернувшись, я извиняюще улыбнулась оскалившемуся асуру.
— Все нормально, чертенок. Феникс немного переоценил меня.
Данте прикрыл клыки, но в сторону дэва все так же взирал с настороженностью готового к броску зверя.
— Вы позволите задать еще несколько вопросов?
Что-то мне подсказывало — это его «вы» не дань вежливости, а выводы из увиденного ранее.
— Задавайте. Если это поможет урегулировать возникшее недоразумение.
— Ваше имя, дитя?
— Лилитана. И я не дитя.
— Вы очень молоды, Лилитана. Позвольте мне называть вас так.
— Хорошо. Только лучше зовите просто Лилит.
— Лилит? Темная Богиня.
— Та, которая родила меня, выразилась иначе — Иная Сторона Луны.
Лицо дэва на мгновение потемнело, он глянул куда-то в сторону и грозно закричал:
— Позовите сюда Сияющую Луну.
От этого громового голоса я вздрогнула и отскочила в сторону. Прибьет еще чего доброго.
— Не бойся, дитя, — протянул он руку. — Здесь тебе никто не посмеет причинить вреда.
— Да кто вас знает, — все же опасливо посмотрела я на разбушевавшегося дэва.
Но не успел он ответить, как в залу впорхнула нежная, почти эфемерная девушка с серебряными волосами и, сделав нечто напоминающее реверанс, улыбнулась.
— Вы звали меня, отец?
Я получше пригляделась к лицу этой фантастической особы. Уж сколько повидала красивых женщин, но эта затмевала всех разом. При том, объединив в себе двух самых прекрасных — Изиабелис и Элениэль, в смысле стервозности, амбиций и загулов. Но вот на того, кого она назвала своим родителем, девушка не походила ничуть.
— Да, Сияющая Луна. — Ух, какой голос-то «ласковый», когда так говорил мой папочка, я предпочитала забиться в самый дальний угол дворца. И желательно, чтобы кладка была потолще. — Скажи мне, пожалуйста, ты знаешь эту девушку.
Девица смерила меня взглядом с мало прикрытым презрением.
— Нет. Не хватало мне еще знаться с какими-то человеческими магами.
— Ты уверена, паривар? Приглядись получше.
Та даже смотреть не стала, только фыркнула:
— Нет.
Это все уже начало забавлять меня. Куда клонит грозный дэв, было и Нагосу понятно. Это типа моя матушка, да? Перспективная особа, ничего не скажешь.
Я когда-нибудь говорила, что в принципе не в ладах со своей головой?
Во-во, чокнутая.
— Мамуличка! — заорала я, сотрясая стекла витражей, и кинулась к обалдевшей девице.
Она опешила еще больше и, вытянув руки, попыталась остановить набравшую скорость меня. Ага, попробуйте остановить дракона на полном лету, тот же эффект. Я еще умудрилась так запрыгнуть на бедную дэву, что та повалилась на пол.
— Мамусик, наконец-то я нашла тебя, помпусик мой, — не прекращала я верещать, залезая к той на колени. Дэва безрезультатно пыталась спихнуть меня с себя и смотрела на вновь обретенную дочурку такими глазищами. — Теперь мы всегда будем вместе. Ты будешь печь мне пироги и варить кисель. А еще свяжи мне новые носки, мои порвались. И сказку почитай на ночь. Я была хорошей девочкой, мамуля.
Тут я все же не выдержала и, повалившись на пол, рассмеялась, не в силах остановиться. И только чуть позже заметила, насколько эта веселость отдает истерикой. Пришлось срочно завязывать балаган.
— Спасибо вам за развлечение, — заявила я, утирая слезы от смеха. — Давно так не смеялась.
— А здесь никто и не шутил.
Подняв глаза на седовласого, я напряглась.
