— Мы куда? — спросила я. — Гостиница в другой стороне.
— Ты ведь хочешь избавиться от украшения на запястье?
Я сразу поняла, какое именно украшение имел в виду Шейран, — брачную метку. Иных украшений на моем теле не было.
— А… это возможно?!
— В Эрлии развода добиться сложно, в центральной Империи с этим гораздо проще. В твоем же случае и развод не понадобится.
— То есть? — растерялась я.
— Брак не вступил в силу, так что его просто признают недействительным.
— Значит, брачная татуировка исчезнет?
— Да.
— И что для этого нужно?
— Сама догадаться не можешь? Зайти в ближайший храм.
— А… — Я хотела спросить, зачем императорскому порученцу нужно, чтобы мой брак признали недействительным, но передумала. Правду все равно не скажет, лжи мне и так хватает… да и вдруг Шейран изменит свое решение, откажется мне помогать.
— Что «а»?
— Не важно. Шейран, спасибо за одежду и… вообще.
— Сочтемся, — усмехнулся коршун.
Ох, не тот человек Шейран Ферт, к которому стоит в должники попадать!.. Вот только спохватилась поздно, как ни крути, долгов у меня накопилось много.
Храм Триединого мы нашли на следующем перекрестке, преодолели обязательные три ступени и оказались в огромном зале. На несколько секунд я замерла, восхищенно осматриваясь. Мне с детства не доводилось бывать в храме, уже и забыла, насколько необыкновенным может быть такое место.
Высокий свод поддерживало множество колонн. В потолок и стены были встроены витражи таким образом, что солнечные лучи хитроумно преломлялись, пересекались. Даже в пасмурный осенний день казалось, что в храме светит солнце.
Было тихо, я заметила лишь нескольких прихожан, которые, склонив головы, молились около испещренных древними символами колонн.
В центре храма возвышались три могучих статуи — три ипостаси Бога. Старец в длинных одеждах, держащий раскрытую книгу, — Учитель. Мужчина в древних доспехах с щитом и мечом в руках — Воин. Человек в простой одежде, который в одной руке сжимал серп, а на раскрытой ладони другой удерживал крохотного ягненка, — Труженик.
Как-то совершенно не к месту подумалось: несправедливо, что у Бога нет женской ипостаси. Что матерям и роженицам приходится молиться Труженику, возносить молитвы о выздоровлении детей и мужей — Учителю, просить, чтобы родные вернулись домой, у Воина. Мама рассказывала, что в Мерниане другая религия, там возносят молитвы божественной чете: Пресветлой Ниэне и Лучезарному Арейну.
А вот противник небесных сил, воплощенное зло что в Империи, что в Мерниане был всего один. В одной религии его называли Дьяволом, в другой просто — Темным.
У единого в трех лицах Бога были помощники — ангелы, у Дьявола приспешники — черти. Божественной чете мернианской религии помогали их дети — семеро Младших Богов. Лишь Темный был одинок.
Мама считала, что когда я стану достаточно взрослой, то сама сделаю выбор, в кого верить, кому молиться. Меж тем духовник у меня был — отец настоял, точнее, дед по отцовской линии. Мой папаша, если верить всему тому, что я про него в детстве слышала, сам был не особо религиозным человеком.
Когда жила в Заречном, выбора у меня не было, я, как и все, ходила к часовне. Эрлайцы крайне нетерпимо относились к тем, кто исповедовал другие религии, кто не почитал Триединого Бога.
Верю ли я хоть в какое-то божество? Однозначного ответа на этот вопрос дать не могу. Я верю, что над нами кто-то есть, что он создал этот мир и все живое в нем. Знаю, что священникам дарована крупица божественной силы, с помощью которой они способны творить чудеса. Вот только есть ли создателю дело до того, как живут его дети? Сомневаюсь… Моя вера угасла в тот день, когда погибла мама, а вместе с ней и почти два десятка человек.
Я встряхнула головой, отгоняя несвоевременные мысли. Неправильно в храме одного Бога думать о других, сомневаться в своей вере.
В самом центре зала аккурат между трех статуй высилась большая, выточенная из цельного куска камня купель. Солнечные лучи преломлялись таким образом, что, казалось, воздух над купелью сияет.
К нам подошел старый священник в белых одеждах.
— Дети мои, чем я могу вам помочь?
— Здравствуйте, святой отец, — почтительно склонил голову Шейран. — Моя спутница хотела бы расторгнуть брак.
— Супруг, как я понимаю, не вы?
— Я просто друг.
— Вам должно быть известно, для развода необходимо присутствие обоих супругов, — с легким укором сказал священник.
Сердце кольнуло страхом. Где я теперь Фирдана искать буду? Да и жив ли он после того, что случилось в Грейдене? Впрочем, если бы кузнец погиб, брачная метка на моем запястье поблекла бы.
— Насколько я знаю, святой отец, чтобы признать брак недействительным, достаточно присутствия одного из супругов.
— Вот как? — чуть приподнял брови старец. — Не развестись, а именно признать недействительным?
— Да, святой отец. Мы так и не… — я запнулась, пытаясь подыскать нужное слово.
— Она так и не разделила ложе с супругом, — подсказал Ферт.
— Дитя, дай мне свою руку, — обратился ко мне священник.
Я протянула старцу правую руку. Он коснулся брачной метки, на несколько секунд закрыл глаза, затем сказал:
— Ты должна ответить на несколько вопросов. Помни, перед ликами Триединого врать нельзя.
— Хорошо, — нервно сглотнув, сказала я.
— Тогда следуй за мной. А вы, юноша, подождите здесь.
Вслед за старцем я поднялась по ступеням к чаше.
— Опусти правую руку в купель. Раскрой свою душу… И не бойся, что бы ты ни сказала, это останется между тобой и Богом. Твой спутник ничего не услышит.
— Да, святой отец.
Священник положил на мой лоб сухую старческую ладонь.
— Как имя твое, дитя?
— Меня зовут Аланой…
— Аланой?.. Пусть так… — В голосе священника я уловила легкое сомнение. — По своей ли воле ты пришла в храм?
— Да, святой отец.
— Желаешь ли ты расторгнуть свой брак, Алана?
— Желаю. Всем сердцем.
— Принуждают ли тебя к этому решению?
— Я вышла замуж не по своей воле. Так что да, это мое решение, я хочу расторгнуть брак.
— Разделяет ли твои стремления супруг?
Задумалась. Еще недавно я бы с твердой уверенностью сказала, что нет, но после событий в тюрьме…
— Не знаю, святой отец.
— Делила ли ты ложе с супругом?
— Нет.
