Брижит поддалась его необузданной страсти. Роланд встал на колени подле ее низенькой кровати и стал творить волшебство, лаская любовницу руками и губами, вызывая в ней такие страстные отклики, на которые она не считала себя способной. Он ласкал ее, и каждое его прикосновение было восхитительным. Она переполнилась его нежностью и теперь хотела почувствовать на себе его тяжесть, на своих устах — его жадные, жаркие, требовательные губы. Но сильнее всего она желала, чтобы твердое тело проникло глубоко внутрь ее естества, лаская и трогая самые ее глубины.
Соединившись с нею, Роланд продолжал двигаться осторожно, нежно, медленно, но она уже не могла сдерживать огонь своей страсти и подняла бедра, чтобы заставить его войти глубже, сильнее, жарче. То, что последовало за этим, было сверхъестественно. Внутри нее словно образовался тугой узел, который затягивался все плотнее и сильнее, пока наконец не взорвался, и тогда ее пронизало острейшее наслаждение, разлившееся по всему телу и, казалось, оставшееся в ней навечно.
Вскоре и Роланд последовал за ней, достигнув вершины удовлетворения. Это вновь воодушевило Брижит, которой было теперь все равно, что происходило между ними в другой, реальной жизни. Ей хотелось только любить его, быть с ним, подчиняться ему. Немного погодя он попытался отодвинуться, чтобы освободить ее хрупкое тело, но, к великому удивлению, обнаружил, что Брижит его не отпускает, крепко удерживая в объятиях. Глубоко тронутый этим, он нежно поцеловал ее, прошептал несколько ласковых слов, и они оба так и заснули, слившись воедино и счастливо улыбаясь.
Глава 24
— Неплохо сидит, не правда ли?
Брижит отошла на шаг, чтобы получше разглядеть Роланда, одетого в новую синюю рубаху, которую она только что дошила. Обнова красиво облегала его широкие плечи, подчеркивая достоинства прекрасной фигуры. Глубокий цвет ткани оттенял синеву его глаз. Брижит гордилась тем, как Роланд выглядит в сшитой ею одежде, и нетерпеливо ждала его похвалы, но он был так поглощен разглядыванием швов и подрубки, что, казалось, вовсе ее не замечает.
— Ну как?
— Вполне удобно.
— И это все, что ты можешь сказать? — воскликнула девушка. — А как тебе швы? Смотри, какие они прочные. Никогда не порвутся и не разойдутся.
— Увидим, — небрежно ответил он и внимательно оглядел подол рубахи.
— О! — Брижит метнула в него моток ниток. Вольф обрадовался новой игре и подхватил упавшую на пол пряжу. Но его хозяйка сердилась не на шутку. Окажись под рукой ножницы, она бы запустила и ими. — Смотри же, я не буду так корпеть над следующей рубашкой!
Роланд улыбнулся и наклонился, чтобы отнять у пса его «добычу»:
— Ты все никак не привыкнешь к моим шуткам, Брижит. Мне не просто нравится твоя работа. Ты посрамила всю мою старую одежду. А швы — просто само совершенство.
Девушка просияла. Она ведь провела в его комнате целых шесть дней, работая над этой рубахой и коротким синим шерстяным плащом — к ней в пару.
После той самой ночи между молодыми людьми установился мир. Они больше не возвращались к прошлому, и с тех пор их отношения стали совершенно другими. Теперь Брижит чаще замечала привлекательные черты нормандца: вьющиеся на затылке светлые волосы, лучистые морщинки, возникающие вокруг глаз, когда он улыбается. Да и смеялся он в последнее время гораздо радостнее, отчего сразу становился моложе на вид.
Иногда Роланд, так же как и в этот раз, подшучивал над Брижит, но она все меньше обижалась. Он постоянно контролировал себя, изо всех сил стараясь изменить привычное грубое поведение. Девушка и раньше замечала эти усилия, но тогда ей не было до них никакого дела. Теперь же она не скрывала своей радости и все чаще ловила себя на том, что подолгу без всякой причины разглядывает Роланда.
Брижит ценила и то, что рыцарь больше не добивался близости. Провожая после ужина до дверей ее комнаты, он позволял себе лишь целомудренный поцелуй, после чего оставлял одну, под охраной верного Вольфа. Девушку устраивал такой порядок вещей, хотя теперь она не смогла бы точно ответить, как будет вести себя, если однажды вечером Роланд пожелает остаться у нее. С одной стороны, она не могла не признаться себе в удовольствии от их единения, с другой — Брижит боялась греха. А поскольку она еще не могла примирить эти противоречивые чувства, девушка испытывала благодарность за то, что Роланд ее не торопит. А он оставил ее в покое, предоставив срок, чтобы она сама разобралась в себе.
Брижит не понимала, что в действительности время работает против нее. Еще совсем недавно ее охватывала тревога, когда приближался момент идти вместе с Роландом к ужину, а сегодня с не меньшим волнением она показывает сшитую для него своими руками рубашку. Девушка удивлялась тому, насколько его похвала вдруг стала для нее необходима, но никогда даже не задумывалась, почему у нее появилась привычка приглаживать волосы и поправлять платье перед его приходом.
— Ты заслужила день отдыха, Брижит, — сказал Роланд, застегивая новый плащ и откидывая его за плечи. — Не возражаешь против конной прогулки завтра? В конюшне моего отца есть несколько смирных кобыл, ты можешь выбрать себе любую. Предложение удивило ее:
— Ты уверен, что Лютор не станет возражать?
— Конечно, не станет.
— А это не опасно?
В глазах рыцаря на мгновение промелькнула озабоченность:
— А, ты, должно быть, слышала наш разговор? Терстон действительно уже несколько недель усиленно готовит своих воинов, но вряд ли станет в разгар холодов выводить войска с зимних квартир. Он дождется потепления или по крайней мере для начала убедится в своих преимуществах. Сейчас же их у него нет. Зимой в Монтвилле большой запас еды, так что осада нам нипочем. Лютор даже не выпустит своих воинов из крепости, чтобы сражаться на снегу. И Терстону это хорошо известно.
Брижит удивленно приподняла брови:
— Разве нет способа уладить все без кровопролития?
— Нет. Господин Терстон — жадный человек. Именно жадность заставила его жениться на моей сестрице Бренде. Сама по себе она была ему совершенно безразлична. Он жаждал прирастить свои земли и теперь не остановится, пока не захапает все. Единственный способ закончить ссору — уничтожить Терстона.
Брижит нахмурилась:
— Я никогда еще не была на войне. Отец сражался за Луру, но все бои отгремели до моего рождения. Они с братом участвовали в войнах, далеких от нашего замка.
— Ты никогда раньше не говорила мне о своем брате, — заинтересовался Роланд.
— Он погиб, — спокойно ответила его подруга. — Я не люблю говорить об этом.
Рыцарь не нашелся, что сказать, и потому сменил тему:
— Здесь ты можешь оказаться в самом центре военных действий, Брижит, но в замке тебе ничто не угрожает.
— А что, если Монтвилль будет взят?
— Это навряд ли, cherie.
