— И поес-с-сть!
Поспешно прикрываю рот рукой, но думаю, ректор, которого, кстати, звали Вилиантиэль, все же заметил и отросшие клыки, и кончик раздвоенного языка, скользнувшего меж губ.
Сдержанней, сдержанней надо быть, Александрит.
Живот возмутился и потребовал-таки себя накормить. Я покраснела еще больше. А ректор рассмеялся так, как это умеют делать только эльфы — словно звон ручья и шелест травы переплетаются в одном красивом звуке.
Как только увижу, тепло «поблагодарю» того ползучего гада, подарившего мне такое излишество, как змеиный язык. Обязательно надо было поить меня своей кровью?! Ведь что-то мне подсказывает — хватило бы и одного дракона, а меня с двумя повязали.
После сытного, а главное состоявшегося ужина, меня отправили спать. Кухарка провожала новую ученицу глазами, полными недоумения и вящего страха — я опять поела «по-драконьи». В темной комнатке тело как-то само нашло свободную постель.
— Сколько же я нормально не спала? — зачем-то спросила у себя и, укрыв одеялом плечи — на большее не хватило сил — уснула.
Утро ко мне пришло вместе со вкусными ароматами завтрака. Оторвав голову от подушки, я встала, умылась в уже приготовленном тазике и принялась расчесывать спутанные волосы.
— Завтрак пропустить не боишься?
От удивления я подпрыгнула, выронила расческу и оглянулась. В дверях стояла светловолосая хорошенькая девушка. И как я ее пропустила со своим-то обострившимся драконьим чутьем?
— Ну не идти же туда такой лохматой, — тряхнула я головой, разметав разноцветные пряди.
— Смотри, у нас закон, опоздал, значит, пропустил, пропустил, значит, не надо. — Она рассмеялась. — Ты новенькая? О тебе трещат все утро. Говорят, ты так заинтересовала Вилиантиэля, что он принял тебя без конкурса и даже вне курса. Это правда? А ведь он даже меня заставил конкурс проходить.
— А кто ты? — удалось мне вставить между щебетом этой пташки.
— О, я на четверть эльф. К тому же внучка его хорошего друга.
— Это который Олеандр?
— Ага! А ты откуда знаешь?
Я неопределенно пожала плечами. Да, господа, не Высшая школа магии, а семейный подряд какой-то. Интересно, а какое отношение имеют к этому Олеандру мои братишки?
Меж тем мучение закончились и, заплетя волосы в высокий хвост, я была готова к походу в столовую. Девушка это заметила и снова улыбнулась.
— Давай я тебя провожу. Кстати, меня Алла зовут, а тебя?
— Вообще-то Александрит Андин, но ты можешь звать как хочешь. Кроме Лекси, — припомнила я маневр Сери.
— Хорошо. Так вот Алекс, у нас тут такие правила — приходить надо везде вовремя, никто с твоими делами считаться не будет, профессора строго следят за этим. Курсы у нас маленькие, по пять человек всего в группе, но с тобой шесть получается. Курсов всего десять. Срок обучения два года. На время которых лучше забыть о личной жизни и вообще о любой жизни, кроме учебы. Вот. Что я тебе еще не сказала? Ах, да! Я твоя соседка по комнате, проснулась, смотрю — ты лежишь, так забавно.
У меня, если честно, голова пошла кругом от количества и скорости донесения обрушенной на мою многострадальную голову информации. Я уже начала скучать о спокойном голосе Колина, читавшего мне магические книжки.
Мы вошли в большую комнату, обставленную в простом деревенском стиле — длинные деревянные столы, тяжелые лавки, веселенькие занавесочки на окнах. Так, это что, такой способ издевки — типа, «не забывайте студенты, из какой дыры вы выползли»?
Вчерашняя кухарка, глянув на мою проспавшуюся физиономию, вздохнула и доложила в тарелку поверх первой порции яичницы жаренной с фаршем и помидорами, вторую. Махнув половником на возмутившихся студентов, стоящих в очереди прямо за мной, она улыбнулась, выбирая самую большую булочку.
— Кушай, кушай девонька. Заморенная какая, — пустила слезу кухарка.
Алла оттаскивала меня от раздачи в состоянии близком к полной невменяемости. Дожили, жалость начала у людей вызывать. Откармливают (-), сочувствуют. А я здоровая, просто худая.
— Я что, так плохо выгляжу? — пришлось спросить у моей соседки.
— Еще бы, — хихикнула она. — Ты когда себя в зеркале-то видела в последний раз?
— Не помню.
— Да не волнуйся так. Выглядишь ты относительно нормально, только глаза у тебя такие… голодные, а на фоне твоей худобы просто заморенной получаешься. Извини, но смотришься кошкой ободранной.
Да что это я у них все именно с этим зверем ассоциируюсь? Одно хорошо — хотя бы не со змеей. А то Сери вон какую истерику устроил, когда я его Змеем назвала.
Так, на фоне всего вышесказанного открывается старый вопрос в новом контексте — что от такой страшненькой меня надо этому красавчику-дракону? На экзотику потянуло? И без меня неприглядных девок полно, и все они поголовно отдадут не только честь, но и жизнь за ночку с таким типом, от которого просто разит порочностью. Так нет же, ему меня зачем-то надо в постель затащить. Чего он там не видел, спрашивается?
Одно хорошо — я теперь два года их не увижу. Может за это время что-нибудь изменится. Или Сери успокоится, или я найду чем его успокоить.
— О чем задумалась? — облизывая ложку, спросила Алла.
— Да вот думаю — если тебе настойчиво предлагают конфетку в яркой обертке, не кажется ли это очень странным.
Блондиночка оглянулась.
— Да вроде никто ничего не предлагает.
— Понятное дело. Слушай, тебя когда-нибудь соблазняли так, что ты не могла понять, чему обязана такой радости?
— Когда меня соблазняют, я не думаю. И что это у тебя за странные мысли с утра пораньше?
Да, с чего? Может я вчера головой приложилась, когда с дракона падала? Вроде бы нет. А чего тогда сижу и думаю об этом мерзопакостном Змее? Мне еще их сестренку искать и дружбу с ней заводить. Хотя как это делается? Меня как-то боги миловали, и всю жизнь я провела в компаниях с мальчиками, позднее парнями, еще позднее с мужчинами. А вот подружек как таковых у меня не было, и что с ними делать, я не знаю. О чем говорить?
Помнится, когда у меня возникли первые проблемы на личном фронте, паренек один понравился, я с этим делом пошла к своему лучшему другу, и вместе мы уже составили план по его охмурению. В короткие сроки данный объект был очарован и начал бегать за мной собачкой на привязи, что меня только раздражало. Но последней каплей терпения была попытка затащить в постель. После чего горе-любовник убегал с прожженными на причинном месте штанами и парой поседевших прядок.
Эх, если бы я знала, что предмет моих прежних девичьих мечтаний окажется таким злопамятным парнокопытным. Возможно, не склони он своего друга к тому пари, где на кону стояла моя честь, я была бы менее осторожна в общении с мужчинами.
