Эйнштейн жил там один, сам готовил, а тем временем журналисты и официальные почитатели его разыскивали. Только члены семьи и ассистент знали, где он находится, но они отказывались говорить об этом даже с близкими друзьями.
В день рождения Эйнштейн рано утром покинул свое укрытие, где не было телефона, и зашел в соседний дом позвонить Эльзе. Она начала с пожеланий – взят полувековой рубеж. Но Эйнштейн прервал ее. “Столько шума из-за дня рождения”, – отшутился он. Это был не просто звонок близкому человеку, он был связан с физикой. В вычислениях, которые Эйнштейн передал своему ассистенту Вальтеру Майеру, была небольшая ошибка. Поэтому, сказал он, надо, чтобы Эльза забрала и передала ему исправленный вариант.
В середине дня на маленький семейный праздник приехала Эльза со своей дочерью. Она пришла в ужас, увидев на Эйнштейне самый старый костюм, который уже давно был спрятан. “Как тебе удалось отыскать его?” – спросила она. И услышала в ответ: “Об этих тайниках я знаю все!”1
The New York Times, газета, никогда не отступающая перед препятствиями, оказалась единственной, которой удалось напасть на след Эйнштейна. Один из членов семьи впоследствии вспоминал, что грозный вид Эйнштейна заставил репортера ретироваться. Это неправда. Репортер был толковый, и Эйнштейн, несмотря на притворную ярость, был любезен как всегда.
Заголовок газеты гласил: “Обнаружен Эйнштейн, спрятавшийся на свой день рождения”. Эйнштейн показал репортеру полученный в подарок микроскоп и, как сообщала газета, напоминал мальчишку, радующегося новой игрушке2.
Подарки и поздравления поступали со всех сторон. Больше всего его трогали подарки простых людей. Швея посвятила ему стихотворение, а какой-то безработный сэкономил несколько монет, чтобы купить для него пакетик табака. Этот подарок растрогал его до слез и был первым, в ответ на который он написал благодарственное письмо3.
В связи с другим подарком проблем было больше. По предложению везде сующего свой нос доктора Плеща, у которого Эйнштейн прятался, город Берлин вознамерился наградить своего самого знаменитого жителя и предоставить в пожизненное пользование загородный дом. Этот дом располагался в принадлежавшем городу большом поместье на берегу озера. Здесь Эйнштейн мог бы укрыться от всех, кататься на лодке и писать свои уравнения в тишине и спокойствии.
Подарок был щедрый и красивый и к тому же желанный. Эйнштейн любил плавать под парусом, любил уединение и простоту, но не было места, куда бы он мог уехать в конце недели, и свой парусник ему приходилось хранить у друзей. Он был рад подарку.
Дом, построенный в классическом стиле, стоял в парке около деревни Клэдоу на берегу озера вблизи реки Хафель. Фотография этого дома появилась в газете, а один из родственников назвал его “идеальной резиденцией для человека творческого и любителя парусников”. Но, когда Эльза приехала осмотреть дом, оказалось, что там все еще живет семья аристократов, продавших поместье городу. Они утверждали, что сохранили за собой право жить в этом месте. Документы подтвердили их правоту, так что выселить их было нельзя.
Поэтому город решил выделить Эйнштейнам другую часть поместья, где они могли бы построить собственный дом. Но и это нарушало условия, на которых город приобрел имение. Давление и интерес публики только усилили решимость прежних владельцев не допустить, чтобы Эйнштейн построил дом на этой территории. История попала на первые страницы газет, и планы города потерпели полный крах, особенно после того, как еще одно, третье предложение оказалось тоже неподходящим.
В конце концов было решено, что Эйнштейны сами выберут участок земли, а город его купит. Эйнштейн выбрал принадлежавший одному из друзей участок, подальше от города, вблизи деревни Капутт к югу от Потсдама. Эта поросшая лесом местность, расположенная между рекой Хафель и настоящим дремучим лесом, понравилась Эйнштейну. Мэр, в свою очередь, попросил берлинский магистрат разрешить потратить 20 тысяч марок на приобретение этой собственности в подарок Эйнштейну на пятидесятилетие.
Молодой архитектор сделал проект дома, а Эйнштейн купил небольшой садовый участок по соседству. Затем вмешалась политика. На собрании магистрата с возражениями выступили праворадикальные немецкие националисты. Они добились того, что голосование было отложено и вопрос был внесен в повестку будущих заседаний для подробного обсуждения. Стало ясно, что обсуждаться главным образом будет сам Эйнштейн.
Поэтому он отказался от подарка, написав мэру письмо, в котором звучали иронические нотки. “Жизнь очень коротка, – объяснял он, – а начальство работает очень медленно. Мой день рождения уже прошел, и я отказываюсь от подарка”. На следующий день газета Berliner Tageblatt вышла с заголовком: “Общественное осуждение подействовало: Эйнштейн отказывается”4.
К этому времени Эйнштейнам уже полюбился участок в Капутте. Они договорились о его покупке и придумали, какой дом хотели бы там построить. Поэтому они продолжили начатое дело и купили участок на свои личные деньги. “Мы потратили почти все сбережения, – жаловалась Эльза, – но теперь у нас есть собственная земля”.
Дом был простым: внутри гладкие деревянные панели, а снаружи некрашеные, оструганные доски. Через большое венецианское окно открывался тихий вид на Хафель. Марсель Брейер, знаменитый дизайнер, принадлежавший к школе Баухауз, предложил сделать внутреннюю отделку, но Эйнштейн был человеком с консервативным вкусом. “Я не собираюсь сидеть на стуле, постоянно напоминающем мне о механической мастерской или об операционной в больнице”, – сказал он. И они перевезли в дом часть тяжелой старой мебели, оказавшейся лишней в их берлинской квартире.
Обстановка комнаты Эйнштейна на первом этаже была спартанской: простой деревянный стол, кровать и небольшой портрет Исаака Ньютона. Комната Эльзы была тоже внизу; общая ванная комната посередине. Наверху были небольшие комнаты, где ночевали две дочери Эльзы и горничная. “Мне ужасно нравится жить в этом маленьком деревянном доме, хотя в результате я остался без гроша, – написал Эйнштейн сестре вскоре после переезда. – Парусник, прекрасный вид, одинокие осенние прогулки, относительное спокойствие – это рай”5.
Здесь он плавал на новом семиметровом паруснике Tummler (“Дельфин”), подаренном друзьями на день рождения. В соответствии с его пожеланиями лодку сделали массивной и прочной. Несмотря на то что плавать он не умел, ходить под парусом Эйнштейн предпочитал один. “Подходя к воде, он становился до смешного счастлив”, – вспоминал один из гостей6. Часами Эйнштейн, слегка прикасаясь к рулю, позволял лодке бесцельно скользить по воде.
“Мысли о науке, не покидавшие его никогда, даже на воде, принимали характер сна наяву, – говорил один из родственников. – Теоретическое мышление крепко воображением”7.
Напарницы
Всю жизнь отношения Эйнштейна с женщинами, казалось, были подвластны каким-то неуправляемым силам. Раз за разом его магнетическая привлекательность и душевность притягивали женщин.
И даже, хотя обычно он старался оградить себя от обязательств, делающих жизнь сложнее, иногда его захватывал водоворот пылкого влечения, как это было с Милевой Марич и даже с Эльзой.
