Тогда как его отец все больше ощущал свою связь с еврейским народом, Ганс Альберт под влиянием жены примкнул к “Христианской науке”. Отказ от помощи врачей, что иногда практикуется последователями этого культа, имел трагические последствия. Через несколько месяцев после приезда в Америку шестилетний сын Ганса Альберта Клаус заразился дифтерией и умер. Его похоронили на небольшом новом кладбище в Гринвилле. “На вас обрушилось самое страшное для любящих родителей горе”, – написал, соболезнуя, Эйнштейн. Его отношения с сыном становились все ровнее, а временами даже носили оттенок сентиментальности.
Ганс Альберт прожил в Южной Каролине пять лет, затем перебрался в Калтех, а потом в Беркли. Несколько раз за это время Эйнштейн на поезде приезжал к нему в гости. Они обсуждали инженерные головоломки, что напоминало Эйнштейну дни, проведенные в швейцарском патентном бюро. Бывало, в послеобеденное время он, погруженный в свои мысли, бродил по окрестным дорогам и лесам. Пораженные местные жители, помогавшие ему найти дорогу к дому, рассказывали об этих прогулках красочные забавные истории58.
Поскольку Эдуард страдал психическим заболеванием, иммигрировать в Америку он не мог. Болезнь прогрессировала: его лицо обрюзгло, речь замедлилась. Марич, забиравшей иногда Эдуарда домой, становилось все труднее это делать, поэтому он больше времени проводил в больнице. Сестра Марич Зорка, приехавшая ей помогать, погрузилась в свой собственный ад. После смерти матери она стала алкоголичкой, случайно сожгла все принадлежавшие семье деньги, спрятанные в старой печке, и в 1938 году умерла, забытая всеми, в окружении только своих кошек59. Марич, на которую это все свалилось, жила с ощущением все возраставшей безысходности.
Предвоенная политика
Когда мы оглядываемся назад, становится понятно, что для Америки становление нацизма представляло собой моральный вызов первостепенной важности. Однако в то время это было не так очевидно. В особой мере это относилось к консервативному Принстону и к его университету, где неожиданно большое число студентов разделяли свойственные некоторым представителям их социального класса несколько аморфные антисемитские взгляды. Опрос студентов, поступивших в 1938 году, дал результат, который сейчас, как и тогда, должен казаться удивительным: Адольф Гитлер возглавил список и был назван “величайшим из живущих сейчас людей”. За ним следовал Альберт Эйнштейн60.
“Почему они ненавидят евреев”, – так Эйнштейн озаглавил статью, написанную в этом году для популярного еженедельного журнала Collier’s. Он использовал эту возможность не только для того, чтобы проанализировать истоки антисемитизма. Эйнштейн хотел объяснить, что набор основополагающих правил, которые определяют жизнь большинства евреев в обществе и которым и он сам старается следовать, заложен в них от природы и является частью давней, вызывающей чувство гордости традиции. “Связь, которая удерживала евреев вместе тысячи лет и объединяет их сегодня, – это, кроме всего прочего, демократический идеал социальной справедливости в сочетании с взаимопомощью и толерантностью ко всем людям”61.
Ощущая взаимосвязь с коллегами-евреями и испытывая ужас от осознания положения, в которое они попали, Эйнштейн старался облегчить положение беженцев. Он принимал участие в публичных мероприятиях и, кроме того, пытался сделать что-то сам. Он произнес на эту тему десятки речей, принял участие в еще большем количестве обедов и иногда даже участвовал в скрипичных концертах, устраиваемых Американским комитетом друзей на службе общества
[86]
или “Объединенным еврейским призывом”
[87]
. Организаторы использовали такую хитрость: приходили люди, согласные выписать чек на имя Эйнштейна, а он потом переписывал эти чеки благотворительным организациям. У жертвователя же оставался на память погашенный чек с автографом самого Эйнштейна62. Кроме того, не привлекая всеобщего внимания, он оплачивал счета тех, кто, пытаясь эмигрировать, нуждался в финансовой поддержке. Это стало особенно важно после того, как Соединенные Штаты ужесточили порядок выдачи виз.
А еще Эйнштейн стал поборником расовой толерантности. Когда чернокожая певица, обладательница прекрасного контральто Мариан Андерсон приехала в 1937 году с концертом в Принстон, ей отказались предоставить номер в гостинице “Нассау-Инн”. Поэтому Эйнштейн пригласил ее остановиться у него на Мерсер-стрит. Это был как глубоко личный порыв, так и символический жест на публику. Когда двумя годами позже ей не дали возможности выступить в концертном зале Конститьюшн-холл в Вашингтоне, она устроила ставший историческим бесплатный концерт на ступенях Мемориального центра Линкольна. Приехав еще раз в Принстон, Андерсон опять остановилась у Эйнштейна. В последний раз она приезжала к нему ровно за два месяца до его смерти63.
Как и раньше, была проблема, связанная с готовностью Эйнштейна выступать в поддержку самых разнообразных движений, подписывать разного рода воззвания и как почетный председатель принимать участие во всевозможных собраниях. Из-за этого его обвиняли его в том, что он стал простодушной жертвой обмана со стороны тех, кто на самом деле является прикрытием для коммунистических и другие антиправительственных организаций. В глазах людей, сомневавшихся в его лояльности, этот мнимый грех усугублялся нежеланием поддерживать тех, кто объявил крестовый поход против Сталина и Советов.
Например, в 1934 году друг Эйнштейна Исаак Дон Левин попросил его подписать петицию, осуждающую убийство Сталиным политических заключенных. Раньше Эйнштейн поддерживал его антикоммунистические статьи, а теперь ответил отказом. “Я тоже чрезвычайно сожалею, что русские политические лидеры позволяют уничтожать себя, – написал Эйнштейн. – Несмотря на это, я не считаю правильным участвовать в ваших действиях. Никакого влияния на Россию они не окажут. Русские уже доказали, что в действительности их единственная цель – исправление большого числа русских людей”64.
Потом история показала неправоту этого несколько романтического взгляда и на русских, и на преступный сталинский режим. Эйнштейн был так погружен в борьбу с нацистами, его так раздражало, что Левин полностью сдвинулся с левого фланга на правый, что он активно возражал тем, кто уравнивал чистки в России с геноцидом нацистов.
В 1936 году по Москве прокатился новый, еще более мощный вал политических процессов, на которых были осуждены сторонники отправленного в изгнание Льва Троцкого. И опять Эйнштейн отмежевался от некоторых старых друзей, в прошлом левых, а теперь резко развернувшихся и ставших ярыми антикоммунистами. Излечившийся от марксизма философ Сидни Хук написал Эйнштейну и попросил выступить в поддержку создания международной комиссии, которая могла бы гарантировать Троцкому и его сторонникам справедливый суд вместо показательных процессов. “Нет сомнения, что каждому обвиняемому должна быть предоставлена возможность доказать свою невиновность, – ответил Эйнштейн. – Конечно, это относится и к Троцкому”. Но как этого можно достичь? Эйнштейн считал, что лучше это сделать тихо, без общественной комиссии65.
