Кто из издателей скорее всего благожелательно отнесся бы к предложению такого рода?
Достаточно ли написать издателю об этом деле или лучше попытаться добиться личной беседы?
Ваше мнение и советы по этим трем пунктам, а также по любым другим, которые вы, исходя из своего опыта, посчитаете важными, будут приняты с большой благодарностью.
По этому письму видно, что Шарлотта весьма высоко ценила добрые намерения и честность издательской фирмы, к которой обратилась со своим первым литературным начинанием, и потому впоследствии полностью положилась на их советы и предложения. И подготовка сборника стихов к печати оказалась недолгой. 20 апреля мисс Бронте пишет о том, что хотела бы получить три экземпляра сборника, а также просит у Эйлотта и К. совета, кому из рецензентов лучше отослать по книге. Нижеследующее письмо наглядно показывает, какие представления были у этих барышень о периодических изданиях и рецензиях, руководящих мнениями читающей публики:
Томик стихотворений надо аккуратно обернуть тканью. Будьте так любезны отослать экземпляры в сопровождении рекламы как можно скорее в следующие издания:
«Колбёрнз нью манзли мэгэзин»,
«Бентлиз мэгэзин»,
«Гудз мэгэзин»,
«Джерольдз шиллинг мэгэзин»,
«Блэквудс мэгэзин»,
«Эдинбург ревью»,
«Тэйтс Эдинбург мэгэзин»,
«Даблин юниверсити мэгэзин»,
а также в газеты «Дейли ньюс» и «Британия».
Если есть другие периодические издания, куда вы обычно посылаете экземпляры вышедших книг, то будьте добры также отослать им по экземпляру. Мне кажется, что перечисленных изданий вполне достаточно для рекламных целей.
Отвечая на последнюю просьбу, мистер Эйлотт предложил направить книги и рекламные проспекты в «Атенеум», «Литерари газетт», «Критик» и «Таймс», однако в ответном письме мисс Бронте написала, что будет достаточно и тех изданий, которые она ранее перечислила, поскольку авторы не хотят тратить на рекламу больше двух фунтов: им кажется, что успех книги зависит больше от рецензий в журналах, чем от количества рекламных объявлений. На случай если где-нибудь появится рецензия, независимо от того, будет она хвалебной или нет, Шарлотта просила Эйлотта и К. известить о названии и номере журнала, поскольку сама она не имеет возможности регулярно просматривать журналы и может пропустить заметку.
Если стихотворения будут встречены положительно, я намереваюсь вложить еще некоторую сумму денег в рекламу. Но если сборник, напротив, пройдет незамеченным или будет раскритикован, то дальнейшая реклама представляется мне бесполезной, поскольку ни в названии книги, ни в именах авторов нет ничего, что могло бы привлечь внимание хоть одного читателя.
Насколько мне известно, маленький томик стихов вышел в конце мая 1846 года. Он появился незаметно: в первые недели после выхода не было слышно разговоров о том, что еще три поэтических голоса обратились к читателю со своими стихами. Жизнь шла своим чередом, и сестры уже забывали о сборнике под влиянием более насущных забот. 17 июня Шарлотта пишет:
Брэнвелл объявил, что ничего сам для себя делать не будет. Ему предлагали неплохие места, где он, поработав недели две, мог бы хорошо зарекомендовать себя, однако он не желает и пальцем шевельнуть, а только пьет, ввергая нас в отчаяние.
В «Атенеуме» за 4 июня в разделе поэзии появилась короткая рецензия на стихотворения Каррера, Эллиса и Эктона Беллов. Выше всех из трех «братьев» рецензент поставил Эллиса, назвав его стихи «тонкими и оригинальными по духу». По мнению критика, Эллис Белл обладает «такой силой крыльев, что может достичь небывалых высот». Проницательный рецензент замечал, что стихи этого автора производят впечатление оригинальности независимо от того, чему они посвящены. Каррера Белла он поместил между Эллисом и Эктоном. По прошествии времени кажется, что в этой рецензии нет ничего достойного упоминания, однако можно представить, с каким интересом читали ее в хауортском пасторате, как старательно выискивали сестры основания оценок рецензента и нечто похожее на советы о том, каким образом можно дальше развивать их таланты.
Приводимое ниже письмо Шарлотты от 10 июля 1846 года кажется мне особенно примечательным. Не имеет значения, кому именно оно адресовано. Важнее выраженное в нем благотворное чувство долга, сознание высшей важности той обязанности, которую наложил Господь, повелев жить семьями, – в наши дни этот взгляд заслуживает внимания.
Я вижу, что ты стоишь перед особенно трудным выбором. Перед тобой две дороги: твоя совесть подсказывает, что надо выбрать правильную, хотя подниматься по ней может оказаться труднее всего. Но ты не знаешь, какая дорога правильная. Ты не можешь решить, к чему призывают тебя долг и религия: покинуть родной дом и там, во враждебном мире, зарабатывать себе на жизнь тяжким трудом гувернантки или быть со старушкой-матерью дома, пока что оставив надежду на какую-либо личную независимость, и мириться с ежедневными неудобствами, иногда даже лишениями, которые я очень хорошо себе представляю. Ты никак не можешь решить, что же выбрать, и я попробую сделать это за тебя или, по крайней мере, выскажу свое глубочайшее убеждение по этому вопросу. Ты увидишь, насколько сильно он касается и меня тоже. Правильная дорога – та, которая предполагает наибольшее самопожертвование и наибольшую пользу для других. И если неуклонно следовать этой дорогой, она со временем приведет тебя к процветанию и счастью, хотя поначалу может показаться, что ты движешься в прямо противоположном направлении. Твоя мать стара и больна. У старых и больных людей в жизни немного радостей – даже меньше, чем могут представить себе те, кто молод и здоров, – и лишить их хотя бы одной из них было бы жестоко. Если твоей матушке спокойнее, когда ты находишься рядом, то оставайся с ней. Если после твоего ухода она почувствует себя несчастной, оставайся с ней. Пусть близорукие люди судят тебя, как будто ты остаешься в *** ради собственного удобства; не жди от других похвалы или восхищения за то, что ты остаешься дома в утешение своей матери. Главное, чтобы твой поступок одобрила твоя совесть, и если это так, то оставайся с матерью. Я советую тебе поступать так, как стараюсь поступать сама.
Заключительная часть этого письма интересна тем, что она содержит безоговорочное отрицание слухов о готовящейся свадьбе Шарлотты и младшего священника в приходе ее отца197, то есть того самого джентльмена, с которым она соединится восемь лет спустя и который уже начал служить ей – хотя она об этом и не знала – так же преданно и заботливо, как некогда служил Иаков, чтобы жениться на Рахили. Возможно, другие и замечали, что происходит, но сама Шарлотта не видела ничего.
Сохранилось еще несколько писем, отправленных «по поручению господ Беллов» мистеру Эйлотту. 15 июля Шарлотта пишет:
Поскольку от Вас нет известий, я предполагаю, что новых рецензий на книгу не появилось и спрос на нее не вырос. Не будете ли Вы так любезны, тем не менее, черкнуть мне пару строк и сообщить, было ли продано хоть что-нибудь, и если да, то сколько экземпляров?
