Книга Молодой Сталин, страница 73. Автор книги Саймон Себаг-Монтефиоре

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Молодой Сталин»

Cтраница 73

Однако прежде всего Сталин был ярым марксистом, доходившим до “полуисламского фанатизма”. Ни друзья, ни семья не могли встать между ним и его предназначением. Он считал себя неявным, но исключительным вождем рабочего класса – “рыцарем Грааля”, по выражению Спандаряна. Насколько нам известно, он никогда не отступал от своей миссии даже в самые худшие времена – почти уникальный случай.

Надо сказать, что взгляд на этот безобразный мир двуличности и шпионажа позволяет приблизиться к пониманию безумия советской истории. Он объясняет параноидальность советской ментальности, объясняет, почему Сталин безрассудно не верил предупреждениям о нападении Гитлера в 1941 году, объясняет кровавое неистовство Большого террора.

Охранке не удалось предотвратить русскую революцию, но удалось отравить сознание революционеров: и через тридцать лет после падения царизма большевики продолжали убивать друг друга, охотясь на несуществующих предателей3.


Весной 1910 года Молочный так мастерски ускользал от наблюдения, что тайной полиции надоело это терпеть. Начальник бакинской охранки Мартынов писал: “К необходимости задержания Молочного побуждала совершенная невозможность дальнейшего за ним наблюдения, так как все филеры стали ему известны и даже назначаемые вновь… немедленно проваливались, причем Молочный, успевая каждый раз обмануть наблюдение, указывал на него и встречавшимся с ним товарищам, чем, конечно, уже явно вредил делу”. Он добавлял, что Молочный проживает “часто у своей сожительницы Стефании Леондровой Петровской”.

23 марта 1910 года Мартынов арестовал Молочного, который на сей раз имел документы на имя Захара Меликянца, и “дворянку Херсонской губернии Стефанию Петровскую”. Их по отдельности допросили в Баиловской тюрьме. Молочный поначалу отрицал свою связь со Стефанией. Но затем он попросил разрешения на брак с ней. Вскоре Сталин называл ее “моя жена”.

Часть третья

Когда луна своим сияньем

Вдруг озаряет мир земной

И свет ее над дальней гранью

Играет бледной синевой,


Когда над рощею в лазури

Рокочут трели соловья

И нежный голос саламури

Звучит свободно, не таясь,


Когда, утихнув на мгновенье,

Вновь зазвенят в горах ключи

И ветра нежным дуновеньем

Разбужен темный лес в ночи,


Когда беглец, врагом гонимый,

Вновь попадет в свой скорбный край,

Когда, кромешной тьмой томимый,

Увидит солнце невзначай, —


Тогда гнетущей душу тучи

Развеют сумрачный покров,

Надежда голосом могучим

Мне сердце пробуждает вновь.


Стремится ввысь душа поэта,

И сердце бьется неспроста:

Я знаю, что надежда эта

Благословенна и чиста!

Сосело (Иосиф Сталин)

Глава 26
Две бывших невесты и беременная крестьянка

Сначала Сталин говорил, что никогда не имел документов на имя Тотомянца, и уверял, что в дни революции 1905 года не мог совершать никаких преступлений, потому что целый год жил в Лондоне; впрочем, он признался в том, что бежал из ссылки. Когда поручик Подольский спросил его о Стефании, 30-летний Сосо сообщил, что познакомился с ней в Сольвычегодске. Однако он уверял: “С Петровской я вообще никогда не жил”. Почему он лгал – по подпольной привычке, из вероломства или из рыцарственной заботы о репутации дамы? Все три версии вполне правдоподобны. Но она от него не отрекалась. За четыре дня до этого допроса 24-летняя Стефания сказала Подольскому, что “с Джугашвили она знакома и состоит с ним в сожительстве”.

Три месяца спустя жандармы решили освободить ее. “Что же касается Джугашвили, то ввиду упорного его участия, несмотря на все административного характера взыскания, в деятельности революционных партий, в коих он занимал всегда весьма видное положение, и ввиду двухкратного его побега из мест административной высылки… я полагал бы принять высшую меру взыскания – высылку в самые отдаленные места Сибири на пять лет”. Это было максимальное наказание. К несчастью для Сталина, продажного Зайцева уволили, а новый ротмистр оказался несговорчив.

Пока Сосо сидел в тюрьме, его товарищи раздобыли мокроту заключенного, больного туберкулезом, и подкупили врача, чтобы тот перевел Сталина в тюремную больницу. Оттуда Сосо обратился к градоначальнику Баку с романтической просьбой:

Ввиду имеющегося у меня туберкулеза легких… честь имею покорнейше просить Ваше превосходительство назначить комиссию врачей для освидетельствования самочувствия… [и] применить ко мне возможно меньшую меру пресечения и… ускорить ход дела. Одновременно с этим прошу Ваше превосходительство разрешить мне вступить в законный брак с проживающей в Баку Стефанией Леандровой Петровской.

1910. 29 июня. Проситель Джугашвили.

Вышедшая на свободу Стефания, вероятно, навестила его в тюрьме и приняла предложение руки и сердца, потому что на другой день Сосо опять написал градоначальнику, на сей раз назвав Стефанию своей женой: “От моей жены, бывшей на днях в жандармском управлении, я узнал, что г-н начальник жандармского управления… считает от себя необходимым высылку меня в Якутскую область”. Сталин прибавлял, что не понимает “такой суровой меры” и полагает, “что недостаточная осведомленность в истории моего дела могла породить нежелательные недоразумения”.

Такие просьбы шли вразрез с честью революционера. Подобострастная ложь Сталина не тронула Мартынова – он по-прежнему настаивал на пяти годах ссылки. Но либеральный наместник в Тифлисе смягчил наказание. 13 сентября Сталин был приговорен к отбытию полного срока ссылки в Сольвычегодске; ему также на пять лет запретили жить на Кавказе. Хотя Сталин еще вернется в Баку, царские власти, как это ни парадоксально, побудили его покинуть периферию и сосредоточиться на работе в самой России.

31 августа заместитель прокурора написал бакинскому градоначальнику: “Арестант Иосиф Виссарионович Джугашвили возбудил ходатайство о разрешении… вступить в законный брак с проживающей в г. Баку Стефанией Леонардовной Петровской… Прошу Ваше высокоблагородие уведомить меня, не встречается ли с Вашей стороны каких-либо препятствий на удовлетворение помянутого ходатайства Джугашвили”. То ли из-за бумажных проволочек, то ли из-за бюрократической ошибки, то ли вследствие злого умысла начальник Баиловской тюрьмы получил ответ только 23 сентября: “Г-н градоночальник разрешил содержащемуся под стражей Иосифу Виссарионовичу Джугашвили обвенчаться с проживающей в г. Баку Стефанией Леонардовной Перовской… Об этом канцелярия уведомляет… для сведения и объявления Джугашвили”. Венчание должно было состояться в тюремной церкви в присутствии градоначальника.

Когда тюремщики принесли это радостное известие в камеру Сталина, его там уже не было: в тот самый день, 23 сентября 1910 года, Иосиф Джугашвили был отправлен в Вологодскую губернию. В конце октября он вновь оказался в Сольвычегодске. Он не женился на своей невесте и гражданской супруге – более того, он никогда больше ее не видел1.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация