Надо ли говорить, что после вышеописанных процедур палатка пропахла лекарствами и прочим не хуже полевого госпиталя, и нам пришлось обедать на свежем воздухе. В путь тронулись ближе к вечеру, хотя большинством голосов проголосовали за ночевку прямо здесь. Тем более палатка была уже установлена. Но нет. Неуемный командор после лечения был раздражен, зол и кипел энергией. По той же самой причине обходить болото он отказался наотрез, хотя граф предложил показать короткий обходной путь и намекнул на проживание в топи болотной жути. Что это означает, я понятия не имела, но выражение лиц членов команды намекало на нечто о-о-очень впечатляющее.
Впереди ехал командор. Все дружно и не без ехидства предложили ему возглавить процессию на тот случай, если болотная жуть решит напасть. Так как Третьяков был все-таки ранен, Максу пришлось уступить пострадавшему Волчка, и теперь целитель понуро тащился следом, срывая злость на беззащитных кочках. Замыкали процессию мы с Яшкой.
Такой способ передвижения скорости не способствовал. Я откровенно заскучала, пока Яшка лениво перепрыгивал с кочки на кочку и в перерывах успевал нащипать полный рот осоки. Заметив мое состояние, череп проснулся и принялся травить байки, не всегда приличные. Наблюдавший за нашим передвижением с безопасного расстояния вампир спустился и уселся на втором плече. Теперь краснел не только кот, но и летучая мышь, что само по себе было неплохим развлечением.
Смеркалось. По мере того как ночь опускалась на болото, перспектива ночевки верхом на кочках, как стая цапель, становилась все очевиднее. Народ мрачнел прямо на глазах. Я тоже морщилась, но молчала. Пусть первым в лоб получит кто-нибудь еще. Когда тьма сгустилась до такой степени, что мы невольно ощутили себя гусиным пером в чернильнице, доверху заполненной черными чернилами, командор зажег фаербол, чтобы хоть как-то сориентироваться в окружающем пространстве. Из воды взметнулось скользкое гибкое тело с раззявленным ртом, и магический фонарик исчез в зубастой пасти. В наступившей темноте раздался звучный плюх.
– Привал! – ошарашенно скомандовал командор.
– Прямо тут? – растерянно переспросил Васька, выразив общее недоумение.
Ночевать на кочках? Ни присесть толком, ни прилечь. Да и мало ли какая нечисть вылезет из воды. Мы ее даже не увидим. Как говорится, заснем снаружи, а проснемся внутри.
– Если есть предложения, пожалуйста. Я всегда готов к диалогу.
– И все равно сделаешь по-своему, – закончил за него Васька.
– Ну я еще доберусь до тебя! – сурово предупредил Третьяков.
– Ага, – насмешливо фыркнул котик. – Сначала нащупай в такой темнотище-то.
– Граф, – мило улыбнулась я, хотя выражение моего лица никто не мог рассмотреть, – может, как самый мобильный из нас, вы сможете слетать на разведку и узнать, есть ли здесь где-нибудь относительно сухое место для ночлега?
– Для вас, мадемуазель, готов на все, – пропищала летучая мышь, умудрившись приложиться к ручке, и с тихим шорохом вспорхнула в ночную тьму.
– Загнибеда, может, расскажешь, как ты дошла до жизни такой? – поинтересовался Филипп.
– Какой? – опешила я.
– Ты дружишь с вампиром.
– Тьфу на вас всех! – презрительно фыркнула я. – На глупые вопросы не отвечаю.
8
Мышь появилась примерно через полчаса. Вампир хлопнулся на плечо и нагло потребовал стакан крови.
– Да я у тебя сейчас сам кровь выпью… всю… – угрожающе зашипел Васька, предъявив нахалу полный комплект когтей на передних лапах.
Граф впечатлился настолько, что, тихо пискнув, рухнул в обморок и наверняка утонул бы в темной воде, если бы не Яшка. Конь выловил сомлевшего вампира, бесцеремонно встряхнул бесчувственное тельце и шмякнул его в объятия пушистика. Из топи выпрыгнуло нечто, и было ловко сцапано хищным коняшкой. Тварь запищала, но писк быстро оборвался смачным хрупаньем Яшки.
– Загнибеда, у тебя лошадь что, хищная? – шумно сглотнул Филипп.
– Да. А что?
– Да так. Ничего.
– Здесь недалеко есть неплохое место для ночлега. Только оно какое-то странное, – заявил очнувшийся граф.
– Что значит – странное? – потребовал уточнения командор.
– Ну там какие-то развалины, от которых разит непонятной магией.
– Темной?
Мышка пожала плечами, но тут до вампира дошло, что большинство, за исключением кота, не видят его жеста.
– То-то и оно, что непонятно. Есть в ней что-то эльфийское.
– Ладно, – вздохнул Третьяков. – Выбора у нас нет. Веди.
Котик всучил вампиру маленький карманный фонарик, и летучая мышь взмахнула крыльями. Тут же на свет из воды выпрыгнула еще одна тварь и была разорвана Волчком с Яшкой. По крайней мере животные будут сыты. Это утешало. Волчок ловко скакал с кочки на кочку. Макс с Филиппом приотстали, и командор предложил взять их в седло, иначе до места ночлега мы и к утру не доберемся. Я не стала напоминать, из-за кого именно мы поперлись на болото на ночь глядя. Просто чуть сдвинулась назад и освободила одно стремя, чтобы Филипп мог забраться. На сей раз он пощадил мои и без того измотанные нервы и не стал ныть, что его транспортировка сильно смахивает на возвращение рыцарем похищенной драконом принцессы. Словом, добрались до островка с минимальными потерями, что уже неплохо.
Развалины, о которых упоминал вампир, действительно были и напоминали древнее капище с алтарем посередине. Какие жертвы приносили здесь? Кто и каким богам поклонялся – ночью не угадать. Тьмой и некромантией не тянуло, и ладно. Решили не приближаться к руинам слишком близко и расположились на максимальном расстоянии от подозрительных развалин. Котик поставил палатку. Командор отправился устанавливать защитный контур. Я порывалась помочь, но меня отстранили и водворили обратно в палатку как мешающую процессу. Я надулась и даже показала язык вредному командору. Правда, в спину. Не очень-то и хотелось.
Утешил ужин. Котик расстарался, его кулинарные шедевры прошли на ура. Видно было, что прошлые сутки команда питалась супом из консервов, и теперь мужчины за обе щеки уплетали наваристые щи, макароны по-флотски. Ароматный чай с липовым медом в окружении аппетитной, с пылу с жару выпечки венчал ужин. Васька старался, чтобы самые лучшие куски оказывались в моей тарелке раньше, чем загребущие руки оголодавших членов команды успеют до них добраться. Если бы не трогательная забота фамилиара, ходить бы мне голодной.
Мой сон был нагло прерван чьим-то вокалом. Я справедливо сочла побудку в неурочный час вторую ночь подряд форменным свинством, обругала вокалиста дегенератом, натянула на голову подушку и вознамерилась продолжить прерванное каким-то дебилом занятие. Но не тут-то было. Настойчивое пение умолкать не собиралось, более того, пробиралось под подушку и нагло лезло в уши. Где-то через полчаса моего бодрствования я пришла к неутешительному выводу – гадкий солист умолкать не собирается. Ну попадись он мне! Ой, что я с ним сделаю!
