Внутреннее убранство храма терялось в царившем полумраке. Верховная жрица явно желала сразить наповал ожидаемую гостью своим величием. Поэтому многочисленные каменные, золотые и платиновые изображения и скульптуры драконов попросту терялись во тьме. Единственным ярко освещенным пятном было каменное кресло, стоявшее к тому же на высоком постаменте, где в позе, полной царственного достоинства, застыла в золотом одеянии Верховная жрица Матери Драконов Эллизариэль.
Ее действительно можно было принять за искусно сработанную статую, если бы не ярко-сапфировые глаза, высокомерно сверкавшие на прекрасном тонком лице.
Когда немного успокоившийся Мистраэль вошел в храм и увидел собственную мать в полном жреческом облачении, он оцепенел. Дело было не в том, что Эллизариэль производила ошеломляющее впечатление. За годы, проведенные при храме, Мистраэль привык лицезреть жрицу в разных облачениях и уже не так впечатлялся, как новый посетитель. Просто он ясно осознал весь масштаб планов Верховной жрицы относительно удостоенной приема ведьмы. Полное одеяние жрица надевала крайне редко, по особо торжественным случаям. Сам по себе визит человеческой женщины был удивительным, шокирующим, но не настолько, чтобы заинтересовать Эллизариэль. Мистраэль понял, что только что грубым образом нарушил планы матери и ритуальное самоубийство совершить ему не дадут, скорее прикончат собственноручно. Перспектива пугала до нервной дрожи в коленях.
Эллизариэль медленно поднялась с кресла и хорошо поставленным серебряным голосом возвестила:
– Добро пожаловать в храм Матери Драконов!
От этого голоса, эхом взлетевшего сначала к высокому куполу храма, а затем прокатившегося по самым удаленным его уголкам, Мистраэль почувствовал холод в районе позвоночника и, не в силах совладать со ставшими вдруг чужими ногами, опустился на одно колено рядом со статуей дракона.
Эллизариэль несколько секунд наслаждалась произведенным акустическим эффектом и только потом заметила, что ее непутевый сын явился один. Целых несколько томительных секунд, во время которых голова Мистраэля склонялась все ниже, Эллизариэль молча созерцала одинокую фигуру коленопреклоненного эльфа в смутной надежде, что ведьма вот-вот появится из темноты. Но время шло, а ведьма не появлялась. И пришло осознание, что она не появится вовсе.
– Мистраэль! – Голос Верховной прозвучал хлестко, как удар бича. – Ты выполнил мое поручение?
Бедняга сжался под воздействием властного голоса, но решил встретить свою участь с достоинством истинного сына клана Золотого Дракона. Огромным усилием воли, потребовавшим от него практически всех оставшихся сил, он внутренне собрался, встряхнулся и гордо расправил плечи.
– Нет, мама, – молвил он. И сам удивился, до чего твердо и лаконично прозвучали слова в стенах храма. И ведь практически не заикался. Ну разве что самую малость… – Мне это не удалось.
От Эллизариэль не укрылось нежное «мама». Мистраэль позволял себе подобное обращение только тогда, когда хотел напомнить об их родстве. Жрица оценила попытку. Обычно она сама относилась к отпрыску примерно как к легкой головной боли: чаще успешно делала вид, что его попросту нет, а иногда извлекала на свет божий, разумеется, если ей это было выгодно.
– Вот как? – задумчиво откликнулась жрица. – И что же могло тебе помешать выполнить такое пустячное поручение?
Мистраэль задумался. Перед грозным ликом матери любые оправдания, кроме катастрофы типа пожара, извержения вулкана, цунами, наводнения, казались просто детским лепетом ребенка, еще не покинувшего колыбель. Он потер лоб, наткнулся на небольшую припухлость и вздрогнул. Оставалось только одно… Рассказать правду. Мистраэль тяжело вздохнул и начал свой рассказ.
Эллизариэль впала в задумчивость, что не могло не нервировать замершего в ожидании приговора Мистраэля. Он бы не удивился, если бы после подобного фиаско мать запустила бы в него молнией или, на худой конец, туфлей, стала бы орать, какой он неудачник и позор всего рода, принялась бы топать ногами… Но это задумчивое молчание пугало до желудочных колик. Кто знает, какие мысли бродят в этой прекрасной головке.
А между тем Эллизариэль пыталась придумать, как быть дальше. Услышав о прибывшей в замок человеческой женщине, она тут же пожелала ее видеть, чисто из любопытства. Это чувство усилилось, когда один из шпионов донес, что прибывшая не просто человек, а боевая ведьма, и не приехала, а прилетела в компании говорящего черного кота и следопыта из действующей группы истребителей нежити. Но самым большим шоком в этом известии было даже не то, что до этой самой ведьмы в город, так сказать, не ступала нога человека, а тот факт, что дракон, любезно подбросивший ведьму до замка, оказался Роландэлем. То, что ведьму привез дракон, само по себе удивительно, но то, что эльфийский принц крови унизился до пассажирских перевозок… Ну это прямо ни в какие ворота не лезет.
Несмотря на исключительность события и снедавшее душу любопытство, Верховная жрица Матери Драконов не должна была забыться настолько, чтобы прислать официальное приглашение ведьме. Об этом не могло быть и речи. Вот это как раз тот редкий случай, когда нужна была помощь лица преданного и не болтливого. Кто же мог подумать, что Мистраэль с треском провалит простое задание?
Впрочем, может быть, оно и к лучшему. Пока непутевое чадо гонялось по замку за негодной человечкой, Эллизариэль попробовала получить любую доступную информацию о ведьме, начиная от ее зачатия и заканчивая прибытием в замок. А также не без интереса подслушала происходящее в кабинете Правителя, где давно уже установила подслушивающий амулет. Вещица представляла собой золотого дракончика с глазами из желтого топаза. Она вполне уместно смотрелась в кабинете, выполняя роль не только украшения, но и подслушивающего устройства. Да вот беда – радиус действия амулета был слишком мал. То ли отрицательно сказывалась толщина стен замка, то ли торговец, всучивший жрице прибор, сильно преувеличил, расхваливая свой товар. Эллизариэль решила проблему просто как дважды два. Когда она желала услышать происходящее за крепко запертыми дверями кабинета, то посылала одного из фей-крошек с миниатюрным магическим кристаллом для прямой передачи на ее кристалл. Таким образом, вечерний разговор ведьмы и Повелителя ей был известен практически из первых рук или ушей.
Теперь Эллизариэль мучительно размышляла, как лучше использовать полученную информацию. Надо же! Сестра Серебряного Единорога – человечка! Кто бы мог подумать?! К тому же эта самая человечка знает язык драконов. И не только язык, но и привела в клан, если можно так выразиться, уже целых двух драконов. На памяти жрицы такое произошло впервые.
К тому моменту, когда доведенный до белого каления таинственным видом матери Мистраэль готов был рвать на себе волосы от отчаяния, в голове Верховной жрицы созрел прекрасный план. Настолько гениальный, что Эллизариэль просияла и мило улыбнулась сыну. Завидев ее улыбку, Мистраэль пришел к выводу, что с ним проделают нечто невыразимо ужасное, шансов пережить эту ночь у него практически нет, и стал мысленно читать молитвы. Так мать ему не улыбалась даже в нежном младенчестве.
