Надо мной простиралось бесконечное безоблачное небо. Я лежал на спине, смотрел на этот лазурный простор, и на душе было спокойно и легко. Вокруг чуть шумели деревья, где-то в отдалении негромко пели птицы, солнце ласково припекало. Умиротворение.
По небу лениво плыло одинокое облачко, похожее на шарик ванильного мороженого. Я улыбнулся и поднялся с земли. То есть хотел подняться, но отчего-то не смог. Вдруг оказалось, что я не в состоянии пошевелить ни одной частью своего тела. Я не чувствовал ни рук, ни ног. Пробовал пошевелить пальцами, но ничего не вышло. В панике я пытался закричать, но не смог выдавить из себя ни звука. Страх накатил волной, и я почувствовал, что теряю контроль над ситуацией. С трудом заставив себя сосредоточиться, я начал считать в обратном порядке от ста. Дойдя до шестидесяти четырех, я понял, что немного успокоился. Чтобы снова не погрузиться в омут паники, я старательно стал анализировать все, что происходит.
Небо над головой было столь безмятежным, что я даже не задумывался над тем, где нахожусь и что меня окружает. Увы, я не могу даже повернуть голову, чтобы осмотреться. Оставалось только догадываться. Что мы имеем? Последнее, что я помню, это то, как заснул в объятиях Тарии. Но что со мной? Тария вряд ли могла бросить меня и просто уйти.
И если я нахожусь в таком странном состоянии, значит, она и Кетон не могут ничего с этим сделать. И какие тут варианты? Магия? Паралич? Что-то еще? Может, мне это вообще просто снится? Или во сне человек не может понять, что он спит? А если понял, что спишь, значит, обязательно проснешься? Кажется, меня заносит…
Ладно, ни магию, ни паралич я контролировать не могу. Остается только ждать, что мне поможет кто-то посторонний. А если вдруг это сон, то… Как говорится, мой сон – что хочу, то и делаю. Хочу – лежу, хочу – встаю…
Я резко вскочил на ноги. Получилось! Руки-ноги мои! Как же это здорово! Выходит, я все-таки сплю? Я старательно ущипнул себя за руку. Ничего. Странный какой-то сон.
Но, надо признать, красивый. Вокруг такое великолепие – лесная поляна, купающаяся в солнечном свете, величественные деревья, благоухающие цветы. И, главное, я так явно чувствую запахи, тепло солнца, движение ветерка… какой-то очень реалистичный сон.
Я не сразу заметил их. Они лежали на земле. Первая – чуть в стороне, на животе, лицом вниз. Ее светлые волосы разметались по траве. Вторая лежала прямо передо мной, на боку, черная коса закрывала ее лицо. Мне вдруг пришло в голову, что девушка лежит на том самом месте, откуда я только что встал. Впрочем, я тут же напомнил себе, что это только сон.
Любопытно, откуда эти дамочки тут взялись? Тайны подсознания? Лежат совсем без движения. Может, вообще мертвые? Жутковато как-то, даже для сна. Темненькая, словно в ответ на мои мысли, зашевелилась и перекатилась на спину. Однако коса так и осталась наискосок лежать на ее лице. Я шагнул поближе, надеясь рассмотреть незнакомку, но мое внимание отвлек огонек, блеснувший на ее руке. Я присел рядом и присмотрелся.
На запястье у нее висел на тоненьком шнурке кулон в виде скрипичного ключа. Точно такой же моя мама всегда носила не снимая. Ей подарил его мой дед. Забыв, что сплю, я схватил тонкое девичье запястье и потянул к себе золотой кулончик. Разумеется, это был он – мамин, – и в этом не было сомнений. У кулона не хватало небольшого кусочка. Это я отломил его в далеком детстве. В порыве я сжал золотую подвесочку в пальцах…
Она умирала. Я всем телом ощутил, как эту девушку переполняет отчаяние и горечь. Она была пропитана этой горечью! Она так сожалела о том, что приходится умирать!
Я даже отшатнулся и мгновенно потерял связь с незнакомкой. Растерянно посмотрел на нее, распростертую на земле. Что же с ней? Мне стало ее невероятно жалко. И тут я вспомнил, что по-прежнему сплю. Вскочив на ноги, я снова внимательно посмотрел на неподвижных девиц. К чему снятся девушки при смерти? Не пора ли мне проснуться? И как это сделать?
Задумавшись, я не сразу понял, что происходит. А поняв – весьма удивился. Темненькая девушка пела. Голос у нее был ничем не примечательный, а вот песня… Это было удивительно! Никогда бы не подумал, что классическую русскую народную песню можно петь так.
Я не сразу и узнал-то. Слова были привычные, мол, парня полюбила на свою беду, и все такое, но мелодия… Мелодия была другая. Было в ней что-то кельтское или ирландское, и, может быть, еще что-то в духе Вагнера, и что-то еще неуловимо знакомое. Песня больше напоминала классическое музыкальное произведение века эдак восемнадцатого.
Я решительно подхватил девушку под руки, потянул на себя, поднимая с земли. Меня не устраивало, что она собралась умирать. Девушка, казалось, меня не замечала, но это было и к лучшему. Во всяком случае, не сопротивляется. Осторожно поставив бедняжку на ноги, убедился, что она вполне способна стоять, и убрал руки. Девица вдруг прервала свою песню и тут же бухнулась на колени. Я поспешил поднять ее вновь. Красивая мелодия полилась снова. Казалось, даже птицы ей подпевают. Но что ж она такая слабенькая-то? Я еще раз окинул ее взглядом и наконец заметил причину всех проблем. На руке у нее темнела огромная рана, от запястья до сгиба локтя. Интересно, что рана была открытая, но совсем не кровоточила. Машинально я поднес руку ближе, и мне почудилось, что рана сузилась. Я отодвинул руку и снова приблизил. Рана тут же стянулась, уменьшаясь. Точно, я же сплю! В моем сне я хозяин. Могу и смертельные раны исцелять. Уже совершенно обнаглев, я провел ладонью по руке девушки. От страшной раны остался лишь небольшой след. Я схватил ее за другую руку и торопливо сжал пальцами золотой кулончик. Меня окутало волнами ее счастья и удивления. Она больше не собиралась умирать. Она была счастлива.
Я поднял глаза и наконец взглянул ей в лицо. И тут же проснулся…
После солнечного леса резко оказавшись в темноте какого-то помещения, я не сразу привык к полумраку, только моргал. Наконец я осмотрелся. Это было что-то вроде столовой или, может, какой-то забегаловки. Какое-то явно общественное заведение в стиле трактиров из фильмов о Средневековье. А может, это и был трактир. Правда, местечко было довольно печальным – все столы стояли пустыми. Я хотел почесать в задумчивости подбородок, и на меня опять накатила волна паники. Увы, я снова ничего не чувствовал.
Что происходит-то? Я снова сплю, что ли? Бред какой-то!
Пока пытался сообразить, во что еще вляпался, к столу, за которым я сидел, подошла девочка и поставила на стол кружку. Я заинтересованно посмотрел на нее. Видимо, что-то случилось с глазом, потому что лицо ее пересекала грязная повязка. А ведь совсем еще ребенок. Бедняга, вся жизнь наперекосяк из-за одного какого-то случая. Не могу я видеть такие вещи. Особенно когда это происходит с детьми. И ведь самое мерзкое, что ничего нельзя изменить.
Ну чем вот я могу ей помочь? Я вообще даже пошевелиться не могу. Или могу? Засмотревшись на девочку, я не заметил, что приступил к ужину. То есть мое тело приступило. Потому что я видел, как подношу ко рту еду, но в то же время ничего не чувствовал. Это очень плохой сон, я хочу проснуться прямо сейчас! Тело продолжало жить своей жизнью и даже задавало девочке какие-то вопросы. Я же продолжал оставаться сторонним наблюдателем. Ощущение было, как будто я играю в какую-то компьютерную игру от первого лица. Только с управлением вышли неполадки.
