Под вечер дверь распахнулась, и ворвался Дэкс Зеленое Лезвие; в палате будто свежий ветер повеял.
— Выглядишь отвратительно, — произнес он вполголоса — Тьюла с Опал обе спали.
— Ты мне льстишь. Говори уж всю правду.
Он прикрыл рот ладонью, чтобы не засмеяться вслух.
— Я подумал: надо тебя маленько огорчить, пока ты в палате. Потому что, когда выйдешь и услышишь слухи, которые носятся тут, ты задерешь нос. — Дэкс воздел руки к потолку и объявил: — Ты стала легендой!
— Чего?
— Страшной — но все равно легендой.
— Да брось ты! За дурочку меня принимаешь?
— За достаточно глупую девочку, которая вообразила, будто может найти чужую душу в одиночку. А впрочем, очень даже ловкий ход — если ты ставила цель избежать учебы. — Дэкс указал на койку, на которой я валялась вместо того, чтобы обучаться всяким школьным премудростям. — Если увидишь, как от тебя шарахается народ, то знай, отчего это. «Вот идет Элена, всемогущая Ловчиха душ!»
Я швырнула в него подушку. По коже мазнула его магия; подушка отклонилась в полете и мягко шлепнулась о стену, а затем — на пол. К счастью, Опал с Тьюлой не проснулись.
— Дэкс, ты преувеличиваешь.
— Разве можно меня за это винить? Мое проклятие — способность говорить и читать на древних языках. Магистр Бейн заставляет меня переводить старинные тексты. А они смертельно скучные. — Дэкс подобрал с пола подушку, взбил и подал мне: — Держи.
Когда в палату вошел Лист с большим прямоугольным ящиком, Дэкс склонился к моему уху и прошептал:
— Вот, кстати, о скучном...
Я подавила смешок. Лист поставил свой ящик и принялся извлекать из него пузырьки коричневого стекла, а Дэкс ушел. Звяканье стекла разбудило Тьюлу с Опал. Тьюла с тревогой уставилась на флакончики.
— Это что такое? — спросила я.
— Образцы запахов, — объяснил мой брат. — В каждом флакончике — свой. Мать с отцом помогали их делать. Запахи помогают вспоминать мелкие подробности и таким образом легче отыскать преступника. Но я рассудил: этим набором можно воспользоваться и определить, что за мазь втирал негодяй Тьюле в ранку.
Заинтересовавшись, Тьюла попыталась сесть. Опал соскользнула с постели и помогла ей устроиться, подложила под спину подушку. Лист выбрал десять пузырьков, выставил их аккуратным рядком.
— Сначала попробуем эти. — Вынув пробку, он поднес флакончик к моему лицу. — Не вдыхай глубоко.
Нюхнув, я сморщилась и чихнула.
— Не то. Ужасная вонь.
Лист чуть улыбнулся, отставляя пузырек.
— Лист, а мне нюхнуть? — подала голос Тьюла.
— Ты уже много старалась; хватит с тебя.
— Нет, я тоже хочу помогать. Все лучше, чем валяться без дела.
— Ладно, будь по-твоему.
Лист дал нам понюхать еще три пузырька. Тьюле дал два, мне — один, а затем сказал, что надо сделать перерыв на обед.
— Слишком много запахов сразу — и у вас разболится голова. А потом вообще не уловите разницу.
Пообедав, мы продолжили. Все было не то. Мой интерес угасал, но Лист настойчиво предлагал пузырек за пузырьком. Их оставалось все меньше. У меня глаза слипались, я отчаянно боролась со сном — и вдруг сон слетел от знакомого резкого запаха.
Лист держал открытый флакончик, а Тьюла съежилась, подняв руки, словно защищаясь от удара. Вид у Листа был растерянный.
— Это он! — закричала я. — Ты что, сам не узнаешь?
Лист провел рукой с флакончиком возле лица, принюхиваясь. Затем он заткнул горлышко пробкой, перевернул пузырек донцем кверху и прочел, что написано на приклеенной к донцу бумажке. И потрясенно уставился на меня.
— Теперь понятно... — В лице мелькнул ужас.
— Что понятно? Говори!
— Это кураре. Его получают из растения — обитателя Иллиэйских джунглей. Этот яд парализует мышцы. Отлично успокаивает зубную боль, какой-нибудь ушибленный ноющий палец... А чтобы занемело, все тело, снадобье должно быть очень крепким... много яду влито. — Лист в смятении поежился, бросил кругом, беспомощный взгляд.
— А отчего ты так растревожился? Теперь ты знаешь, что за яд. Разве это плохо?
— Кураре был надолго забыт, и его заново открыли только в прошлом году. Всего несколько человек из нашего рода знают о его свойствах. Залтана предпочитают сначала досконально изучить новое вещество и лишь затем продавать его другим.
Дошло: Лист полагает, что разукрашенный малиновыми рисунками человек может оказаться нашим сородичем. Я спросила:
— А кто нашел кураре?
Расстроенный, он повертел в руках флакончик.
— Нашел его отец. И насколько мне известно, единственный, кто мог изготовить крепкое снадобье, способное парализовать человека, — это мать.
Глава 18
Я подскочила на постели.
— Лист, ну ты же не думаешь... — У меня язык не повернулся сказать вслух, что наши родители как-то связаны с ужасным убийцей.
— Нет. Но возможно, это человек, близко с ними знакомый.
На ум пришла новая страшная мысль:
— Им грозит опасность?
— Трудно сказать. — Лист начал составлять пузырьки с образцами запахов обратно в ящик. — Надо поговорить со Старшим. Видимо, яд был украден. Значит, один из наших сородичей... — Лист запнулся, не подыскав нужного слова, захлопнул крышку ящика. — Опозорен? Опорочен? Даже я бы не поверил, скажи кто-нибудь, что среди Залтана есть шпион. — Лист печально улыбнулся, припомнив, как почитал шпионкой меня. — Да Старший и слушать такое не станет. — Подхватив ящик, он поспешил из палаты.
Тьюла, которая все это время лежала тихо, подала голос:
— А может Копьеглав быть... — она сглотнула, договорила: — может он быть из рода Залтана?
— Копьеглав? Его так зовут?
— Нет, я сама его так прозвала. Не стала тебе говорить... постеснялась.
Она глубоко вздохнула, глянула на сестру. Сметливая Опал зевнула и со словами, что ей нужно поспать, вышла из палаты.
— Если не хочешь, не объясняй.
— Хочу. Когда говоришь, становится легче. Копьеглавы — так у нас зовут ядовитых змей, которые сползаются на тепло. Думают: тут им будет пожива. Их вечно тянет к нашим печам. Одна такая змея ужалила моего дядю, и он умер. Когда мы шли на фабрику, мама всегда говорила: «Осторожней! Смотрите, чтоб копьеглав не ужалил». Мы с Марой — это старшая сестра — пугали Опал: мол, не балуйся, а то копьеглав за тобой приползет. — Тьюла чуть слышно всхлипнула. — Надо попросить у Опал прощения, что я была такой злой. Смешно... — Она задохнулась. — Копьеглав-то как раз меня утащил. Уж лучше б настоящая змея ужалила.
