Именно это она предчувствовала сегодня утром, именно из-за этого ее томила депрессия, от которой не помогли ни душ, ни кофе. Мамочка схватилась за сердце и выскочила в коридор.
Вася стоял посреди прихожей и помогал снять шубу нескладной особе приблизительно тридцати лет. На лице его была тоскливая безнадежность. Увидев мамочку, он попытался улыбнуться и проговорил:
– Познакомься, мамочка, это Люся.
– Здрасте, – проговорила Люся, справившись наконец с рукавами шубы. – А вы, стало быть, мамочка! Да мы же с вами совсем недавно встречались! Ведь это вы пытались меня переехать? Правда, тогда вы выглядели куда прикольнее!
Мамочка попятилась. В этой особе была какая-то неотвратимость. Она надвигалась на мамочкину жизнь, как товарный поезд из семидесяти вагонов. Словно в подтверждение этого нехорошего чувства Люся уставилась на мамочку немигающим взглядом и решительно сообщила:
– А мы с Василием решили пожениться.
Мамочка попятилась еще немного и села на тумбочку. Тумбочка жалобно пискнула, но выдержала мамочкин небольшой вес. Люся повесила шубу на бронзовую вешалку. При этом было понятно, что она вешает эту шубу всерьез и надолго.
Мамочка откашлялась, справилась с дрожью в голосе и спросила своего сына:
– Василий, кто эта женщина?
– Ты же слышала – это Люся.
При этом он шумно сглотнул, как будто у него в горле застряло последнее произнесенное слово.
– И мы собираемся пожениться! – настойчиво повторила ужасная особа, хотя ее никто не спрашивал.
– Василий, это правда? – трагическим тоном спросила мамочка, делая вид, что не замечает самозваную невестку.
– Да, мамочка, правда, – подтвердил Вася эти ужасные слова.
Мамочка хотела что-то сказать, возмутиться, выгнать наглую особу из дома, но слова застряли у нее в горле, как длинная и острая рыбья кость. Васин голос прозвучал так, что мамочка поняла: это правда.
Пауза затянулась. Наконец Вася шумно выдохнул и выпалил, как будто бросился в холодную воду:
– И не возражай! Это бесполезно! Ничего нельзя поделать!
Мамочка неверно истолковала его истерику и внушительно произнесла:
– Ах, вот в чем дело! Но даже если эта… Люся тебя не обманывает, в наше время с этим не существует проблем! Аборты делают на любом углу, под наркозом и на любом сроке!
– Что ты говоришь! – раздраженно оборвал ее сын.
– Я знаю, что я говорю! – Мамочка почувствовала почву под ногами и решила бороться. – Кроме того, большой вопрос – твой ли это ребенок! Ты у меня такой доверчивый…
– Мама! – выкрикнул Василий. – Ребенок здесь совершенно ни при чем, и никакой аборт не поможет! Разве что ты передвинешь время на сорок лет назад и сама сделаешь аборт, чтобы я не появился на этот свет!
– Василий, – воскликнула мамочка возмущенно, – не забывай, ты разговариваешь с собственной матерью!
– Вот именно! – вступила в разговор Люся. – Мамочка, у вас на кухне что-то горит.
Действительно, теперь мамочка и сама почувствовала запах подгорающего супа-пюре из цветной капусты. Она хотела ответить, что сгоревшая кастрюля ничто по сравнению с ее загубленной жизнью, но слова снова застряли в горле. Мамочка с горьким стоном поднялась и отправилась на кухню. Наглая особа потащилась за ней, демонстративно принюхиваясь. Василий замыкал шествие, опустив голову и тяжело вздыхая, как верблюд, которому предстоит пройти с тяжелым грузом тысячу километров до ближайшего оазиса.
Оказавшись на кухне и выключив горелку под злополучным супом, мамочка собралась с силами и решила бороться за своего единственного сына. В конце концов, здесь, на собственной кухне, ей и стены помогают, – и она окинула удовлетворенным взглядом стены, увешанные тяжелыми сковородами, ножами и топориками для разделки мяса. Повернувшись к потенциальной невестке, она уперла руки в бока и злобно проговорила:
– Как я поняла, ребенка ты не ждешь, да это сейчас и не повод для женитьбы. Про любовь мне лучше не заливай. Тогда почему, интересно, мой сын должен на тебе жениться?
– Потому что у него нет другого выхода, – усмехнулась безжалостная Люся. – То есть, конечно, есть – тюрьма… он хотел ограбить банковскую ячейку, и, если бы я не отказалась возбуждать иск, сегодня ваш сын уже ночевал бы в следственном изоляторе!
– Это правда? – Мамочка перевела взгляд на Василия.
Тот опустил глаза и вздохнул, как верблюд, который прошел тысячу километров, добрался до оазиса и узнал, что воду отключили на месяц.
– Значит, правда, – угрюмо протянула мамочка. – Говорила я тебе – ничего не предпринимай, не посоветовавшись со мной! Я – твоя мать, и я не посоветовала бы тебе плохого…
– Мамочка! – тоскливо проговорил Вася. – Что сейчас-то об этом говорить? Поздно, ничего не поделаешь!
– Никогда не бывает поздно, – решительно возразила мамочка и снова посмотрела на топорик для рубки мяса. – Вы никому не говорили, что идете сюда?
– Эй! – Люся попятилась. – Вы что это задумали? Ну-ка сядьте на место, старая уголовница! В зону захотела?
– Глупости! – Мамочка шагнула вперед. – В пределах допустимой самообороны… в конце концов, я имею право защитить свою семью от наглой шантажистки? – И она протянула руку к топорику.
В это время в квартиру позвонили.
Мамочка застыла на месте, так и не дотянувшись до холодного оружия. Вася тоже замер, выражая лицом и фигурой крайнюю степень испуга. Только Люся почувствовала вполне понятное облегчение, но она тоже застыла, прислушиваясь. Таким образом, все участники сцены застыли на своих местах, напоминая скульптурную группу, украшающую фонтан или площадь перед Домом культуры в районном центре.
Требовательный звонок повторился, и вслед за ним раздался суровый решительный голос:
– Откройте, полиция!
– Что же ты, зараза! – зашептал, косясь на дверь, Василий. – Ведь ты обещала, что меня не будут арестовывать? Что меня не посадят? Ведь ты же отозвала иск! Или ты меня обманула?
– Никто тебя не обманывал, – громким свистящим шепотом ответила Люся. – Я отозвала иск, и если ты не нарушишь своего обещания… если ты женишься на мне и будешь хорошим, послушным мужем… и если, между прочим, не будешь меня называть такими словами, как зараза, то тебе не придется сидеть в тюрьме!
– Да? А что же тогда нужно здесь полиции?
Словно в ответ на его слова, раздался еще один звонок, и суровый голос из-за двери повторил:
– Откройте, полиция! Нам нужна Зайкина Нина Арнольдовна!
Мамочка тихо ахнула и быстро убрала за спину руку, которая только что тянулась к разделочному топорику.
– Что делать? – испуганно прошептала она. – Что делать, что делать?
– Ну вот, – насмешливо проговорила Люся, – начались главные русские вопросы – что делать и кто виноват!
