– Зачем? – удивился Костя.
– Откуда я знаю – зачем? Нас сюда силком притащили. Вдруг ты этим недоволен и желаешь на свободу? Вот и ставлю тебя в известность: если постараться, можно уйти.
– Теоретически, если нам нужно уйти – можно уйти хоть сейчас. Правда, только домой, в квартиру Виорела. Но я не уверен, что мы уже сделали все запланированное.
– Умник, – буркнул Дима. – Ты пробовал отсюда ходы открывать?
– Нет, – признался Костя. – А что?
– Ну, попробуй!
Костя пожал плечами, вспомнил все, чему учился под руководством Виорела совсем недавно, сосредоточился и…
Ничего не вышло, портал не открылся. Костя пыхтел и сосредоточивался добрую минуту, но тщетно: насколько легко удавалось открыть проход в Центрум из комнаты Виорела, настолько же бесплодными оказались его попытки сейчас.
– Клондал долго выбирал место для посольства, – назидательно произнес Дима, когда Костя сдался и прекратил попытки. – И выбрал удачно. Так что если уходить, то только ногами, без фокусов.
– Да ну, брось, – пробормотал несколько раздосадованный Костя.
До сих пор он был уверен, что в самом крайнем случае всегда можно улизнуть на Землю. Оказалось – далеко не всегда…
– Незачем нам уходить, – сказал Костя, отгоняя неприятные мысли. – Завтра с клондальцами в Халиакру поплывем.
– Куда? – без особого интереса уточнил Дима, словно ему в принципе все равно было, куда направиться, просто он не расслышал название.
– В Халиакру. Или Тала-Мазу, если по-джавальски.
– Это в гнездо их горное на востоке? Бандитскую резиденцию?
– Видимо, – вздохнул Костя и подумал: «Какие подробности открываются… Впрочем, Фертье упоминал Тортугу, зря я теперь удивляюсь».
– Все равно Хетауцэ там, – для вящей убедительности ввернул Костя несколькими секундами спустя.
– Это кто тебе сказал? Советник? – поинтересовался Дима.
– Ну а кто еще? Я больше ни с кем не общался.
– Понятно, – кивнул Дима. В голосе его угадывался легкий скепсис.
– Предлагаешь не доверять? – Костя склонил голову набок и с любопытством воззрился на охранника: на что, мол, намекаешь?
– Предлагаю проверять, – ответил тот, на этот раз равнодушно. – Мало ли что эти хитрованы насочиняют?
Дима помолчал, потом махнул рукой:
– Ладно, раз уходить не будем, тогда надо выспаться.
И, расстегнув только верхние две пуговицы, потянул через голову свою пустынку.
Костя отрубился сразу, едва коснулся головой подушки. И тут же, без перехода, настало утро – так крепко он спал. Но пробудился тем не менее легко и сразу, едва в дверь постучали.
– Да? – вскинулся Костя, опершись на локоть.
В комнатку заглянул один из давешних молодцов, кажется, его звали Баруди.
– Подъем, – басом прогудел он. – Через четверть часа завтрак.
Пятнадцати минут вполне хватило – вскоре Костя, Дима, советник Фертье и еще четверо парней, включая Баруди, сидели за тем же столом, что и вчера. И кельнер тоже был вчерашний, совершенно такой же торжественный и по-английски невозмутимый.
На завтрак он подал омлет с овощами, два салата (один из них мясной), гренки и чай.
«Откуда у них тут чай? – подумал Костя с неожиданным интересом. – Неужели сами выращивают? В принципе климат позволяет, тепло… Или все-таки возят с Земли?»
Совсем недавно Косте довелось прочесть историю становления чая в Европе – узнал много нового. И что чай изначально китайцы продавали англичанам только за серебро, и что англичане достаточно скоро подсчитали свой серебряный запас, прослезились, быстренько подсадили значительную часть Китая на опиум и совершенно без эмоций принялись продавать опиум китайцам опять-таки исключительно за серебро.
Звериный оскал капитализма, иначе и не скажешь…
Потом мысли Кости внезапно перепрыгнули на вчерашнюю неудачную попытку открыть обратный ход. В принципе он помнил наставления Виорела и его же поправки к собственным заблуждениям.
Ход в Центрум можно было открыть далеко не из всякого места на Земле. Места, где ходы открывались особенно легко, именовали локациями, иногда – вероятностными точками; каждая локация в большинстве случаев выводила примерно в одни и те же места Центрума. В большинстве. Но не абсолютно во всех случаях.
Индивидуальные способности проводников также играли достаточно важную роль: самые сильные могли открыть ход практически отовсюду, кроме совсем уж мертвых зон. Просто сильные – на значительном удалении от центра локации. Обычные – примерно в центре. Слабые – в центре лишь некоторых локаций. Виорел был обычным, но зато ему несказанно повезло: пятиэтажка, в которой он давно и надежно снимал квартиру, стояла непосредственно в пределах одной из локаций. Ход Виорел мог открывать и из своей квартиры, и с лестничной клетки, безразлично, на каком этаже, и даже на улице, но лишь у самого подъезда или небольшого пятачка под собственным окном с противоположной стороны дома, где стояли между чахловатыми деревьями две обшарпанные лавочки и вечерами постоянно заседала местная хулиганствующая молодежь, а днем иногда задерживались окрестные алкаши.
До случая со стрельбой в «Зеленом причале» Виорел пребывал в убеждении, что обратный ход открывается только из того самого места, в которое попадаешь с Земли. Виорел это место даже столбиком обозначил, чтоб не путаться. Почему он так решил – он и сам уже толком не помнил, но принял как данность, привык, и открывать обратный ход еще откуда-нибудь вообще не приходило ему в голову. Немудрено, что открытый Костей прямо из Харитмы ход Виорела здорово ошарашил. Однако еще больше ошарашил его тот факт, что все знакомые ходоки в Центрум были прекрасно осведомлены: обратный ход вовсе не привязан к точке входа. Обсуждать подобные базовые сведения в среде ходоков-торговцев было как-то не принято, и в итоге оказалось, что Виорел несколько лет жил в обнимку с собственным заблуждением, на обратном пути напрасно таскаясь из Харитмы и других джавальских городков назад в окрестности девятой заставы, в приморскую степь, к родимому столбику.
Это было досадно, но люди часто становятся пленниками довольно странных и неожиданных заблуждений.
Во время вынужденного постельного марафона Виорел созвонился с парочкой приятелей и навел справки. После чего громко назвал себя идиотом, Костя это прекрасно помнил.
Кстати, запомнил он и то, что все подобные переговоры Виорел всегда вел либо по-клондальски, либо по-джавальски, либо еще на каком-то незнакомом Косте языке, но точно не молдавском. Молдавский Виорел использовал только в общении с земляками-поставщиками, которые про чужие миры слыхом не слыхивали. С редкими посвященными – только на языках Центрума.
