Фертье оказался прав: Костя моментально узнал в сидящем на корточках человеке одного из попутчиков по вагону до Харитмы, хотя одет этот человек сейчас был не в камуфляжный костюм, а в достаточно легкомысленно выглядящую цветастую рубашку наподобие гавайской и, насколько мог судить со своего места Костя, в шорты. К этому костюму очень подошли бы пляжные шлепанцы, но разглядеть обувку человека из Очага было невозможно, потому что уровень почвы по разные стороны хода не совпадал: со стороны Центрума нижний срез проходил точно по камешкам, со стороны Очага (если ход был открыт оттуда, а не из другого места) отстоял от поверхности сантиметров на тридцать. Складывалось впечатление, что человек и второе существо пребывают не то в неглубокой ямке, не то ступенькой ниже по лестнице.
Неизвестное существо одежд не носило – оно было покрыто густым сероватым мехом, и это усиливало сходство с обезьяной.
Человек поглядел на Виорела, потом на Костю и снова на Виорела. Боковым зрением Костя отметил – Виорел коротко кивнул, по-прежнему молча. Тогда человек метнул что-то сквозь ход – небольшой сверток или пакет. С легким стуком это упало на гальку – такой же звук, вероятно, издал бы завернутый в тряпицу камень, если его бросить на галечный пляж.
Виорел опять кивнул. Человек едва заметно улыбнулся, повернулся ко второму существу и осторожно погладил его по голове, словно ребенка.
В ту же секунду ход закрылся.
К удивлению Кости, Виорел не кинулся поднимать передачку, он продолжал сидеть как сидел. И молчать. Он даже не озирался, просто сидел, и все, и это почему-то поразило Костю сильнее всего.
Примерно через минуту Костя осмелился кашлянуть. А потом и задать вопрос:
– Вира… Что происходит?
– Тихо, – еле слышно произнес Виорел.
Костя умолк.
«Ерунда какая-то, – подумал он раздраженно. – Боится, что за нами подсматривают, что ли?»
В целом это было логичное предположение – не зря ведь Фертье поутру спрашивал, зачем они ходили сюда вчера? Получается, наблюдают за ними, незаметно и неотступно. И, возможно, наблюдают не только клондальцы. Это вполне согласовывалось с решением Виорела забрать из «Черепахи» все их скудные пожитки, а значит, в любой момент быть готовыми к внезапной передислокации.
«Черт возьми, – подумал Костя, неожиданно сбиваясь с насущного на философское, – а ведь основное, что привнес в мою жизнь Центрум, что подарила сама возможность открывать ходы в иной мир и перемещаться туда-сюда, – это свобода. Свобода, к которой еще следует привыкнуть. Люди годами сидят на одном месте, дом-работа-рыбалка-пивная, вот и все разнообразие. Годами не выезжают из родных городов, городков и сел. Поездка в соседний райцентр – событие. Проезд через столицу – веха масштаба десятилетия. Нет, понятно, что средний класс мегаполисов ежегодно шастает по Турциям-Египтам, толстосумы не вылезают из Европ и Америк, но подавляющая-то масса обыкновенных работяг привязана к дому и работе пудовыми веригами, и работяг таких бессловесных в разы, в десятки раз больше, чем завсегдатаев системы ‟все включено”».
Костя и сам был таким совсем недавно. Невыездным. За последние пару месяцев он посетил больше мест, чем за пятнадцать лет взрослой жизни. Да и ребенком – где он, в сущности, успел побывать? С мамой в Крыму и совсем уж в нежном возрасте с отцом в Санкт-Петербурге? Больше и вспомнить-то нечего.
А взглянуть на Виорела – что ему стоит сняться и уехать за тридевять земель? Да среди ночи разбуди – примет как должное, оденется, возьмет сумочку, хлопнет на кухне рюмку, потому что традиция, и в путь. Он и до столкновения с Центрумом таким был, иначе как оказался бы в Вологде? Сидел бы у себя в Молдавии, растил виноград…
Как выяснилось, быть легким на подъем не так уж и трудно, и понять это Косте помог именно Центрум. Теперь казалось, что зря он столько лет сиднем сидел в осточертевшем офисе и таращился в монитор, надо было бросать это болото раньше, становиться на крыло, смотреть на мир не из одной и той же точки, а каждое утро с новой и всякий раз восторгаться мыслью, что миров существует больше одного, и на его персональный век новизны уж точно хватит с избытком.
Все эти рассуждения вихрем пронеслись в сознании Кости, отозвались легким холодком в груди и внезапно были прерваны голосом Виорела.
– Котяра! – прошептал напарник. – Сделай вид, что ты прилег! А сам тихонько ползи и подбери образец. Понял?
– Понял, – прошептал в ответ Костя и послушно откинулся на гальку.
Полежав секунд десять, он перевернулся со спины на живот, отпихнул в сторону сумку, чтоб не мешала (внутри тихо звякнули патроны), и пополз к валяющемуся на камнях свертку, который Виорел назвал образцом. Ползти было неудобно, а коленям так и вообще было больно; тяжелый револьвер в кармане тоже комфорта не добавлял, но Костя упрямо сокращал расстояние до цели и изо всех сил старался не слишком оттопыривать задницу.
– Прячь! – велел Виорел, когда он дополз.
Костя протянул руку и взял сверток. Тот оказался куда легче, чем можно было ожидать, чуть тяжелее пачки сигарет. Непонятно, что там вообще стукнуло при падении на камни. Рассматривать передачу времени не было, и Костя, секунду поколебавшись, сунул ее в левый карман штанов.
– Ползи назад!
Костя пополз и вскоре оказался на прежнем месте.
– Чего дальше? – прошептал он.
– Садись, как раньше сидел.
Костя напряг пресс и кое-как сел, а Виорел, наоборот, прилег на правый бок, опершись на согнутую в локте руку. Кажется, он сделал это исключительно для того, чтобы поглядеть туда, куда все время сидел спиной.
Пляж в целом полого поднимался от воды к городку; в ширину он достигал полусотни метров. Наверное, когда-нибудь обитатели Тала-Мазу построят тут набережную, а пока полоса гальки постепенно переходила в обычный грунт, поросший буйной, но уже успевшей высохнуть травой и небольшими деревцами наподобие кипарисов. Только метрах в двухстах от воды начинались строения – насколько Костя понял, зады городских усадьб, отделенные от голого пространства живыми изгородями. Кое-где из зелени садов торчали крыши, шпили и башенки, так что если где-нибудь и засели наблюдатели из числа наводнивших Тала-Мазу агентов, то скорее всего где-то там. Без оптики разглядеть, чем на пляже занимаются Виорел с Костей, было затруднительно, но вряд ли хороший соглядатай станет пренебрегать оптикой, это понимал даже Костя.
– Ты запомнил, где живет Мичурин? – тихо спросил Виорел. – Найдешь, если что?
– Найду. – Костя поежился, хотя было тепло, даже жарковато.
– Тогда запоминай еще: если нас попытаются взять, я отвлекаю и вяжу, а ты беги к Мичурину. Со всех ног, не кроясь. Добежишь – хорошо. Не добежишь – хуже, но в целом не смертельно. Если останешься на свободе – дойди до Мичурина и скажи, что образец не донес, отобрали. При самом удачном раскладе ты должен отдать Мичурину образец, а потом, даже если тебя схватят, уже пофиг – машина завертится.
