– Кто схватит? – хмуро осведомился Костя.
– Без разницы кто. Сурганцы, клондальцы, пограничники – не важно. Может так статься, что схватят одни, а другие потом отобьют. Просто если образец к тому времени уже будет у Мичурина – все в порядке, скоро окажешься на свободе. Если не будет – вопрос затянется.
– Надолго?
– Не знаю, как поведут себя высокие договаривающиеся стороны. А они обычно любят покапризничать. Но есть хорошие шансы все закончить сегодня к вечеру.
– Эх-ма… – вздохнул Костя сокрушенно. – Трудно жить на свете, ни хрена не понимая.
– Да я тебя специально берегу, чудак-человек, – усмехнулся Виорел. – Меньше знаешь – крепче спишь.
– Расскажи это шпикам. – Костя болезненно поморщился. – Особенно сурганцам. Они, пока рожу в кровь не расквасят, не поверят, что я ничего не знаю.
– Ладно, не ной, гвардия. Все равно мы в этом завязли по самые уши, поздно оглобли поворачивать. Да и невозможно уже.
– А раньше было возможно?
– И раньше невозможно. С момента посадки в поезд Тангол – Харитма. Только кто ж знал… Я тебя до последнего держал в стороне. Снотворного тебе скормил, чтобы ты лишнего в вагоне не увидел, не услышал. И то не помогло.
– Снотворного? – беспомощно переспросил Костя, медленно осознавая – до какой степени он являлся пешкой в чужих игрищах.
– Ну а что мне оставалось? Я думал – сходишь со мной разок-другой носильщиком, да и все, зачем тебя в наши авантюры втравливать? Кто ж знал, что нас сдадут? Что охота на нас начнется, что меня подстрелят, а главное – что ты окажешься проводником, да еще лучше меня?
– Кто хоть сдал-то? – хмуро поинтересовался Костя. – Кого ненавидеть?
– Не знаю, – ответил Виорел грустно. – Фертье мне нашептал – мастер Хетауцэ, но тут я Фертье ни на грош не верю. Плохо он осведомлен о наших с мастером отношениях, если такую чушь сморозил.
Костя столь же грустно заметил:
– Чаще всего предают именно те, кому веришь больше, чем себе. Ты меня сам так учил.
– Ай, и ты туда же, – отмахнулся Виорел и украдкой огляделся. – Ладно, движняка вроде нет. Надо потихоньку отсюда сваливать. Запомнил, что я сказал?
– Запомнил, – ответил Костя не очень весело. – Тащить образец к Мичурину всеми правдами и неправдами. Сдохнуть, но донести.
– Не надо сдохнуть, – серьезно сказал Виорел. – Сто лет живи. Но образец – доставь, уж будь так любезен.
Они синхронно встали. Виорел сквозь зубы зашикал и принялся растирать затекшую ногу. И при этом опять же втихую оглядывался, конспиратор хренов.
Как ни странно, особого огорчения или страха Костя не испытывал. По-видимому, он шагнул за некую черту, за которой злиться на судьбу и бояться уже бессмысленно. Даже осознание факта, что в него опять могут стрелять, не слишком пугало. В какой-то мере Костю ободрял револьвер в собственном кармане, но в целом он просто привык, что находится в мире, где часто стреляют.
Странное все-таки существо человек – ко всему привыкает, даже к опасности.
Они беспрепятственно дошли до причала и начали подниматься к центральной площади. Навстречу уже попадались люди, поодиночке и группами. Костя старался на встречающихся людей не особо таращиться – пристальный взгляд в глаза тут могли расценить как вызов.
А лишь немного не дойдя до улочки, где следовало сворачивать к дому Мичурина, Костя внезапно узнал в стоящей на углу компании тех самых людей, которые не так давно встретили их с Виорелом в Харитме, в номере маакуте «Зеленый причал». Которые избили Виорела и расквасили нос Косте, до сих пор не вполне заживший. Костя тогда успел рассмотреть не всех, но элегантного предводителя и двоих из шестерки здоровяков узнал с первого взгляда.
Если Костя правильно истолковал слова Фертье, это были сурганцы.
Он оглянулся – позади, где они с Виорелом минуту назад прошли, подозрительных типов вроде бы не видать. О том, что подобных типов обычно не видать, пока они сами не покажутся, Костя подумать не успел. Он просто опрометью рванул обратно, к пристани, а на первом же перекрестке свернул налево, на улочку, параллельную той, где жил Мичурин. Параллельной улочка была, конечно же, лишь условно – она серпантином извивалась на горном склоне и просматривалась метров на пятьдесят в каждую сторону, не больше.
На бегу Костя оглянулся – двое громил неслись следом за ним. Всего лишь двое. Виорела эта компания явно опасалась больше, чем Костю.
Револьвер размеренно колотился о правое бедро, но что-то подсказывало: еще не время доставать оружие.
Улочка была пустынна. Бежать вверх по склону было трудно, Костя выдыхался заметно быстрее, чем при ходьбе.
Преследователи нагоняли.
На очередном повороте один из них наподдал и сильно пихнул Костю в спину. Вместо того чтобы вписаться в поворот, Костя кубарем покатился по усыпанной мелкими камешками узенькой мостовой, кувыркнулся через спину и смачно впечатался в чей-то забор, по здешнему обычаю оплетенный виноградом. А уже через несколько секунд его сграбастали за шиворот и поставили на ноги.
К счастью, перед падением Костя инстинктивно расслабился и даже попытался сгруппироваться, причем небезуспешно. Во всяком случае, он точно ничего не сломал и не ушиб, хотя левый локоть таки расцарапал.
– Эй, уроды! – донеслось вдруг от ближайшей калитки. – Чего это вы вдвоем на одного, а?
Костя скосил глаза – там стоял веснушчатый и рыжий, как апельсин, парень в кожаных штанах, босой и с голым торсом. Со своим телосложением он вряд ли бы выиграл конкурс «Мистер Вселенная», но определенно имел шансы занять там место существенно выше последнего. И – нечего даже сомневаться – парень явно не дурак почесать кулаки.
– Исчезни, – хмуро посоветовал ему один из громил.
Говорил громила с акцентом.
Парень исчезать и не подумал, наоборот, он ринулся в атаку и с воплем: «Получай, морда сурганская!» – врезался в ближайшего Костиного преследователя.
Второй сурганец на мгновение отвлекся, и Костя – была не была! – выдернул из кармана револьвер.
Наверное, сурганец был хорошим агентом. Костя даже прицелиться в него толком не успел – небрежно отмахнувшись, сурганец выбил револьверчик, а затем ловко подцепил своей ногой Костину. Костя с размаху опрокинулся на спину. И – о чудо! – снова особенно не ушибся, хотя дыхание на какое-то время сбил.
Сурганец торопливо кинулся подбирать Костин револьвер.
И тут в Костю словно бес вселился. Дальше он действовал не раздумывая и неизвестно чему или кому подчиняясь.
Он проворно перевернулся, встал на четвереньки и прямо из этого положения, как бегун с низкого старта, прыгнул на нагнувшегося противника, одновременно занося руку для удара. Скорее всего Костя хотел садануть его кулаком в висок, но сурганец чуть заметно сдвинулся и резко отдернул голову. Костя с размаху налетел на него, от неожиданности кулак сам собой разжался, и вместо плотного удара в висок Костя хлестнул громилу расслабленной ладонью куда-то между верхней губой и носом. Практически ребром, только не внешней стороной, а внутренней, боком указательного пальца.
