Если он хочет ее бросить, то почему не сказать об этом прямо? Общего имущества у них нет, она даже в квартире его не прописана. Жилплощадь у нее своя, хотя какая это жилплощадь? Квартирка в пятиэтажке, оставшаяся от родителей, и то пополам с братом.
Валя запихивала мобильник в сумку, когда он зазвонил.
Она увидела на дисплее имя Кирилла – и вдруг почувствовала раздражение. Впервые ей не хотелось разговаривать с ним, не хотелось слышать его голос.
И еще больше не хотелось с ним встречаться. Не до того ей сейчас, у нее серьезные проблемы. И кто вообще ей Кирилл?
Некогда было удивляться по этому поводу.
Как же это, что случилось? Раньше, увидев его номер на дисплее, она пришла бы в неистовую радость. Он позвонил ей, позвонил сам! Она тотчас забывала обо всем – о муже, о работе, о делах – и становилась его Тинкой, той девочкой девятнадцати лет, когда они случайно встретились впервые.
С тех пор прошло… Ну да, десять лет. И все это время она не могла с ним расстаться, не могла выбросить его из своей жизни. При одной только мысли, что она никогда больше его не увидит, у нее начиналась жуткая депрессия. И ничего нельзя было сделать, Кирилл – это какая-то ее пожизненная каторга, постоянная боль, которая тут же вспыхивала, когда она вспоминала о нем. Или вот как сейчас, когда он звонил.
Но не сегодня. Сегодня никакой боли не было. Ни боли, ни радости. Ничего. Только легкость и свобода.
Она не успела насладиться этим чувством, телефон все звонил.
И она ответила.
– Тинка, привет! – проговорил Кирилл тем оживленным голосом, каким он разговаривал на раннем этапе нового увлечения. – Собирайся, мы снова пойдем к тому человеку!
– К какому еще человеку? – вяло переспросила Тина.
– Как – к какому? – в голосе Кирилла прозвучало искреннее недоумение. – К Учителю!
– К учителю? – перед внутренним взором Тины предстал унылый «ботаник» в очках, объясняющий пятиклассникам теорему Пифагора или диктующий условия задачи про бассейн с двумя трубами. – Какой еще учитель?
– Да ты что – действительно не помнишь, как мы ходили на его выступление? Это было в мастерской художника…
Теперь Тина, наконец, поняла, о чем он говорит. Она вспомнила высокого черного человека с горящими глазами, вспомнила его властный гипнотический голос. Вслед за тем она вспомнила, как этот же человек проник в больницу, как он чуть не убил Александру Ильиничну. На нее с тех пор навалилось столько проблем, что вся история с библиотекой отошла на задний план.
– Нет, Кирилл, я не пойду! – ответила она, ни секунды не раздумывая.
– Как это – не пойдешь? – Кирилл от удивления едва не потерял голос.
И правда, раньше Тина всегда бежала к нему по первому зову, по первому звонку. Она ждала его звонков и готова была делать все, что он скажет, сопровождать его куда угодно. Кирилл привык, что так бывает, и вот теперь она отказывается…
Тина не удивилась своей твердости. Еще не хватало тащиться к этому Рудольфу Ивановичу. Своими ногами, можно сказать, к волку в пасть! Нет, нет и нет!
Дело ведь даже не в том, что этот, как Кирилл его называет, Учитель – какой-то подозрительный и опасный человек, криминальный тип, готовый совершить убийство беспомощного человека. Даже если бы Кирилл позвал ее в какое-то вполне безопасное место – ей и туда не захотелось бы идти. Неужели… неужели у нее все прошло?
– Тина, ты что – серьезно? – Кирилл не мог поверить в ее отказ, он решил, что она таким образом набивает себе цену. – Да брось ты, собирайся, я заеду за тобой через час!
– Нет, ни через час, ни через два! – отрезала Тина. – Я вообще не могу сегодня. У меня муж вернулся из командировки. Ты не забыл, что я замужем?
– Раньше тебе это не мешало! – в голосе Кирилла прозвучала плохо скрытая обида.
Да, это правда… Раньше Тине это не мешало, раньше она готова была срываться к Кириллу по первому зову. Правда, каждый раз как-то так получалось, что он звал ее, когда мужа не было дома, когда тот находился в очередной командировке…
И получалось, что она живет двойной жизнью. Точнее, не двойной, а параллельной. С Кириллом она – Тина, не любовница его, нет, а подружка. Участвует во всех его увлечениях, понимает его и принимает таким, каков он есть. Ничего не требует, на все согласна. Лишь бы встречаться хоть раз в месяц. Это Кирилл придумал ей такое имя – Тина – сокращенное от «Валентина». Ей нравилось.
Раньше встречи бывали чаще, потом она вышла замуж. Кирилл воспринял ее замужество довольно равнодушно, он вообще не интересовался ее жизнью. Для него был важен только он сам. Он сам и его меняющиеся увлечения.
С Виктором же она была Валей. Такая приличная семейная женщина, о муже заботится, за собой следит, хорошая хозяйка. Ей нравилась их размеренная спокойная жизнь, это помогало ей не сойти с ума и не лезть на стенку в то время, пока не встречалась с Кириллом. Скука семейной жизни ее успокаивала. Вот именно, с Виктором она невыносимо скучала. Но приветствовала эту скуку как спасение. Если бы не было в ее жизни Кирилла, вышла бы она замуж за Виктора? Это еще вопрос. И большой вопрос.
Но сейчас все эти вопросы, большие и маленькие, отошли на второй план, кроме одного: что происходит с ее мужем? Для чего он разрушает фирму, которую создал собственными руками, и куда он ездит каждый месяц?
Вот, получилось уже несколько вопросов. И ни на один из них у Валентины не было ответа.
Она вышла на улицу, направилась к остановке – и вдруг перед ней, как из-под земли, вырос Кирилл.
– Ты?! – от неожиданности она попятилась, споткнулась и едва не упала, но он подхватил ее под локоть. Глаза Кирилла лихорадочно блестели, он был непривычно бледен. – Что ты здесь делаешь? – проговорила Тина, пытаясь высвободить локоть. – Как ты меня нашел?
Она забыла, что когда-то Кирилл приходил в галерею к ней, тогда она хотела его заинтересовать, да что там, она и в галерею-то устроилась, чтобы придать себе в его глазах некоторый вес – куратор выставок в модной галерее. Все было зря, Кирилл не обратил внимания.
Сейчас Кирилл держал ее крепко, как клещами, и куда-то тянул.
– Да отпусти же меня! – Тина рванулась сильнее.
Ей не хотелось устраивать на людях скандал, тем более здесь, где ее многие знали, поэтому она не повышала голоса и пыталась держаться естественно, соблюдая приличия, даже улыбалась одними губами, хотя вид Кирилла, и особенно безумный блеск его глаз, напугал ее.
– Отпусти! – повторила она. – Что с тобой? Это, в конце концов, неприлично!
Кирилл внезапно открыл рот.
– Я должен привести тебя к нему! – проговорил он каким-то чужим, механическим голосом.
Этот лишенный эмоций голос странно контрастировал с его лихорадочно горящими глазами, со всем взвинченным, безумным обликом.
