Древнее существо пристально и внимательно смотрело на Тину, словно чего-то ждало от нее.
Потом оно заговорило – не открывая рта, его голос зазвучал прямо в голове у Тины, как будто она услышала его мысли.
Точнее, не мысли, а чувства, переполняющие эту древнюю душу.
– Я скучал… Ты так давно не приходила…
Тина сделала еще один шаг вперед – и тут существо подняло правую руку. В этой руке у него была книга.
Казалось, огромные, грубые руки древнего создания не предназначены для книг, самое большее – они могут сжимать камень или палку. Тем не менее существо раскрыло книгу, повернув ее к Тине. Страницы зашелестели и развернулись, как распустившийся цветок. А косматое создание прикоснулось к внутренней стороне переплета темным заскорузлым пальцем – и от переплета отделился лист, из-под которого выпала какая-то яркая картинка. Как детский бумажный самолетик, она медленно спланировала и опустилась на выщербленные плиты пола.
Тина потянулась вперед, чтобы подобрать эту картинку – и проснулась.
Было позднее утро. В квартире царила тишина. Тина вскочила, нашарила ногами тапочки и бросилась в прихожую.
Там, в ее сумке, лежала злополучная книга, которую она получила по почте, книга, которую носила в библиотеку, собираясь там оставить, – но принесла обратно.
Тина сама не знала, почему она так спешит, так волнуется.
Ну да, это все сон.
Теперь она поняла, что древнее существо в ее сне держало в руках эту самую книгу…
Тина вытащила книгу из сумки, раскрыла ее, уставилась на внутреннюю сторону переплета.
Как это всегда бывает, внутри переплета был двойной белый лист бумаги. Откуда-то всплыло название этого листа – форзац.
Именно этот лист в ее сне отклеился, под ним обнаружилась картинка…
И тут Тина заметила, что нижний уголок форзаца слегка отклеился, словно приглашая ее заглянуть под него.
Тина потянула за уголок. Она тянула осторожно, с опаской, боясь, что он оторвется, но лист оказался податливым, он медленно отклеивался от внутренней стороны переплета…
Еще одно небольшое усилие – и форзац окончательно отделился от переплета…
Как и во сне, под ним оказался маленький яркий листок.
Это была рекламная листовка.
На листовке были изображения каких-то неизвестных Валентине зверей, среди которых она увидела и то косматое существо, которое спасло ее от Виктора.
Ниже крупными буквами было напечатано:
«Общество по изучению редких и вымирающих животных».
Еще ниже был адрес: Александровский парк, дом 4.
Этот адрес был Валентине знаком с детства: там располагается городской планетарий.
И тут какая-то сила стала буквально выталкивать ее из дома. Она поняла, что не случайно увидела такой яркий и отчетливый сон, не случайно нашла этот листок с адресом. Во всей этой истории было еще много непонятного, и если есть шанс в ней разобраться – нельзя его упустить.
Выходя из дома, она не раздумывая сунула в сумку семиконечную звезду. С ней она чувствовала себя в большей безопасности.
Возле входа в планетарий стоял большой макет динозавра, около него толпились родители с маленькими детьми. Дети пытались вскарабкаться на динозавра или хотя бы сфотографироваться рядом с ним. Яркая афиша сообщала, что в помещении планетария открыта выставка движущихся макетов доисторических животных.
Валентина подошла к женщине на контроле и спросила, где находится общество по изучению редких животных. Та на мгновение замялась, пристально разглядывая Валентину, словно пытаясь понять, можно ли ей доверять. Тогда Тина показала ей листовку. Женщина кивнула и проговорила вполголоса:
– Поднимитесь на второй этаж, слева будет зеленая дверь.
«Что опять за тайны мадридского двора…» – подумала Тина, но ничего не сказала, послушно направилась, куда ей велели.
На втором этаже действительно оказалась неприметная зеленая дверь. Тина толкнула ее и вошла в полутемную захламленную комнату, чем-то напоминающую школьный кабинет биологии.
Вдоль стен стояли шкафы с какими-то колбами и банками, на открытых полках виднелись скелеты небольших животных, в одной банке Тина увидела заспиртованную змею.
В дальнем углу комнаты за заваленным бумагами столом сидела пожилая женщина, в которой Тина узнала Александру Ильиничну из библиотеки.
– Так это вы! – проговорила Тина удивленно. – Теперь вы здесь работаете?
– А я тут все время работала, по совместительству, – отозвалась Александра Ильинична, откладывая какие-то бумаги, – ну, здравствуй, рада тебя видеть. Насколько я знаю, у тебя теперь все в порядке?
– Более-менее, – ответила Тина, не собираясь вдаваться в детали, – но я многого не понимаю в этой истории и пришла сюда в надежде, что вы мне все объясните…
– Ну, все – не все, но кое-что постараюсь объяснить… присаживайся, разговор у нас будет долгий.
– Это было давно… – взгляд Александры Ильиничны затуманился, как будто она пристально вглядывалась в свое прошлое, – это было вскоре после войны, когда я была еще совсем маленькой. Отец мой погиб на войне, мама осталась одна, со мной на руках. В городе было голодно, и она отправила меня на лето к родителям мужа, к моим дедушке и бабушке. Они жили в глухой деревне неподалеку от Вологды.
Время было такое, сама понимаешь – многие деревни обезлюдели, в лесах расплодилось зверье, особенно волки, иногда они заходили и в деревни. Но в деревне было не так голодно, все же свой огород, корова, куры…
Кроме того, дед мой держал пасеку – в стороне от деревни, на лесной поляне. На пасеке-то и случилось то, что перевернуло всю мою жизнь…
Женщина замолчала, будто не решаясь продолжать.
– Как-то раз, – снова заговорила она, – дед с вечера ушел на пасеку и утром не вернулся. К вечеру его все еще не было, и бабушка заволновалась – не случилось ли с ним чего. Ну и решила пойти туда, проведать мужа. Меня тоже с собой взяла – не оставлять же ребенка на ночь одного. И собачка наша с нами побежала, Жучка.
К счастью, дошли на пасеку еще до темноты.
Дед был жив-здоров, только очень чем-то взволнован и напуган. Бабушка приступила к нему с расспросами, он ей что-то ответил, вполголоса – видно, чтобы меня не напугать. А я тогда глупая была, ничего не боялась, только любопытство меня разобрало.
Дед испек в костре картошки, мы поужинали и ушли в избушку. Отчего-то немного картошки дед оставил в золе.
Ну, тут стемнело, только дед с бабушкой спать не ложатся, словно чего-то ждут. Я тоже не ложусь – играю на полу с Жучкой.
Вдруг Жучка перестала играть, насторожилась, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Дед тоже насторожился, подошел к окошку. Посмотрел, в лице переменился и зовет бабушку:
