– Моя вина, Петр Степаныч, сам и разберусь.
Евгений Иванович удовлетворенно кивнул:
– Все идет именно так, как мы и рассчитывали. Вахмистр оголен, у него нет никаких своих людей, кроме вас, Виктор Павлович. Он поручил операцию вам. Он очень напуган. Ваш намек на него не мог не подействовать. Теперь вы должны исчезнуть, притом мы обставим это так, будто вас тоже убили.
Копылов передернулся: хотя ему и приходилось сталкиваться со смертью, но произносить такие слова, как «убийство», вслух он очень не любил. Особенно если это слово хотя бы косвенно относилось к нему…
Заметив его реакцию, Парамонов усмехнулся:
– Не бойтесь, вам совершенно ничего не грозит. Это будет всего лишь инсценировка, рассчитанная на Вахмистра. Пусть он почувствует, что остался один, совершенно один… пусть он замечется. В таком положении он невольно наделает ошибок. И мы этими ошибками воспользуемся.
Копылов взглянул на своего собеседника и озабоченно произнес:
– Он-то, может быть, и наделает ошибок, да только и у нас все не так гладко, как хотелось бы. Все время происходят какие-то сбои, какие-то незапланированные эпизоды. То шантажист этот вылез, старый козел! То сама наша фигурантка проявляет подозрительные способности… Не может так долго выезжать простая неподготовленная девчонка на одном везении.
Евгений Иванович пожал плечами:
– Человеческий фактор, его не сбросишь со счетов… Шантажист – это досадная случайность. Очень хорошо, что мы вовремя о нем узнали и смогли нейтрализовать. Иначе он спутал бы нам все карты. А что до девушки – уж такая она везучая и способности большие от природы. И мы это прекрасно используем.
– Может быть… – протянул Палыч, – только мне очень не нравится отчет вашего человека об операции в башне на Садовой. Кто мог испортить винтовку? Нет ли здесь еще какой-то силы, о которой мы ничего не знаем?
– Не волнуйтесь, Виктор Павлович, – Парамонов демонстративно посмотрел на часы, – ситуация у нас под контролем.
Вечером меня ожидал новый сюрприз. Отец, как обычно, смотрел вечерние новости и позвал меня. Он в последнее время стал как-то контактнее и по-прежнему никак не комментировал мой новый образ жизни. Матери я сказала, что уволилась из магазина и теперь ищу работу получше. Она только пожала плечами – делай, мол, как знаешь.
В новостях снова вспоминали пропавшего профессора Шереметьева. Профессор нашелся. То есть не он, а его труп. Так, по крайней мере, утверждал ведущий. Оказывается, машину профессора обнаружили за городом, возле дачного поселка Нелидовка. Сгорел крайний дом, и в нем обнаружили два трупа. Пожар был еще в среду, но трупы так обгорели, что узнать их не было никакой возможности. По предположениям, женский труп принадлежал хозяйке дачи, одинокой женщине средних лет. Она имела квартиру в городе, на даче жила с ранней весны.
Машина профессора стояла не на участке, а в сторонке, в небольшой рощице. Поэтому ее сразу не связали с пожаром. А когда наконец у милиции дошли руки до машины, то обнаружилось, что владелец ее – профессор Шереметьев.
По телевизору показали кадры, где видно было пепелище, и какой-то сомнительного вида мужичок – не то сосед, не то сторож, бормотал неуверенно, что вроде бы видели в поселке эту машину и раньше и что в тот день стояла она в роще часов примерно с пяти.
– Сволочи! – не выдержала я.
– Точно! – согласился отец. – А что такое?
– Да вот, свидетеля нашли! Да он за бутылку водки что хочешь вспомнит!
– Ну, не знаю, – протянул отец, – а ты думаешь, что профессор не мог к той бабе ездить?
И, поскольку я молчала, он продолжал увереннее:
– А что? Обычное дело… ну, это самое… а потом заснули, печку забыли – вот и пожар. В деревенском доме очень осторожным нужно быть.
– Да он же старый совсем был! Куда ему еще к бабе? – в запальчивости начала я, но прикусила язык.
– А ты откуда знаешь, что старый? – Отец глядел подозрительно.
– Да ладно, нашли, значит, нашли. – Я махнула рукой и ушла к себе.
Вот как все получилось. Значит, они убили профессора прямо там, у меня над головой. А потом увезли. И устроили пожар. Да еще скомпрометировать человека захотели – женщину какую-то постороннюю приплели. Ее тоже ни за что убили.
Итак, пожар был в среду ночью. А я видела профессора вечером часов примерно в восемь. То есть если отбросить вранье сторожа насчет машины, то теоретически профессор мог сначала побывать на улице Ландау, а после поехать к даме на дачу, но тогда отчего же мои преследователи так не хотят, чтобы об этом узнали? Да потому, что профессор сообщил мне номер той квартиры, куда он направлялся. И через эту квартиру можно, значит, как-то на них выйти. Что я и попробую сделать буквально завтра.
Назавтра с утра я принарядилась и отправилась к ненаглядному на работу. Нужно было ковать железо, пока горячо, а то как бы он не передумал знакомить меня с журналистом Чепцовым.
На улице была чудная погода, светило солнце, так что я даже расстегнула куртку. Под курткой на мне был бледно-голубой свитер. Волосы сегодня находились в легком беспорядке, так что я только пригладила их щеткой и, взглянув на себя в зеркало, осталась довольна своей внешностью. Странно, раньше такое бывало крайне редко.
Настроение с утра было приподнятое, может, оттого, что я пару раз поймала на себе заинтересованные взгляды встречных мужчин. Или просто сегодня с утра у меня было предчувствие чего-то хорошего.
В офис фирмы ненаглядного я прошла беспрепятственно – помещение было небольшое, никем не охраняемое. И в комнате было мало народу, очевидно, раз фирма занималась продажей фильтров, то сотрудники в основном мотались по торговым организациям. Какой-то мужчина орал по телефону, дама прилично за тридцать приникла к компьютеру и даже не подняла головы, чтобы ответить на мое приветствие. Парень в очках, очень похожий на ведущего популярной телепередачи «Как стать миллионером», листал толстенный каталог фильтров и одновременно жевал гамбургер.
– Вы, девушка, к кому? – невнятно спросил он, откусив котлету.
– К Герману Стебелькову, – громко ответила я, решив, что если ненаглядный забыл о нашем договоре и уже уехал в редакцию, я просто разорву его на куски.
– А? – Он так удивился, что выронил свою котлету. В его глазах четко просматривалось: чтобы такая девица ходила к нашему чучелу – свет перевернулся! – Туда проходите. – Парень махнул рукой в сторону крошечного кабинетика. Ого, ненаглядный-то у них, оказывается, начальство!
Он сидел за столом в синем костюме и выглядел ужасно старомодным. Ботинки были начищены, и галстук повязан аккуратно, но совершенно не гармонировал с костюмом. И вообще такие галстуки уже лет сто никто не носит.
– Привет! Когда мы поедем в редакцию?
– Ты не передумала… – вздохнул он. – Ну кем я тебя представлю?
