– И для чего? – устало спросила Лола. – С целью ограбления? Сумочку у нее забрать? Тебе самой-то не смешно?
Жанна еще раз оглядела Лолин костюм и туфли и отказалась от своих подозрений.
– По-моему, она все врет! – высказался Толян из-за угла. – Мозги нам парит, зубы заговаривает.
– Подозрительно это все! – согласился Паша.
Лола только набрала воздуха, чтобы разразиться негодующей тирадой, как внезапно послышались звуки «Маленькой ночной музыки». Это зазвонил телефон Алисы, закопанный Лолой в сенную труху. Жанна оттолкнула Лолу и стала рыться в куче трухи, отбрасывая ее, как собака. Лола очень расстроилась – она-то собиралась позвонить Лене, когда ее оставят одну. Теперь же телефон наверняка отберут.
– Слушаю! – крикнула Жанна в трубку. – Да я… Что? – даже в полутьме чердака было видно, как она побледнела. – Да ты что – с ума сошел? Да я про это знать ничего не знаю! Случайно, телефон у меня случайно… Васенька, я при встрече все объясню… Ну и черт с тобой! – она бросила трубку в дальний конец чердака, потом криво улыбнулась и пояснила, идя навстречу пожеланиям трудящихся: – Это Васька, на него менты вышли. Алиску и правда в скверике убили, у нее в кармане квитанцию какую-то нашли, а там адрес домашний. Короче, они Ваське сообщили. Он в шоке, перетрясся там, с перепугу позвонил жене на мобильник, говорит, что ментам не поверил. А тут я… ну он и понес, дескать, это я ее.
– Слушай, мы так не договаривались! – угрожающе начал Паша.
– Да я знать про это ничего не знаю! – взвыла Жанна. – О господи, что теперь делать-то?
– Сухари сушить! – снова встряла Лола.
– У, стерва! – укушенный Толян осмелел настолько, что придвинулся ближе. – Ух, я тебя урою!
– Тише! – рявкнул Паша. – Оставь ее! Нам не о ней беспокоиться надо, а о себе!
Он быстро нырнул в люк, за ним шагнула Жанна, потом двое братков.
– Эй, а я? – крикнула Лола. – Вы что – меня здесь оставите?
– Ты посиди пока тут, – донесся снизу Пашин голос, – к ночи ребята тебя вывезут и в городе отпустят…
– Слыхала? – нагло усмехнулся Витька. – С нами останешься.
Люк захлопнулся, и Лола тут же плюхнулась на него, чтобы услышать, о чем говорят внизу.
– Жанка, сейчас уезжаем, – командовал Паша, – и чтобы про меня ни слова в ментовке не ляпнула! Ни про похищение, ни про то, что девку чужую по ошибке взяли.
– Сама понимаю, не дура, – угрюмо отозвалась Жанка. – Ой, что же делать?
– Если бы твой Вася был не полным дерьмом, он бы тебя в это дело не впутывал, ему и самому так проще было бы. Но, насколько я знаю, он ментам все от страха выложит…
– Ой, верно, и зачем я только с ним связалась? – вздохнула Жанка.
– Позвонишь ему из машины, постараешься мозги вправить, – предложил Паша, – больше я уж и не знаю, что придумать… Мокрого дела нам только и не хватало!
– А с этой что делать? – раздался голос Толяна, и Лола замерла, поняв, что речь идет о ней.
– С этой все как велел! – жестко отрубил Паша. – Вечером отвезете в город, выпустите где-нибудь в центре. Глядите, чтобы номер машины не запомнила и дорогу. Но место это уже, считай, засветилось, так что больше сюда никого возить не будем.
– Ладно, – Витька противно захихикал, – не боись, доставим девочку назад в лучшем виде!
Тут уж и Толян заржал. Лола наверху поежилась, ей очень не понравился их смех.
Убить они, может, ее и не убьют, но предстоит ей много тяжелых минут, а если Лола будет сопротивляться, то еще и изобьют к тому же. Она поискала брошенный Жанкой телефон, надеясь, что он не разбился. Аппарат с виду был целым, но не подавал признаков жизни, возможно, просто разрядился. Так или иначе, позвать на помощь было никак нельзя. Лоле оставалось надеяться только на собственные силы.
Пашина машина уехала, оставшиеся двое не спешили подниматься наверх. Там играла музыка, слышалось звяканье бутылок и стаканов, как видно, братки поняли, что до вечера у них еще очень много времени, и решили основательно подкрепиться.
Внезапно Лола ощутила зверский голод. Рано утром перед походом в парикмахерскую она так спешила, что даже не позавтракала, но Маргарита заставила ее выпить чашку кофе и съесть булочку, мотивируя это тем, что иначе волосы плохо прокрасятся. Голова снова заболела, но Лола усилием воли подавила панику и не стала плакать и жалеть себя. Все это успеется потом, когда она окажется дома в теплой ванне с душистой пеной и Леня принесет ей прямо в ванную стакан мартини. Сейчас нельзя расслабляться, и думать о еде тоже нельзя, а то силы совсем иссякнут.
Сама того не зная, Лола очень многое почерпнула от своего компаньона, хотя каждый раз, когда он начинал ее воспитывать и учить жизни, пренебрежительно фыркала. Леня учил ее ни в какой ситуации не терять голову, не тыкаться бестолково во все углы, как обалделая мышь, а спокойно думать, что можно предпринять для решения проблемы. И еще Леня утверждал, что советский лозунг, раньше написанный крупными буквами на каждом пляже и гласивший: спасение утопающих – дело рук самих утопающих, вовсе не так уж глуп и смешон.
Итак, Лола уже давно сообразила, что ей никто не поможет. Не следовало также пытаться уговорить братков отпустить ее по-хорошему или пытаться предложить выкуп. Они ей не поверят, а если и поверят, то все равно не согласятся, потому что она слишком сильно сумела их разозлить. Лола вспомнила Витькины обалделые глаза после удара и как взвыл Толян, увидев свою окровавленную руку, и поняла, что она ни о чем не жалеет.
Еще она поняла: спасаться ей следует прямо сейчас, не дожидаясь, когда бандиты напьются и явятся наверх, чтобы с ней пообщаться. Она сбросила туфли и босиком прошлась по чердаку, чувствуя, как колет ноги труха. Хотя сам дом был явно старый, сделали его на совесть, во всяком случае, доски крепились как следует. Окна на чердаке не было, очевидно, чтобы в дом не заливался дождь. Лола прошла по периметру чердака и в одном углу обнаружила сырые доски. Это показалось ей странным, потому что дождя, насколько она помнила, не было уже дня три. Лола пораскинула мозгами и решила, что из-за плохого стока на чердак все же попадает некоторое количество воды, а стало быть, доски вполне могли подгнить. Она попыталась подергать одну из них, ей показалось, что доска чуть поддается. Лола утроила усилия, и наконец с одной стороны доска оторвалась, она действительно оказалась трухлявой. Гораздо легче было оторвать ее совсем, это стоило Лоле всего лишь одного обломанного ногтя. Доска оказалась узкой, нечего было и думать пролезть в образовавшуюся щель, однако Лола теперь свободно могла обозревать окрестности.
Откровенно говоря, пейзаж девушку ничем не порадовал. Лола, как она и предполагала, находилась на чердаке обычного одноэтажного деревенского дома, даже скорее барака, из тех, что строили давным-давно для железнодорожных служащих. Лола сделала такой вывод, потому что неподалеку виднелось несколько таких же обшарпанных строений. Возле некоторых были разбиты пустые по осеннему времени огороды, Лола заметила в них кучи каких-то жухлых стеблей и предположила, что это картофельная ботва. Далее за бараками виднелась большая помойка, а за ней – пустырь, поросший лебедой ростом с хорошие кусты. Пахло едким дымом – на помойке что-то тлело. Повсюду царило унылое запустение, хотя, судя по огородам и помойке, живые люди в это место, несомненно, захаживали. Однако Лоле не удалось увидеть ни одного аборигена, кроме большой собаки с отвислым брюхом, которая с опаской пробиралась к помойке.
