Шмыгун выехал на Малый проспект Петроградской стороны, и вдруг перед ним как чертик из табакерки вынырнул гибэдэдэшник. Резкий свисток ударил по нервам. Вдавив в пол тормоза, Шмыгун снова выругался: ну что за день, все идет наперекосяк! Даже пэпээсник останавливает там, где никогда в жизни не было поста.
– Сержант Баранов, – представился страж порядка. – Попрошу ваши права!
Взглянув на документы, сержант занудным протокольным голосом затянул:
– И что же это вы, Андрей Иванович, нарушаете правила, не обращаете внимания на знаки…
– Что я нарушил? – с тоскливой обреченностью в голосе осведомился Шмыгун.
– Вы не пропустили транспортные средства при выезде на главную дорогу.
– Так не было же никаких транспортных средств!
– Это не играет роли, – удивительно логично возразил постовой.
«С каким удовольствием я бы его придушил!» – подумал Джек.
Вслух же он сказал совершенно другое:
– Пятьсот рублей послужат достаточной компенсацией за мой проступок?
– Посмотрим, – задумчиво ответил сержант и обошел машину Шмыгуна справа.
– Ну-ка, включите по очереди поворотники, – послышался сзади его голос.
«Попался!» – обреченно подумал Шмыгун.
Однако гибэдэдэшник удовлетворился проверкой поворотников, взял предложенную сумму и отпустил Шмыгуна с миром. Джек облегченно вздохнул. Машин на дороге было мало. Он включил радио. Гнусавый голос пропел, усиленно имитируя блатные интонации:
– Это, типа, как реклама, не гоню я ни грамма…
Впереди замигал красный сигнал светофора. Шмыгун плавно затормозил, и неожиданно его ослепила невыносимо яркая вспышка.
Грохота взрыва он уже не услышал, зато его очень хорошо услышали жители соседних домов. В нескольких окнах даже вылетели стекла.
Старик, переходивший улицу в ста метрах от автомобиля Шмыгуна, прищурив слезящиеся глаза, изумленно смотрел на летающие по воздуху пылающие куски металла – все, что осталось от бежевых «Жигулей».
«Постовой» убедился в том, что взрывное устройство, которое он прикрепил к багажнику «Жигулей», сработало и быстро сел в неприметную машину, ожидавшую его за углом. Здесь он торопливо снял форму, надетую поверх спортивного костюма, достал мобильный телефон и доложил шефу, что задание выполнено. Затем он рванул автомобиль с места, чтобы исчезнуть до появления настоящей полиции.
* * *
Шота Джинчарадзе открыл шкафчик с химическими реактивами и достал оттуда бутылку коньяка.
– Гия, – повернулся он к Фиолетову, – возьми стаканы. Вот они, у тебя за спиной.
Налив стаканы до половины золотистой жидкостью, он сел на стул и посмотрел на Гошу проницательным взглядом темных глаз.
– Расскажи мне, генацвале, что с тобой происходит, во что ты вляпался?
– Это мое дело, – Гоша уставился в стол. – Я сам с ним разберусь.
– Нет, дорогой, сам ты не разберешься. Ты влез во что-то очень серьезное, столкнулся с опасными людьми. Один ты пропадешь. Да ты и сам это понимаешь. Я твой друг, ты это знаешь. Я хочу помочь тебе. Но для этого я должен знать, что с тобой происходит.
Гоша поднял стакан и выпил его в два глотка. Снова поставив стакан на стол, он заговорил. Он рассказал другу всю историю, начавшуюся с разговора в бане и закончившуюся взрывом на Малом проспекте… Точнее, еще не закончившуюся. «Продолжение следует», как писали раньше, публикуя в журналах детективные романы из номера в номер.
Выслушав весь рассказ, Шота сказал:
– Как ты пьешь коньяк, генацвале! Это отличный выдержанный коньяк, а ты выпил его, даже не ощутив вкуса. Так можно пить только водку, дорогой! Водку, которую пьют не для удовольствия, а только для того, чтобы отключиться. Тебе нельзя сейчас отключаться: ты идешь по канату, а под тобой пропасть. Чтобы спастись от волка, ты вошел в логово тигра. Штабель – страшный человек…
– Но Муса хочет убить меня, я слышал это собственными ушами!
– Почему ты решил, что Штабель не сделает то же самое? На его счету гораздо больше покойников, чем у твоего Мусы! Долго ли он колебался, прежде чем убил Шмыгуна?
– Может быть, ты и прав, – с тоской в голосе произнес Фиолетов. – Но что мне оставалось делать? Муса меня приговорил.
– Ты повторяешься, дорогой. Мы не должны стонать и охать, мы должны думать. Если у нас два сильных противника – единственное, что можно предпринять – это стравить их друг с другом. Что ты говорил Штабелю насчет аукциона?
Гоша еще раз пересказал свой разговор с авторитетом.
– Что ж, генацвале, это не так уж глупо. – Шота задумался.
Он налил в стакан еще коньяку, поднял стакан и посмотрел сквозь него на свет.
– Не так уж глупо. Надо, чтобы Штабель тоже принял участие в аукционе. И еще: обязательно нужно узнать, кто настоящий покупатель.
– Муса собирается свести меня с ним еще до сделки, чтобы я убедил покупателя в серьезности наших намерений и подлинности картины…
– Нет, ты должен встретиться с покупателем гораздо раньше. После того как Муса сведет тебя с ним, он будет за тобой следить, глаз с тебя не спустит, чтобы ты не смог договориться с покупателем за его спиной. Поэтому ты обязательно должен сделать это раньше.
– Я просил Штабеля выяснить по своим каналам имя покупателя. Может быть, он это уже узнал… – Гоша потянулся к телефону, но Шота отодвинул от него аппарат и достал из кармана маленький мобильник.
– Не нужно звонить с моего телефона, я не хочу, чтобы Штабель меня вычислил. А мобильник вычислить не так просто.
Гоша набрал номер Штабеля и, дождавшись ответа, сказал:
– Это я, вы узнали меня?
– Узнал, узнал, пан профессор, что нового?
– Это я хотел спросить – удалось вам выяснить имя покупателя?
– Конечно, – самодовольно ответил Штабель, – никаких проблем. Проследили разговоры и встречи Мусы за последнюю неделю. Это Равиль Ахатович Каримов.
Гоша поблагодарил и отключился.
– Равиль Каримов? – задумчиво повторил Шота, когда Фиолетов назвал ему покупателя. – Это очень серьезный человек. Владелец пивного завода «Емельян Пугачев». Человек с большими деньгами и большими возможностями. С криминалом как будто не связан, хотя свои дела ведет решительно и жестко. Ни одной криминальной группировке не платит, содержит собственную сильную и многочисленную охранную структуру… Дай мне несколько часов, я постараюсь узнать о нем побольше.
– Ты и так довольно много о нем знаешь. – Гоша смотрел на Шоту с удивлением и уважением. – Откуда у тебя так много информации обо всех в городе?
– Как же без этого? – Шота усмехнулся. – Сам понимаешь, я тут один, у всех на виду…
