Даже потом, мысленно прокручивая в голове все перипетии джостры, шевалье удивлялся, как это ему удалось в последний момент подставить под удар даже не весь щит, а небольшую его часть. Удар противника был нанесен с такой силой, что уникальное изделие славных мастеров-оружейников Толедо не выдержало — меч Черного рыцаря отрубил от щита почти четверть. Клинок лишь скользнул по бацинету шевалье и попал по наплечнику, но и от этого, сильно ослабленного удара, Раймон де ля Шатр зашатался и удержался на ногах лишь чудом.
Зрители ахнули и на мгновение умолкли. Воцарилась такая тишина, что даже слышно было, как недовольно фыркают боевые кони, которых обихаживали оруженосцы — прислуге хотелось побыстрее управиться с делом и тоже поглазеть на джостру, а капризные дестриэ, не привычные к подобной небрежности, таким образом выражали свое недовольство.
Де ля Шатр словно проснулся. Все вдруг стало настолько серьезным, что он мигом забыл о своих мечтаниях и принялся за дело всерьез. Отбросив покореженный щит, он обрушил на Черного рыцаря град ударов, нимало не волнуясь о защите. Зная свои силу и возможности, шевалье решил надеть облегченный итальянский доспех — боевой и весивший почти в два раза меньше, чем турнирный. В нем можно было двигаться свободно и не бояться пешего боя, очутившись на земле. Единственными дополнительными элементами защитного снаряжения, которые позволил себе шевалье, были наручи — гард-бра — и подвижные набедренники. Обычно ему хватало и кольчужного хаубергона.
Вскоре Черный рыцарь перестал успевать за де ля Шатром. Тот вертелся, как белка в колесе, молниеносно атакуя противника с разных сторон. Он ловко уходил от ударов меча или перехватывал клинок на полпути к цели и тут же делал стремительный выпад. Наконец Черный рыцарь, сообразив, что щит сковывает его действия, последовал примеру шевалье — бросил его. Однако это мало помогло — сказывался большой вес турнирного облачения. Спустя какое-то время он начал дышать как загнанная лошадь, и Раймон де ля Шатр, опасаясь, что герольд прекратит схватку раньше времени, решил покончить со своими играми.
Он поймал Черного рыцаря на замахе. Тот как раз стал в позицию «бык», держа меч на уровне головы, сбоку. На этот раз шевалье уже не сдерживал силу удара. Он снова выполнил свой коронный колющий выпад, только теперь настолько стремительно и точно, что его противник поначалу ничего не понял и даже попытался сражаться дальше. Но кровь, густо окропившая арену, и мгновенная слабость, сковавшая движения, заставили Черного рыцаря сначала опуститься на колени, а затем и завалиться набок.
— Бой прекращен! — трубно вскричал герольдмейстер, заметив, что де ля Шатр снова замахивается мечом.
Но шевалье уже не слышал его. Сверкнул клинок в лучах вечернего солнца, дамы ахнули, а народ закричал в радостном предвкушении смертельного исхода (увы, жители Эннебона и окрестных деревень не страдали чрезмерным человеколюбием). Последовал удар. Раймон де ля Шатр не нанес никаких повреждений павшему рыцарю, лишь обрубил ремешки, которыми шлем крепился к кирасе. Затем он нагнулся, обрезал остальное крепление, снял шлем с поверженного противника — и отступил, пораженный до глубины души. Перед ним лежал Жерар де Гито!
* * *
Однако вернемся к месту засады разбойников. Небольшой обоз во главе с рыцарями постепенно приближался и нервы у лесных бродяг стали пошаливать. Они ожидали увидеть только немногочисленную охрану ростовщика, как уверял харчевник Маттео, но оказалось, что вместе с евреем едут еще и два рыцаря. А с ними шутки плохи.
Наконец общие опасения высказал предводителю шайки Жакуй, никогда не отличавшийся храбростью.
— Дурачье! — рявкнул Бешеный Гиральд. — К нам в руки падает золотой плод, а вы боитесь! У нас есть арбалеты, мы снимем рыцарей, как рябчиков с куста.
На том немного и успокоились. Правда, Жакуй, очутившись на своей позиции, тут же залез на дерево. Он проявлял свою храбрость и прыть лишь тогда, когда все жертвы, кто мог держать оружие, лежали на земле и наступало время грабить. Но лучше бы ему в этот день сказаться больным или отстать от шайки. То, что он увидел, потрясло его до глубины души.
Из густого перелеска, неторопливо переваливаясь с ноги на ногу, выползал на дорогу дракон! Он был страшен, как исчадие ада, и при каждом движении издавал шум, похожий на тот, который издает град, молотя по железной крыше. Жакуй протер глаза — уж не померещилось ли ему с похмелья?! Вчера они неплохо погуляли, прощаясь с неприветливым Эннебоном, где нельзя было и шагу ступить, чтобы не нарваться на ночную стражу. Навара с грабежей хватило лишь оплатить то, что они съели и выпили у Маттео, поэтому его наводка на богатого ростовщика оказалась очень кстати.
Но вот дракона увидели и остальные разбойники. И не только увидели, но и услышали — зеленое чудище издало страшный рев, от чего, казалось, задрожал весь лес, от корней деревьев до кроны. А затем случилось и вовсе страшное — дракон начал плеваться огнем! В расположении разбойников послышался ужасный грохот, полыхнул огонь и черный дым мигом заволок дорогу и подлесок.
Обезумевшие от ужаса грабители, бросая оружие, разбегались во все стороны. За ними последовал и изрядно перетрусивший Бешеный Гиральд, храбрившийся до последнего, чтобы не уронить свой престиж. Он хоть и превратился в кровожадного бандита, тем не менее был подвержен обычным суевериям и предрассудкам, впитанным с молоком матери. А Жакуй, совсем потерявший способность соображать и даже забывший, что находится на дереве, отпустил ветку, за которую держался, и грохнулся с приличной высоты на землю, где и затих в беспамятстве.
Увидели дракона и рыцари. Видение казалось столь невероятным, что де ля Шатр сначала протер глаза и только после этого схватился за меч.
Его опередил Оливье де Клиссон. Убить дракона! На глазах своей возлюбленной! Какой подвиг может быть самым великим для истинного рыцаря? Он буквально вырвал свое копье из рук перепуганного оруженосца, пришпорил коня и помчался к Рейнмару, который все еще рычал в усиливающую голос трубу, потому что и сам ошалел от переполоха, устроенного Франсуа «дымным порошком». Шпильман никак не ожидал столь потрясающего эффекта от «представления».
Увидев приближающегося рыцаря, готового нанизать его на копье, как бабочку на булавку, Рейнмар сначала попытался избавиться от своей драконьей машкары. Но и маска, и все остальное сидело на нем благодаря усилиям жонглера, как влитое. Тогда он пустился бежать, что выглядело со стороны очень комично. Однако Франсуа, наблюдавшему эту картину, стало не до смеха: у рыцаря были явно кровожадные намерения, нужно спасать друга.
Франсуа, пренебрегая безопасностью, выскочил на дорогу и закричал, размахивая над головой своим колпаком:
— Стойте, стойте! О, благородный рыцарь, остановите своего коня! Это не настоящий дракон, а всего лишь фокус!
Оливье де Клиссон сумел удержать своего огромного жеребца, только подняв его на дыбы. В какой-то момент Франсуа показалось, что эта громадина обрушится ему на голову, и присел от испуга.
— Какого дьявола ты полез под копыта?! — рявкнул Оливье, понемногу остывая, тем более что «дракон» исчез из виду — спрятался в кусты.
