Книга Красная перчатка, страница 71. Автор книги Виталий Гладкий

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Красная перчатка»

Cтраница 71

Комната оказалась пуста. Если, конечно, не считать некоего господина с очень неприятным, изрытым оспинами лицом. Он сидел развалившись в любимом кресле хозяина дома и задумчиво грыз ногти.

— Кто?.. Как… какого дьвола?! — вскричал Мал Тинктус. — Кто вы и что здесь делаете?!

— Ай-яй-яй… — господин (правда, одетый не очень презентабельно) укоризненно покачал головой. — Разве можно вот так, с порога, не поприветствовав гостя, поднимать крик?

Мал Тинктус, который уже начал кое-что соображать, схватился за свой короткий меч, висевший у пояса, но тут чья-то сильная рука сжала его за запястье и грубый голос прогудел над ухом:

— Ни к чему это, господин надзиратель. Ножик у вас острый, можно и порезаться нечаянно…

Надзиратель попытался вырваться, но хватка у человека, преградившего выход, оказалась поистине железной. Тогда Мал Тинктус, вдруг осознавший, в какой попал переплет, возопил в отчаянии:

— Дети?! Где мои дети и жена?!

— Вот с этого и нужно было начинать, — рассудительно сказал тот, кто сидел в кресле. — Но для начала нам нужно познакомиться поближе. Ваше имя и ваша должность, — это было сказано с нажимом, — нам известны, мсье Тинктус. А меня зовут Жак ле Брюн. Что касается того молодого человека, который стоит позади вас, то его имя вам ничего не скажет. Считайте, что его здесь нет и мы с вами находимся вдвоем.

Жак ле Брюн? Серый Жак! Самый страшный и кровожадный бандит Парижа! Мал Тинктус помертвел. Неужели это конец?… Его пришли убить! Жака ле Брюна, главаря банды, почти никто не знал в лицо, а тут он показался во всей своей красе. Надзирателю захотелось кричать, плакать, просить не лишать его жизни, но он прекрасно понимал, что это всё бесполезно — Серый Жак был беспощаден.

Тинктус собрал в кулак всю свою волю, выпрямился и сказал, стараясь, чтобы голос не дрогнул:

— Меня можете убить, но семью не трогайте. Иначе Господь вам не простит этого злодеяния.

— Мсье Тинктус, как вы могли подумать, что мы пришли вас убивать?! — искренне удивился Жак ле Брюн. — Зачем? Для этого у нас нет причин.

— Тогда не понимаю…

— А вы присаживайтесь, присаживайтесь, я сейчас все вам объясню. — Серый Жак был сама любезность.

Мал Тинктус сел на скамью — точнее, рухнул на нее, потому что ноги вдруг стали непослушными и не держали тело. Он уставился на главаря банды, как лягушка на удава.

— Я хочу обговорить с вами одно денежное дельце, — непринужденно продолжил Серый Жак. — Ваше ведомство содержит некоего рыцаря, который нам очень интересен. Хотелось бы видеть его на свободе. Вы поможете ему бежать.

— Это невозможно! — вскричал Тинктус.

— При наших возможностях нет ничего невозможного, — скаламбурил Жак ле Брюн. — Я ведь сказал, что дело денежное. — С этими словами он бросил на скамью рядом с хозяином дома кошелек, в котором приятно зазвенели золотые. — Здесь двадцать флоринов. Когда все будет исполнено, вы получите еще столько же. Игра стоит свеч, не правда ли, мсье Тинктус? Вам нужно передать рыцарю записку, а также веревку и два напильника. И этой ночью закрыть глаза и заткнуть уши. Всего лишь. Мы знаем, что рыцаря содержат в одиночной камере. Также нам известно, что прутья решетки в ней тонкие и изрядно проржавевшие. Так что пилить ее узник будет недолго.

Сорок флоринов! Огромные деньги для надзирателя! Но ведь потом его могут выгнать с должности! Или вообще посадят…

— Я… я не смогу… — пролепетал Мал Тинктус.

— М-да… — Жак ле Брюн пожевал губами. — Печально… Что ж, придется эти деньги отдать вашему напарнику, — уж он-то точно согласится — а вас мы убьем, так как вам стала известна наша тайна.

— Нет! — Тинктус лихорадочно соображал. — Хорошо, я согласен!

— Ну вот как здорово… — Жак ле Брюн изобразил приязненную улыбку. — Значит, мы договорились?

— Да!

«Главное, выбраться из дому живым и невредимым, — думал приободрившийся Тинктус. — А там я сообщу все начальнику стражи, и Жаку ле Брюну придет конец…».

Главарь банды словно подслушал мысли хозяина дома. Криво ухмыльнувшись, он сказал:

— А что же вы теперь не спрашиваете, где ваша семья?

— Где моя семья? — машинально повторил Тинктус почти слово в слово вопрос Серого Жака. У надзирателя вдруг екнуло под ложечкой, и он сильно побледнел.

— Она у нас, — ответил ле Брюн. — Если вам вздумается нарушить уговор, мы пришлем вам детей и жену по кусочкам. — Ледяной, беспощадный взгляд главаря банды ужалил тюремщика прямо в сердце. — А затем доберемся и до вас. Должен сказать, что умирать вы будете долго и мучительно. Среди нас есть бывший палач, он хорошо знает свое ремесло.

— Я вас не предам и все исполню, как должно, — твердо сказал Мал Тинктус.

* * *

Оливье де Клиссон нервно расхаживал по своему узилищу. Если раньше он был в ярости, то теперь его постигли глубокая печаль и сожаление. Ну почему, почему он не послушался своей любимой Жанны?! Она как чувствовала, что его поездка в Париж обернется несчастьем и уговаривала остаться в замке. Но он настоял на своем; разве может рыцарь отказаться от участия в королевском турнире? Тем более когда приглашение прислал сам сюзерен.

Последнюю ночь Жанна не уснула ни на миг. Оливье спал беспокойно, часто просыпался и каждый раз видел бледное лицо жены, озаренное лунным светом. Она сидела на постели неподвижно и безмолвно, словно беломраморное изваяние. Он не увидел слез жены, когда они прощались возле ворот замка, хотя та очень хотела разрыдаться. Жанна взяла себя в руки, и, может, поэтому в ее глазах сверкала холодная сталь. Это немного напугало Оливье, но жребий уже был брошен…

Как она оказалась права! Оливье не мог поверить, что его товарищ по детским играм, Филипп Валуа, ставший королем, оказался способен на такой низкий поступок. Бросить в темницу и осудить рыцарей, которые приехали на турнир! Такой подлости свет не видывал. Даже во время войны противоборствующие стороны нередко устраивали турниры с боевым оружием, но ни один военачальник не пытался пленить противников, как бы близко к позициям его войск ни располагалось ристалище.

Жоффруа де Малетруа, Ив де Тризигвид, Жан де Монтобан, Ален де Кедийяк, Гийом де Бриё, Дени дю Плесси… Цвет бретонского рыцарства в темнице! И завтра всех поведут на казнь. Только большой хитрец Годфруа д'Аркур оказался умнее всех: он притворился больным и проигнорировал турнир.

Камера, в которой находился Оливье де Клиссон, не впечатляла размерами, но в ней были настоящая кровать и постель, столик с Библией, распятие на стене, а каменные плиты пола покрывал изрядно потертый коврик. Узилище предназначалось для лиц дворянского происхождения. В одиночные камеры «повезло» попасть лишь трем рыцарям, в том числе и Оливье. С чем это было связано, никто не знал. Наверное, король опасался заговора и побега, и по его приказу отделили тех, кто способен был встать во главе заговорщиков. Что не говори, а пятнадцать рыцарей с оружием в руках (вдруг они его получат?) — большая сила.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация