Оказавшись на свободе, де Монфор отправился в Англию и получил там подкрепление. Вскоре он со своим наемным войском высадился в Бретани, где долго и безуспешно осаждал Кемпэ. В конечном итоге граф возвратился в Эннебон — там он и умер от полученной в боях раны. Жана де Монфора временно похоронили в аббатстве Сен-Круа де Кемперле, затем его останки были перенесены в часовню монастыря доминиканцев, расположенную в Буржнеф де Кемперле.
Бретань, разделенная на два лагеря, была опустошена постоянными стычками враждующих партий. Война истощила финансы и герцогства Бретани, и покровителей обоих претендентов. Исход борьбы оставался неясен. Несмотря на перемирие, продолжалась война засад и грабежей ограниченного масштаба, налетов на замки и деревни. Политическая география Бретани совсем запуталась: одна деревня стояла за де Монфора, вторая — за Шарля де Блуа, сосед дрался с соседом, брат с братом, все дворянские роды перессорились. Во многих уголках Бретани люди жили так, будто главного правителя у них вообще нет.
Смерть Жана де Монфора в какой-то мере прояснила ситуацию. Жанна Фландрская все больше погружалась в безумие и в конечном итоге перебралась в Англию, в манору Тикхилл. Ее сын Иоанн де Монфор, слишком молодой для политической деятельности, тоже находился в Англии, и у Эдуарда III оказались полностью развязаны руки. Пока он брал Кале и обеспечивал себе удобный плацдарм, Французскую Бретань постепенно занимала английская армия, которой командовал капитан сэр Томас Дэгуорт. У сторонников Шарля Блуасского вскоре осталось лишь графство Пентьевр. Шарль де Блуа попытался в 1347 году взять Ла-Рош-Дерьен, только что сданный англичанам его людьми, но капитан Дэгуорт напал на него с тыла глубокой ночью. Схватка была жестокой и беспорядочной; в конечном итоге племянник короля Франции попал в плен. Его отправили в Англию и заключили в Тауэр.
Теперь по логике событий в бой за бретонское наследство следовало вступить Жанне де Пентьевр, как это некогда сделала Жанна Фландрская во имя своего мужа Жана де Монфора. Но жену Шарля Блуасского сделали из другого теста; ее коньком были интриги и закулисные соглашения, но не открытый бой. А у короля Франции хватало забот в Париже; он уже не желал снова раздувать бретонское дело. Герцогство Бретань продолжало страдать, но суверены теперь оказались ни при чем — черная чума сделала на время невозможными любые военные действия.
Распространению страшной болезни способствовало бродяжничество, нищета и большое число беженцев из разрушенных войной областей, а также передвижение армий. К тому же, по представлениям того времени, забота о теле полагалась греховной, а чрезмерно частое мытье и связанное с ним созерцание нагого тела — вводящим в искушение. По этой причине страшная болезнь вскоре накрыла всю Европу черным саваном.
Европейские города были грязными, мусор горожане выбрасывали на мостовую прямо из домов. Помои выливались из окон в прорытую вдоль улицы канаву, причем статуты некоторых городов специально обязывали хозяев трижды предупреждать об этом прохожих криком: «Поберегись!» В ту же канаву стекала кровь из скотобоен, и все это затем оказывалось в ближайшей реке, из которой брали воду для питья и приготовления пищи.
От чумы погибла половина населения Авиньона — резиденции папы римского. Для захоронения тел не хватало земли, и папа Климент VI вынужден был освятить реку, куда трупы умерших сваливали с телег.
Весной 1348 года чума началась в Бордо, где от болезни умерла младшая дочь короля Эдуарда III — принцесса Джоанна, направлявшаяся в Испанию для заключения брака с принцем Педро Кастильским.
Над Парижем в июне 1348 года взошла необыкновенно яркая звезда, расцененная как предвестие чумы. Король Филипп VI предпочел оставить город, но «королева-мужик» Жанна Бургундская осталась и не пережила эпидемии. Она умерла в Нельском отеле Парижа, а на следующий год король-бедняга поторопился жениться на юной Бланке д’Эврё, принцессе Наваррской.
Казалось, что все три Жанны-воительницы — Фландрская, де Пентьевр и Бургундская — наконец успокоились по разным причинам, и «женские» войны закончились. Но тут на авансцену выступила четвертая Жанна, не признававшая никаких мирных соглашений с королем Филиппом, — Жанна де Бельвиль де Клиссон, Дама Монтегю, или Бретонская Львица.
Несмотря на войну, страшную болезнь и прочие напасти, торговля, в особенности морем, не прекращалась ни на день. Французские арматоры стремились покрыть убытки, которые принесла война между Англией и Францией за счет торговых связей с другими государствами Европы. Но Ла-Манш, прежде походивший на широкую улицу с оживленным движением, теперь напоминал узкий переулок, где на каждом шагу человека мог ждать кровожадный разбойник. Пролив оказался фактически перекрыт стараниями Бретонской Львицы, или «клиссонской ведьмы» — это как посмотреть, с каких берегов, — английских или французских.
* * *
Новым флотом короля Филиппа, отправленным на поиски Бретонской Львицы, командовал граф Готье де Бриенн, опытный военачальник. Под его началом находилось пять кораблей: флагманский когг
[76]
«Наварра», когги «Сан-Луис» и «Террибль», а также два хулка
[77]
— «Сан-Мишель» и «Вермандуа». Все они были крупнее, нежели корабли Бретонской Львицы, но уступали им в маневренности и скорости. Впрочем, этот недостаток с лихвой восполнялся великолепным оснащением и большим отрядом солдат. Главное — на кораблях установили морские бомбарды, стрелявшие каменными ядрами.
Бомбарды впервые применили арабы при осаде Сарагосы два века назад. Орудие было весьма громоздким, очень тяжелым, неудобным и могло посылать массивные каменные ядра лишь на небольшие расстояния. К тому же арабы тщательно оберегали секрет своих «громовых труб» и главное — «дымного порошка». Медленно летевшее ядро практически не причиняло никакого вреда и бомбарды использовались в основном для устрашения, поскольку каждый выстрел сопровождался сильным грохотом. Он пугал лошадей и заставлял нападавших тратить время, чтобы успокоить животных. Бомбарды изготовлялись из железных полос, скованных между собой по всей длине, для прочности их еще скрепляли железными обручами. При транспортировке бомбарду устанавливали на массивную деревянную платформу из толстых дубовых бревен и потом на еще более массивную станину, ведь при каждом выстреле орудие получало сильную отдачу и могло отлететь со своего места на несколько метров назад.
Постепенно бомбарды начали проникать и в Европу, и вот наконец нашелся умелец, изготовивший небольшие корабельные бомбарды. Готье де Бриенн в нетерпении потирал руки, предвкушая сюрприз, который он преподнесет Жанне де Клиссон.
