Готье де Бриенн недаром считался выдающимся военачальником. Он хорошо знал военное дело и умел мыслить быстро. Не обращая внимания на крики о помощи с горящего «Вермандуа», граф приказал:
— Вперед! На абордаж!
Он делал рискованный ход — ведь страшная бомбарда пиратов могла снова выстрелить. Французской эскадре помогала дымовая завеса и узость бухты — пиратский «Флот возмездия» не мог выйти из нее незаметно, чтобы бежать, воспользовавшись своими скоростными качествами.
Тем не менее и пиратские гарроты сделали свое дело: на «Сан-Луисе» начался пожар, но его удалось потушить. Пострадал и «Террибль» — у него загорелся парус. Прочное полотнище на глазах превращалось в лоскутное одеяло с большими прорехами, на замену требовалось время, которого как раз и не имелось. Получалось, что в эскадре Готье де Бриенна для активных действий оставались пригодны только три корабля: когги «Наварра» и «Сан-Луис» и хулк «Сан-Мишель».
Вражеские суда вынырнули из дымной завесы внезапно. Жанна не ожидала такой прыти от врага; в этот момент ее флот потихоньку продвигался вперед, прижимаясь к берегам. Бухта была глубокой и хорошо изученной, поэтому Бретонская Львица не опасалась, что ее суда наткнутся на мель или на камень. Она намеревалась под прикрытием дыма выйти на простор, чтобы драться там, где ее быстрые каравеллы имели преимущество.
Но Готье де Бриенн поломал этот план своим ходом, что в других обстоятельствах показалось бы безумным — подвести близко к берегу суда с большой осадкой мог только капитан, у которого нелады с собственной головой. Французы долго думать не стали, а сразу обрушились на пиратские суда. Солдаты Готье де Бриенна, метнув крюки, чтобы привязать пиратские посудины к своим кораблям, посыпались на их палубы как горох.
Первая волна нападающих была буквально сметена арбалетчиками Бретонской Львицы. Предсмертные крики французов отразились эхом от скалистых берегов бухты, вызвав у Готье де Бриенна зубовный скрежет. Пираты бросились рубить веревки с крюками-«кошками», чтобы освободить свои суда, но не успели — новая волна вражеских солдат хлынула на корабли Жанны.
Теперь уже вступили в бой бретонские рыцари. Их было немного, но длинные мечи-бастарды косили французов, словно виллан своей косой чертополох. Кровь ручьями струилась по палубам пиратских кораблей, а несколько рыцарей под командованием Готье де Бриенна, лишь бессильно сжимали кулаки — идти на абордаж вместе с легковооруженными солдатами им не позволяло тяжелое и неудобное снаряжение. Они могли только защищать корабли эскадры, словно сторожевые башни замок сеньора.
Жерар де Гито не стал облачаться в тяжелый панцирь. Он надел только хаубергон с капюшоном, не стесняющий движений. Лицо де Гито пылало от лихорадочного возбуждения, глаза выискивали де ля Шатра. Ему здорово повезло: «Наварра», флагман эскадры Готье де Бриенна, сцепилась как раз с «Эннебоном» — каравеллой, которой командовал злейший враг де Гито.
Раймон де ля Шатр, как практически все рыцари Жанны, не успел облачиться в полный доспех, надев только кирасу и шлем. Тем не менее страшный меч бывшего наемника и бретёра устроил для французских солдат на борту «Эннебона» сущий ад. От него не было защиты, и даже опытные воины, ветераны, не раз смотревшие в лицо смерти, пугались неистового рыцаря, разящего с молниеносной быстротой, который, казалось, находился в нескольких местах одновременно.
Заметив де ля Шатра, де Гито взревел от радости и прыгнул на борт «Эннебона», даже не воспользовавшись страховочной веревкой. Он упал на палубу, ловко кувыркнулся и сразу же сразил мечом одного из пиратов. Готье де Бриенн, наблюдавший прыжок шевалье, лишь покачал головой в изумлении — такой трюк он видел впервые и точно был уверен, что никто из его рыцарей на подобное неспособен. Появление Жерара де Гито на палубе «Эннебона» воодушевило французских солдат: рыцарь дрался неистово, сметая всех на своем пути. Он прорывался к де ля Шатру, находившемуся на капитанском мостике и руководившему боем.
Наконец и де ля Шатр заметил врага, который хоть и был в своем обычном черном облачении, но лицо не скрывал.
— Предатель! — яростно вскричал де ля Шатр. Он понял, кто привел французскую эскадру на тайную базу «Флота возмездия». — Гнусный негодяй! — шевалье поднял меч и бросился навстречу де Гито.
Они сошлись посреди каравеллы. Де Гито рычал, как зверь, и в бешенстве наносил страшные по силе удары, которые могли свалить любого, менее искушенного в бое на мечах, нежели де ля Шатр. Но капитан «Эннебона» сумел справиться с охватившей его яростью и дрался с потрясающим хладнокровием, не менее эффективно, чем Жерар де Гито, что со стороны выглядело просто устрашающе. Противники перемещались по палубе с такой прытью, что в глазах двоилось. Вскоре вокруг них образовался смертоносный круг; сунуться в него не решались ни французы, ни бретонцы. Сражение за корабль стало вялым, эпизодическим: всех увлекла потрясающая по накалу страстей дуэль.
Но вот в один из моментов схватки меч Раймона де ля Шатра скользнул, как змея, к бедру де Гито; это была копия удара, который он нанес предателю во время свадьбы Жанны с Жоффреем де Шатобрианом. Кровь Жерара де Гито окропила палубу, но тот не обратил на рану никакого внимания, продолжая сражаться с прежним неистовством. Однако опытный глаз Готье де Бриенна, тоже незаурядного бойца, увлеченного картиной схватки, заметил, что движения де Гито стали менее точными и начали замедляться. Это было тревожным сигналом.
— Арбалет! — потребовал он у одного из своих офицеров.
Мысленно утешая себя, что в сражении с пиратами все средства хороши, граф прицелился и нажал на спусковую скобу. Он не промахнулся; болт попал де ля Шатру в плечо. Охнув и мучительно покривившись от боли, тот отбил очередной выпад де Гито, а затем, почувствовав, что быстро теряет силы, бросился на изменника, обхватив его руками, и прыгнул вместе с ним в воду. Французы невольно ахнули.
Круги от падения двух тел на темной глади воды постепенно исчезли, и спустя короткое время уже ничто не напоминало, что в этом месте погибли два выдающихся рыцаря. Команда «Эннебона» вскоре сдалась, но Готье де Бриенн приказал никого в плен не брать, и оставшиеся в живых пираты последовали за борт — вслед за своим капитаном.
Джеффри, сыну Жанны, который командовал «Русалкой», удалось отбиться от абордажной команды с «Сан-Луиса». Подул сильный ветер, и его каравелла наконец выбралась из бухты. Казалось, самое страшное уже позади, но, к несчастью, пираты наткнулись на «Террибль». Команда когга все еще тушила парус, но бомбарды корабля уже были наготове. Завидев каравеллу, канониры дали залп, и каменные ядра врезались в борт притивника со страшной силой. Корабль Джеффри потерял ход, и арбалетчики «Террибля» стали бить пиратов на выбор, словно куропаток на охоте. Капитан «Русалки» погиб одним из первых…
Тем временем алхимик Жильбер снова зарядил свою чудо-бомбарду, или «огненный горшок», и она, грохнув так, что у всей команды раундшипа заложило уши, послала очередное зажигательное ядро в сторону хулка «Сан-Мишель», который пытался взять на абордаж «Бретань», флагманский корабль Жанны. Борта раундшипа оказались не ниже, чем у французского корабля, и попытка абордажа провалилась. Тогда команды обоих судов начали обстреливать друг друга из арбалетов, в чем больше преуспели стрелки пиратов, защищенные щитами-павезами.
