– Да, ваша светлость. Мы хотели бы попросить у вас грамоту, с подтверждением, что мы действовали под вашими знаменами и с честью выполнили все поручения. – Старшой поклонился барону.
– Да, я вас понимаю. Времена меняются… Вы ее получите.
На выходе я пристала к Старшому с вопросами:
– Зачем нам грамота? И какие бумаги должны подписать между собой бароны? Что за ерунда? Завоевали – и все.
Старшой вместе с Вторым усмехнулись.
– Если договор о передаче не подписан, то корроннский сбор будет оплачивать барон Киррх, а барон Кунтт будет платить двойной сбор за владение землей без договора. И тому, и другому это очень невыгодно. Так что они все подпишут. Случается, конечно, когда бароны годами отбивают друг у друга городки и замки, если речь идет о фамильных землях. Но здесь не тот случай. Бароны договорятся… – Второй выплюнул залетевшую в рот мошку.
– Поняла. А грамота?
– Спроси у Старшого.
– Времена меняются – вон даже барон все понял. Скоро вольнице придет конец. Кто пустит в город вооруженный отряд без рекомендаций? Надо еще будет доказать, что ты не разбойник. А так, глядишь, за пару лет соберем свой послужной список, как у лучших полков.
– Ну-ну, – Второй снова сплюнул, – главное, чтобы не список потерь.
– Тьфу на тебя, накаркаешь…
10 ясеня 318 года. Вечер. Кунтт. Зиги
Что ж за наваждение… Сбежать с одной войны, тут же угодить на вторую. Дать себе клятву забыть про оружие – и вступить в отряд наемников. Судьба моя, похоже, хотела и дальше развлекать меня подобным способом.
У нас все с мечом, с детства. Когда с моря приходят пираты, из-за страшного хребта Корр редко, но все же бывает, перелезают кондрекоры, а из-за Восточных перелазов спускаются охотники за рабами, чтобы запереть в баронских копях – хочешь не хочешь, а научишься управляться с клинком.
Мать рассказывала, что жили в спокойствии только во время мора. Сил не было ни у кого. И дела до нас не было. А потом и к нам кто-то занес заразу. Полпоселка вымерло сразу. И отец. Мать выкрал захудалый барон с перелазов. А я сопливой девчонкой бежала за ней. Оставаться одной в пустом поселке не хотелось. Жаль, барон не успел умереть от моего меча, сдох от заразы. За два года я вытянулась из ребенка в подростка, перерезала горло старшему баронскому стражнику, решившему, что я достаточно подросла.
И завертелось… Городки, ярмарки, обозы, замки. Служанка, помощница, охотница, свинарка, уборщица. Все заканчивалось одинаково. Кто-то со слюнявой рожей пытается меня облапить… короткий абордажный меч, спрятанный в барахле… визг поцарапанного в лучшем случае, а иногда и ведро крови из распоротого брюха. И очередное бегство.
Придя в замок Кунтт, поклялась, что буду тише листвы ниже травы. Поселилась у одних стариков, помогала с хозяйством и торговлей. Все было хорошо, пока к нам не стал захаживать отец настоятель из монастыря. У меня и в мыслях не было… и вдруг по его поросячьим глазкам поняла, что при любом удобном случае все повторится. Слюни, меч и бегство. Боюсь только, что за убийство монаха в чине меня начнут искать. Беда.
На счастье, замок осадили. И взяли. Смотрела на все с угловой башни. И женщину-наемницу увидела оттуда же. Она всего лишь раз сняла шлем и махнула своей рыжей гривой, я и поняла. Здо́рово. Вот как надо. Пойти в наемницы. Там за удар мечом не накажут. А как же клятва? А, сам дал, сам взял. Нехорошо, конечно. Но лучше, чем убить отца настоятеля.
Подкараулила рыжую на второй день после битвы. Та выслушала рассказ не перебивая, кивнула:
– Пойдем, попробуем. Они сегодня добрые. Не съедят.
Вот так. Больше всего удивил смех. Смех и субординация. Смех дружеский и веселый. А отношение к командирам почтительное, не как к господам, а как к старшим товарищам, уважаемым и… любимым, что ли. Никогда такого не видела.
Но смех главнее. Если люди так открыто смеются, значит, не полезут ночью со слюнями. Надеюсь.
Ночью стояла в карауле. С Веслом. Все пытались перещеголять друг друга, кто тише ходит. Выиграл. Вот ведь кабан здоровый, весь в броне, а появлялся из темноты, как мотылек. Наступила на горло собственной гордыне, попросила научить.
– Вот косы пострижешь, тогда посмотрим.
Ха, напугал. Утром остриглась коротко, подобрала пластинчатый панцирь, широкие штаны и хороший плотный шлем. Волос не видно, груди тоже. Ну худой боец, бывает. Пришла к Веслу. Тот аж вздрогнул.
– Учи.
– Прямо сегодня? – обошел кругом. Вытащил мой меч, помахал, положил на стол. Вздохнул, подошел к своему баулу, развернул. – Левша?
– Да. А что?
– Есть тут у меня для левой руки. Мне маловат, а выбросить жалко.
Достал сверток. Кожаная сбруя с ножнами, красивая рукоять. Мать родная, это же наш восточный палаш! Небольшой, но все же меч. Не широкий, не узкий, слегка изогнутый. Протянул.
– Попробуй, тигрица.
Только взяв в руки, увидела, что на рукояти нарисован тигриный глаз. Повесила за спиной, по-нашему. Рукояткой за левым ухом. Так ни в лодке не мешает, ни на коне, ни на крутом склоне. Отец так носил свой. Вытащила, чуть не задев потолок. Повертела, поймав баланс. Вещь.
– Мне? Спасибо. Я заплачу как смогу.
– Тигрица, а без понятий. За мечи деньгами не платят. Носи. Завтра начнем учиться.
– Спасибо.
Так и прижилась. Ходила с Веслом, пока не обвыкла. Как Лиса, к старшим не прибилась, да и не хотела. Долг Веслу вернула. Прикрыла пару раз. Сержант стал доверять мне учить молодежь, если та появлялась в отряде. Им же обидно, что девушка их гоняет… Нашла свое место.
«Радуйся малому и не проси перемен». А то огребешь.
1 зимнего угря 319 года. Вечер. Центральный тракт. Глаз
Чего же они пьют столько? Дел других, что ли, нет? Боги с ними. Или еще кто.
– Послушайте, уважаемый, но вы же говорите невозможные вещи. Как можно плевать на власть благородного сословия, – мой собеседник тоже принял чересчур, – так же было испокон веков. Власть баронов, как скрепляющая сила страны.
– Да чушь вы говорите, уважаемый, – и чего мне спорить… ладно, деньги за работу заплатил, и хорошо, – нет никакой благородной власти. Все принадлежит сильным. Если сила у барона, он прав. А если сила у обычного человека, то он прав.
– Я не понимаю вас, уважаемый.
– Чего тут понимать… – Я обернулся к соседнему столу. – Эй, ты! Да, ты, усатый. Достал своим ржанием. Вышел отсюда живо – и десять кругов вокруг дома бегом, потом обратно зайдешь.
Все окрестные столы притихли. Так, у меня трое, там семеро. И еще человек десять. Но нас-то уже знают. И меня знают. Я вспомнил позавчерашний день…
– Пленных не брать! – ору со стены, окружающей подворье. Отбиваю арбалетную стрелу и прыгаю вниз, в гущу драки. Тебе – в глаз клинком, а тебе – просто ногой. Думаешь, что повезло? Нет, не глядя, колю за спину: хрип и бульканье. А ты чего орешь? Вот, без головы много не поорешь. Поднимаю ее на острие меча: кому? На, подержи… зря взял, падай, ты уже мертвый. Кто там следующий?
