– Это лучшее, что я сделал. – Художник с достоинством принял от меня плату.
– Спасибо, мне понравилось.
– А ей?
– Сказала, что платье можно было и приукрасить.
Мы посмеялись. На самом деле – не сказала ничего. Долго рассматривала (я повесил его в своей комнате над пюпитром), потом покачала головой, но так ничего и не сказала. Однако слух про картину распространился быстро, служанки прибежали все, под видом уборки, поварихи – тоже. По-моему, относиться к ней после его появления стали более уважительно. С поклоном. Конечно, сделать свой портрет могли позволить себе только благородные или очень богатые. Хотя в столице художники рисовали от души, не только за плату, но здесь, в провинции, это все еще было делом статуса. Тем более такой портрет.
«И в весенней куще жизни мы – играющие дети…»
29 утеля 323 года. Полдень. Дамба. Лиса
«На хозяйстве», как выразился командир, из стариков оставили Хина и Весло. И Пекло с Немым. Одного по старости, второго упросил командир. Мы поняли зачем. Остался и Щука, который придумал какую-то новую штуку. Что-то вроде общей почты. До сих пор только благородные отправляли фельдъегерской службой свои письма по городкам, если было надо. Остальные передавали весточки с купцами, караванами. Щука предложил: раз все равно открываем в каждом городке отделение банка, которые постоянно обмениваются друг с другом и центром письмами, то пусть и все желающие смогут за небольшие деньги посылать весточки родным или партнерам по делам. Секретность обеспечивал банк, охрану – наш отряд.
Идея пошла еще быстрее, чем банковская. Знать, какие цены в соседней провинции, – оказалось даже востребованнее, чем прочитать, как здоровье у бабушки. Денежки были небольшие, но капали постоянно. Да, прав был Старшой, когда сказал, что времена меняются и скоро мы не узнаем свой старый пыльный мир. В этом мор пошел на пользу. Сковывавшие традиции умерли вместе с ним. Люди спешили жить. Торговля разворачивалась невиданными до мора темпами и объемами. Как мы раньше жили без южного вина, северной рыбы и столичных безделушек, было непонятно. Жизнь менялась.
На юг отправились крепким составом. Большим отрядом идти вроде и не надо было, но с позиции безопасности все же пришлось укомплектоваться как следует.
В столице Южной провинции, в Южном порту, всеми силами противоборствовали открытию нашего банка. Филиал был, но в зачаточном состоянии. Наши купцы в Южный порт не доходили, а местные не доверяли чужакам. Надо было как-то это поменять. Центр, столица, юг – без этих трех точек невозможно было наладить нормальную купеческую работу. В Корронне повезло. Просто купили на корню одну загибающуюся меняльную контору. Получили сразу несколько помещений, а также людей, умеющих считать деньги. Старшой приказал вместе с вывеской поменять и главу, и охрану. Купцы из провинции, узрев знакомую вывеску, повалили гурьбой. На них и строился расчет. В дела столичных купцов не лезли. «Пока», – как сказал Старшой.
Почта шла на ура. Столичный тракт был вполне безопасным, и курьеры доскакивали от нас, из Центральной провинции, за две недели. Если нужно было везти деньги, отправляли небольшой отряд. Магон оказался прав. Огромное количество народа до сих пор не нашло себя после мора. И бывшие военные, и разорившиеся купцы, и молодежь, болтающаяся без дела, с радостью шли на небольшое, но крепкое жалованье, и, главное, интересную, выбивающуюся из привычного патриархального быта, работу. Красно-бело-васильковая нашивка входила в моду.
Магона в качестве купца с караваном отправили в Южный порт. С ним ушли Хак, Прут и Тихий. Оставшимися семнадцатью хотели дойти до Южного моря, нанять какую-нибудь посудину и плыть между Южными островами на встречу с Магоном. Зачем Старшому нужно было прийти в порт морем, было непонятно. И рискованно. Поэтому набрали еще два десятка человек. Все ветераны. Финансы позволяли. Некоторые пришли из баронских дружин, другие прибыли в Дамбу в надежде на работу. Брали только по рекомендациям, укомплектовывали оружием и броней. Охрана Центрального банка. Ага. Такой командой можно было и небольшие баронские замки завоевывать.
Статус отряда и отдельных его членов резко повысился. Мы были в привилегированном положении. У Сержанта в подчинении теперь находилось столько человек, что чин ему следовало уже давно поменять. У Братьев и Весла – тоже. Я же, после того как большинство финансовых вопросов перешло в ведение специальной команды, снова стала простым членом отряда. Но ненадолго. Старшой передал мне всю рутинную работу, и со всеми делами, в которые не мог или, вернее, не хотел вникать сам, отправлял ко мне. Дошло до того, что на переговорах с очередным фрондерским городком один из договаривавшихся с нами горожан не выдержал и высказался на тему, что негоже с бабой тут дела решать, и так далее. На его беду, сказал он это громко, а ветераны почти в полном составе в это время за соседними столиками обсуждали предстоящий поход на юг. Следующие мгновения были, наверное, самими паскудными в его жизни: увидеть вокруг себя четырех громил разного возраста, но с одинаковым зверским видом и обнаженными мечами – не позавидуешь. Сержант, Весло и Братья еще секунду думали, как с ним поступить, потом обернулись на Старшого. Они почему-то ожидали от него взбучки за невыдержанность, а вышло наоборот.
Старшой тоже встал и подошел к нашему столу.
– Я вам, Уважаемый, вот что скажу, – слово «уважаемый» было произнесено с такой интонацией, что не оставляло двоякого толкования, только уничижительное. – Всякий, кто обидит наш отряд, больше спокойно жить не будет. Именно поэтому, зная нашу эту особенность, многие и идут под наше покровительство. А оскорбление члена отряда я вообще воспринимаю как свое личное оскорбление. – На горожанина уже было жалко смотреть. – На вашем, уважаемый, месте, я бы постарался побыстрее извиниться. И сделать это как следует, пока вот эти очень сдержанные и воспитанные люди не выкинули вас, уважаемый, со двора.
– Извините меня, ваша светлость, – фрондер попытался встать, но Братья не дали ему подняться, – я не знал, что вы здесь.
– Вы оскорбили не только меня, но и моего товарища. – Старшой повел рукой в мою сторону. – Перед ним и извиняйтесь. И запомните, это не просто женщина или, как там вы ее назвали, это мой личный доверенный помощник, отвечающий за охраняемые нами городки. Так что если вы ей не понравитесь, то в нужный момент просто не дождетесь помощи. Не волнуйтесь, это была неудачная шутка. Мы помогаем всем.
– Извините меня, пожалуйста, уважаемая, – горожанин низко поклонился. – Не знаю, какая контулукская муха меня укусила. Это больше не повторится.
– Мы надеемся на это.
Ветераны вернулись за свой столик.
– Итак, – продолжила я, – условия охраны будут следующими…
В результате инцидента я действительно получила статус первого помощника командира, с прикрепленным личным охранником, и прочее. Обидно, что пришлось остаться в городе, в поход на юг не взяли: сказали, что, мол, остаешься за старшую. Весло похмыкал, но добродушно. Сержант, гад, был доволен. Он и раньше пытался отговорить меня от похода на юг. Ага, сами будут в море купаться, а мне здесь пылью дышать. Чего-то я стервозная стала в последнее время. К чему бы это…
