Послышался деревянный стук. «Он схватил мотыгу или лопату», — понял Рэнтаро и тут же услышал звук рассекаемого воздуха. Рэнтаро оттолкнул Фумико и сам откатился в сторону. В постель вонзилась мотыга.
— Прекрати, прекрати, это ошибка! — закричала Фумико, но Охара её не слышал.
Он снова занёс мотыгу и шагнул вперёд. Рэнтаро выскочил из комнаты. У него не было времени схватить свои корзины. Как был, босиком, он выбежал из дома.
— Стой, скотина, не уйдёшь! — услышал Рэнтаро голос Охары за спиной.
Оглянувшись, он увидел бежавшего за ним с мотыгой в руке мужчину.
— Скотина, я тебя прикончу! — разнёсся по ночному небу его крик.
Люди в окрестных домах, кажется, проснулись, раздались голоса: «Что случилось?»
— Этот торговец лез к моей жене! — разгневанно крикнул Охара.
— А ну, все за ним! — раздались голоса.
Напуганный Рэнтаро побежал со всех ног. Он бежал, не замечая боли от впивавшихся в босые ноги камней. «По деревенской тропе вернуться на Дорогу-Мандала», — подумал он и побежал дальше, не помня себя от страха. Приближались голоса гнавшейся за ним толпы.
«Бывшие солдаты всё ещё воюют. Для них война не закончилась», — думал Рэнтаро, спотыкаясь о придорожные камни, натыкаясь на ветви деревьев. Вскоре голоса позади стихли, слышалось лишь журчанье реки и шелест листьев. Обессиленный Рэнтаро опустился на траву. Он понятия не имел, где находится. Над ним простиралось холодное весеннее звёздное небо. Он опустил голову и обхватил колени.
Лишившись своей поклажи с лекарствами, Рэнтаро один-одинёшенек сидел на обочине Дороги-Мандала. Он горько усмехнулся про себя — надо же, в таком виде оказаться у подножья гор Татэяма! Он не представлял себе, что ему доведётся заблудиться на Дороге-Мандала. Это было настоящим бесчестьем для торговца лекарствами.
Рэнтаро лёг в траву. Его охватила ночная прохлада. Он ещё успел подумать, что так недолго и простудиться, но тут его сморил сон.
27
Сквозь утреннюю дремоту Асафуми подумал: «Где я?» Сначала он решил, что в квартире в Иокогаме, но тут же вспомнил, что оттуда они съехали. На мгновение его смутило, что он лишился этого удобного городского жилья. Ведь там, пусть только в самом начале, жизнь с Сидзукой была полна радужных перспектив. Когда эти перспективы поблёкли? Каждодневные поездки на работу и обратно притушили их блеск. Потом семья переехала в Тояму. То есть сюда, в дом деда. Последнее пристанище торговца лекарствами Рэнтаро. Он никогда не предполагал, что этот дом станет его домом. «Неужели и я стану торговцем лекарствами?»
Он, посещающий лекции в Фармакологическом центре повышения квалификации, железобетонный отчий дом в Тибаси, отец и старший брат, смеясь, пьющие сакэ, болтавшая, сидя на переднем сиденье, Михару — эти картины фейерверком вспыхнули и исчезли на ночном небе его сознания. Тут он вспомнил, что отправился по Дороге-Мандала проведать внесённых в реестр деда клиентов. Что его машина провалилась в яму, и он не смог вернуться домой и без приглашения заночевал в деревне Добо в доме Кацумура.
Всё это пронеслось в голове Асафуми, и он распахнул глаза, как перепуганная птичка. И увидел затянутый паутиной чёрный потолок. Асафуми, завернувшись в одеяло, которое взял из шкафа, спал в гостиной, где сохранились хоть какие-то следы человеческого присутствия. Сквозь щели в ставнях проникали солнечные лучи. Асафуми встал и открыл ставни. В дом снежной лавиной хлынуло утреннее солнце.
В этом ярком свете и вчерашнее беспокойство, и ночное ощущение пустоты, пережитое в доме Кацумура, показались ему лишь минутной слабостью. Не стоит так волноваться. Если машина не тронется с места, можно вернуться пешком по Дороге-Мандала. До обеда он, вероятно, дойдёт до Авасуно. Оттуда позвонит, и дело с концом.
Выйдя из дома, Асафуми ополоснул лицо холодной родниковой водой. Щебетанье птиц радовало слух. И то, что вчера он думал о своей музыкальной наркомании, тоже показалось ему неважным. Не о чем беспокоиться. В его душевном состоянии нет ничего странного. Всё ведь складывается отлично. Асафуми положил в сумку реестр деда, убрал постель в шкаф, прибрал всё, как было и, закрыв дверь, вышел из дома Кацумура.
Рассвело, но в Добо по-прежнему никого не было. Однако теперь для Асафуми даже безлюдная деревня была по-своему хороша. Он ступил на Дорогу-Мандала.
В выпавшей утренней росе отражалось солнце, роса блистала бесчисленными слезинками. Проглядывавший сквозь деревья и спускавшийся к долине горный склон был залит солнцем. Отовсюду доносилось пение птиц — словно протирали прозрачное стекло. Звук ветра, шелест листьев, доносившееся снизу журчание реки. Эта музыка была лучше той, что обыкновенно слушал Асафуми. Окружённый этим нежным шелестом, он повеселел. В глаза бросались яркие краски неба, деревьев, трав. Небо засасывало своей глубокой синевой, яркая зелень слепила глаза. Листья блистали серебром, казалось, это сами деревья и травы излучают свет. Это сияние заполнило всего Асафуми, доносившиеся с окрестных гор звуки отзывались в нём. Его переполняла симфония нетронутой природы. Асафуми остановился и полной грудью вдохнул аромат зелени. Он почувствовал что-то похожее на головокружение. Солнечное тепло проникало под сомкнутые веки, он открыл глаза и бросил взгляд на Дорогу-Мандала.
И вздрогнул, будто кто-то хлопнул его по плечу. Дорога-Мандала изменилась. Асфальт потрескался, обнажившаяся земля поросла буйной травой. Ограждений вдоль дороги не стало, дорога была совершенно разрушена. Вдоль неё высились деревья, их ветви наверху густо переплелись. Он твёрдо помнил — вчера вдоль обочины тянулась белая ограда. Может, в вечерних сумерках он обманулся? Но даже если так, перемены были слишком разительны.
Вместе с сомнениями его одолел зной. Сняв джемпер, Асафуми остался в пуловере. Но даже так было всё ещё жарко, и он по локоть закатал рукава. Хладнокровно оглядевшись вокруг, он увидел, что и вчерашние краски тоже переменились. Деревья с увядшей листвой теперь были покрыты яркой зеленью. Травы буйно разрослись, проглядывавшее сквозь деревья солнце ослепительно сияло, словно вернулось лето.
Странная погода. Но почему всё так изменилось? Постепенно Асафуми овладело беспокойство. Чтобы избавиться от него, он быстро зашагал к машине.
Пока он шёл по Дороге-Мандала, перемены становились всё более явными. Горы, вчера заросшие каштанами, дубами и буками, теперь были покрыты смешанным лесом. Повсюду возвышались вечнозелёные деревья с огромными плотными листьями. Стволы деревьев обвивал зеленовато-жёлтый плющ, с ветвей свисали его длинные лозы. На окутанной сумраком земле росли огромные, как веер гигантского тэнгу,
[50]
папоротники, цвели белые и розовые цветы.
Он словно перенёсся в иной мир. Но Дорога-Мандала была прежней. Её изгибы и рельеф были те же, что и вчера. Когда Асафуми дошёл до поворота, где должна была стоять машина, он испугался ещё больше. Машина исчезла, на её месте, сжавшись в комок, лежал мужчина. Это был пожилой человек странного вида. На нём была форменная одежда цвета хаки времён войны. Волосы были всклокочены, он съёжился от холода. И он был бос.
