– А что мы должны считать нормальным, сэр? – Эти слова вырвались у Джона, прежде чем успел остановить себя. Словно бы сказал их не он, а кто-нибудь другой.
Голова Сэмюэля дернулась вверх.
– Что?
Ивэн застыл, сжав зубы.
– Я обдумываю, сэр, вашу мысль, – проговорил он наконец. – Выходит, если она не обнаруживала интереса к мужчинам, значит, была ненормальной, а если верно противоположное – легкого поведения. Что же из этого правильно, сэр?
– Правильно, сержант, – бросил Ранкорн сквозь зубы, и кровь прилила к его лицу, – это когда молодая женщина ведет себя как подобает леди… прилично, скромно и благородно. Ей следует не обнаруживать интерес к мужчине, а самым мягким и благородным образом намекнуть о своем расположении к нему и дать ему понять, что он может рассчитывать на взаимность. Вот это, мистер Ивэн, и нормально, и справедливо! Вы же сын викария! Неужели нужно объяснять вам подобные вещи?
– А что мы будем делать, если женщина, не обнаруживая интереса к кому-то, именно этим самым благородным образом и намекнула ему об этом? – с самым невинным видом предположил Джон, игнорируя последний вопрос.
Ранкорн был выведен из равновесия. Он так и не понял, как отвечать подчиненному. Сержант казался столь тихим и безобидным – длинный нос, газельи глаза, – но его как будто что-то развлекало, и это весьма смущало Сэмюэля, поскольку он-то не видел в ситуации ничего смешного.
– Если вы что-то выяснили, сержант, почему бы прямо не сказать нам об этом? – резко спросил он.
– Нет, сэр! – ответил Ивэн, вытягиваясь в струнку.
Дживис переступил с ноги на ногу:
– Утром у нее был гость, сэр. Мистер Таунтон.
– Неужели? – Брови Ранкорна поднялись, и он привстал в своем кресле. – Вот здорово! А что мы знаем об этом мистере Таунтоне? Почему вы не сказали мне этого с самого начала, Дживис?
– Потому что это очень респектабельный джентльмен. – Инспектор перешел к обороне, с трудом сдерживая раздражение. – Он провел в госпитале буквально десять минут, и по крайней мере одна из сестер полагает, что видела Бэрримор живой уже после того, как мистер Таунтон оставил госпиталь.
– О! – оживление оставило лицо Сэмюэля. – Ладно, проверьте это. Таунтон мог вернуться. Госпиталь велик, можно выйти из него, а потом снова войти прямо с улицы, – проговорил он, противореча своим прежним словам. На лице его вновь проступило недовольство. – Итак, вы ничего не нашли, Дживис? И что вы делали все это время? Вы же занимались этим делом вдвоем! Могли бы хоть что-нибудь выяснить!
Инспектор был явно огорчен.
– Мы кое-что выяснили, сэр, – проговорил он холодным тоном. – Бэрримор была властной и честолюбивой особой, любила командовать другими людьми, но прекрасно справлялась со своей работой. В этом ей не отказывают даже те, кто ей не симпатизирует. Раньше она много работала с доктором Беком – это тот самый иностранец, – а потом в основном помогала сэру Герберту Стэнхоупу, который возглавляет госпиталь. Это очень хороший врач, репутация его безупречна – как человека и как хирурга.
Лицо Ранкорна скривилось.
– Конечно же. Я слышал о нем. А что вы можете сказать об этом Беке? Вы говорите, она с ним работала?
– Да, сэр, – кивнул Дживис, и на его гладком лице проступило удовлетворение. – О, это совсем другой человек! Миссис Флаэрти – старшая сестра, начальница убитой – случайно подслушала ссору Бека с Бэрримор несколько дней назад.
– Неужели? – Теперь Сэмюэль проявил признаки удовлетворения. – Вы не могли бы привести некоторые подробности, Дживис? Несколько дней – это сколько именно?
– Она не могла сказать точнее, иначе я бы доложил сразу, – кислым тоном отозвался инспектор. – Два или три дня. Похоже, в больницах дни и ночи сливаются.
– Итак, из-за чего была ссора?
Ивэн чувствовал себя все более неуютно, но не мог придумать удовлетворительного повода для протеста, к которому прислушаются эти двое его коллег.
– Не знаю, – сказал Дживис. – Однако она утверждала, что разногласия были крупными. – Он заторопился, видя нетерпение на лице начальника. – Бек тогда сказал: «Но это бесполезно» или что-то в этом роде. Бэрримор ответила, что если не остается другого пути, она готова обратиться к начальству. Тогда он сказал: «Пожалуйста, не делайте этого! Я вполне уверен, что вы ничего не добьетесь, кроме разве что неприятностей». – Инспектор подчеркнуто не замечал улыбку, всякий раз появлявшуюся на лице Ивэна при словах «он сказал» или «она сказала», но шея его порозовела. – А Пруденс заявила, что решилась и ничто ей не помешает. Бек снова принялся ее просить, а потом рассердился, заявил, что она глупа и сварлива и что собственной прямолинейностью погубит свою карьеру. Тогда она что-то крикнула и выскочила в коридор, захлопнув за собой дверь. – Закончив рассказывать, Дживис взглянул на Ранкорна, рассчитывая увидеть эффект, произведенный его откровением. При этом он старался не обращать внимания на Ивэна, прилагавшего все усилия, чтобы держаться невозмутимо.
Инспектор дождался одобрения. Сэмюэль выпрямился, и глаза его загорелись.
– Ну, это все-таки уже кое-что, Дживис! – заявил он с энтузиазмом. – Продолжайте! Ступайте, поговорите с этим Беком. Разоблачите его. Арест можно будет произвести через несколько дней, как только будут собраны все необходимые доказательства. Но не испортите дело, спешка не должна быть у вас в приоритете!
В темных глазах инспектора проснулась легкая неуверенность.
– Да, сэр, никакого приоритета, – пообещал он, и Ивэн ощутил легкую жалость к этому человеку. Тот явно не понимал этого слова. – Но мы не знаем причины их ссоры…
– Шантаж! – объявил Ранкорн. – Все очевидно! Она знала о нем нечто такое, что могло погубить его карьеру, и собиралась обратиться к начальству, если он не поделится с ней доходом. Отвратительное занятие! – Он фыркнул. – Увы, не могу сказать, что мне очень жаль убитую шантажистку. Однако нельзя позволить, чтобы подобные преступления могли происходить безнаказанно, тем более в Лондоне! Отправляйтесь и выясните причину шантажа. – Его палец вновь ткнул в стол. – Проверьте его жизнь, родителей, квалификацию – все что можно. Проверьте, есть ли у него деньги, расплачивается ли он наличными, играет, имеет ли связи с женщинами. – Сэмюэль наморщил длинный нос. – С мальчиками… если хотите. Я хочу знать об этом человеке больше, чем он сам знает о себе. Понятно?
– Да, сэр, – буркнул Ивэн.
– Да, сэр, – согласился Дживис.
– Тогда к делу! – Ранкорн откинулся назад в кресле, улыбаясь. – За работу!
– Итак, доктор Бек. – Инспектор Дживис покачивался взад и вперед на пятках, глубоко заложив руки в карманы. – Будьте любезны, ответьте мне на несколько вопросов.
Кристиан с любопытством обратил к нему и к стоящему рядом Ивэну свои чистые глаза, темные и великолепно очерченные. В очертаниях чувственного и благородного лица угадывалось тем не менее нечто бесспорно иноземное.
