– Можете ли вы описать его внешность, инспектор?
– Неважно, на кого он похож, мисс! – воскликнул тот раздраженным тоном. – Я хочу знать, упоминала ли она это имя в вашем присутствии?
– У нее был портрет. – Эстер солгала совершенно непринужденно. Во всяком случае, это была ложь во спасение. Пруденс действительно брала с собой в Крым портрет, но на нем был изображен ее отец, и мисс Лэттерли знала это.
Дживис заинтересовался ее словами:
– Неужели? А на кого был похож этот человек с портрета?
Хитрость девушки не удалась.
– Ну, э-э… – Она скривилась, словно бы пытаясь с трудом подобрать нужные слова.
– Ну давайте, давайте, мисс, у вас должно быть какое-то представление о нем! – настойчиво проговорил инспектор. – Был он из простых или из благородных? Красивый или так, домашний? Чисто выбрит или с усами, бакенбардами или бородой? Словом, на кого он был похож?
– О, он был из благородных, – увильнула Эстер, надеясь, что полицейский забудет про осторожность и проговорится. – Ну, что-то вроде того… Словом, теперь мне трудно сказать… О, да, – тут она испугалась, что если теперь же не даст ему удовлетворительный ответ, он потеряет интерес к разговору, и поспешно добавила: – Пруденс повсюду носила его с собой!
Дживис потерял терпение:
– Ну же, какой он был? Прямые волосы, правильные черты лица, небольшой рот, светлые глаза, ровный взгляд?
– Да! Похож, – проговорила девушка, изображая облегчение. – Это и есть тот Таунтон?
– Вам незачем знать! Итак, она носила портрет с собой? Похоже, что их кое-что связывало… Итак, она получала от него письма?
– О, да – всякий раз, когда из Англии приходила почта. Но, по-моему, мистер Таунтон живет не в Лондоне?
– Это так, – согласился полисмен. – Но существуют же поезда, и никто не мешает ими пользоваться. Путешествие отсюда до Илинга занимает примерно час или даже меньше. Можно просто приехать и прямо в госпиталь. Придется познакомиться с мистером Таунтоном поближе… – Он мрачно качнул головой. – Такой симпатичный джентльмен, на него леди наверняка одна за другой вешались. А он выбрал себе такую… мало того, что она работала в больнице, так еще и не думала оставлять это занятие!
– Любовь, инспектор, штука забавная, – резко проговорила Эстер. – И хотя люди, бывает, женятся по разным причинам, некоторые не признают женитьбу не по любви. Быть может, мистер Таунтон принадлежал к их числу.
– У вас весьма острый язык, мисс Лэттерли, – заметил Дживис, бросив на нее проницательный взгляд. – А мисс Бэрримор тоже была такой? Независимой и колючей?
Эстер некоторое время молча глядела на него. Описание ей не льстило.
– Я бы выбрала другие слова, инспектор, но, в общем-то, вы правы, – сказала она наконец. – Однако не думаю, что ее могла убить ревнивая женщина. Те дамы, которые могут полюбить мистера Таунтона, не обладают достаточной силой, чтобы удушить такую высокую и сильную жертву. Она стала бы сопротивляться, и преступница наверняка заработала бы кучу царапин и синяков.
– Нет, – быстро возразил Дживис. – Борьбы не вышло. Все произошло очень быстро, и душили ее могучие руки. – Он резким движением показал, как это было сделано, и губы его напряглись в отвращении. – Хотя она могла бы, конечно, исцарапать ему руки, шею или лицо. Но крови под ногтями у нее не оказалось. Как и царапин или синяков. Сопротивления не было, а значит, она не ожидала нападения.
– Безусловно, вы правы, инспектор. – Эстер старательно скрывала свой триумф, смиренно опустив глаза. Знает ли уже Монк, что убитая не сопротивлялась? Неплохо будет сообщить ему факт, который он не смог выяснить сам. Только ей не хотелось даже думать о том, что, в сущности, следовало из утверждения Дживиса.
– Если это была женщина, – продолжил полицейский, поведя бровью, – то женщина сильная, с крепкими руками… скажем, хорошая наездница. Только не из изнеженных дам, никогда не державших в пальцах ничего тяжелее вилки. Кроме того, нападение было внезапным, потому что мисс Бэрримор, должно быть, была не из трусих.
Гибель Пруденс вдруг сделалась для Лэттерли такой реальной…
– Конечно, она была отважной, – проговорила Эстер, помедлив. Она постаралась выбросить из памяти воспоминания: освещенное лампой лицо Пруденс, хирургическую пилу в ее руках… А вот Пруденс, сидя на постели в Скутари, при свечах изучает медицинские статьи…
– Хмм, – задумчиво проговорил Дживис, не замечая ее волнения. – Интересно другое: почему она не кричала? Как вы считаете, она ведь могла хотя бы вскрикнуть, а? А вы бы на ее месте кричали, мисс Лэттерли?
Эстер смахнула внезапно набежавшую слезу.
– Не знаю, – откровенно проговорила она. – Не могу представить себе такого.
Глаза инспектора раскрылись немного шире.
– Но это же глупо, правда ведь, мисс? Неужели если кто-нибудь набросится на вас, вы не станете обороняться? А как поступила мисс Бэрримор? Совсем наоборот! Здесь, как мне кажется, не настолько шумно, чтобы нельзя было расслышать громкий крик.
– Значит, преступник действовал очень быстро! – резко проговорила Эстер, разгневавшись не столько на его слова, сколько на пренебрежительный тон. Чувство потери в ее душе еще не улеглось… рана была слишком свежей. – И это свидетельствует, что преступление совершил физически сильный человек, – без всякой необходимости добавила она.
– Именно так, – согласился полицейский. – Спасибо вам за сотрудничество, мисс. Значит, когда она была в Крыму, в Англии у нее оставался поклонник… Вот и все, что я хотел узнать у вас. Вы можете приступить к своим обязанностям.
– Я не была занята, – отрезала она. – Я спала! После того как провела всю ночь возле постели пациента.
– О, даже так? – Огонек усмешки на миг мелькнул в глазах инспектора. – Тогда я рад, что не оторвал вас от по-настоящему важного дела.
Несмотря на возмущение, которое мисс Лэттерли по-прежнему испытывала по отношению к Дживису, эта колкость, пожалуй, понравилась ей больше его прежней обходительности.
Когда на следующее утро она встретила Монка на Мекленбург-сквер, жутким образом памятной убийством, виной и еще чем-то неизвестным, уже стояла сильная жара и Эстер была рада тени деревьев. Они непринужденно шли бок о бок. Детектив нес с собой палку, словно бы прогуливаясь после обеда, а на Лэттерли было простое платье из голубого муслина, широкие юбки которого задевали траву на краю дорожки. Девушка уже рассказала о встрече с Дживисом.
– Я знал, что Джеффри Таунтон был в госпитале, – проговорил Уильям, когда она закончила. – Он сам это сказал. Я думаю, он понимает, что его здесь видели сестры, а может быть, и не только они.
– О! – Медсестра ощутила совершенно иррациональное уныние.
– Но самое интересное, что на ее теле не было других отметин, – продолжил сыщик. – Я не знал этого. Дживис мне ничего не скажет, что вполне естественно. Я бы и сам поступил так на его месте. Но он не сказал этого и Ивэну. – Бессознательно Монк ускорил шаг, хотя они просто прогуливались вокруг площади. – А это значит, что преступление совершил очень сильный человек. Слабак не мог бы убить Пруденс без сопротивления. Кроме того, она знала этого человека и не ожидала от него ничего подобного. Весьма интересно… Возникает один очень важный вопрос.
