– Но ты же сказала, что платила налом и использовала подставные имена.
– Да.
– Тогда волноваться не о чем.
Джей Ти повернулся к плите, но услышал у себя за спиной какое-то движение, а потом – щелчок закрываемого замка. Да и черт с ней. У него не было настроения рассказывать ей о небольшом арсенале, который он держал у себя в сейфе, и о том, что, даже будучи мертвецки пьяным, он попадал в десятицентовик с расстояния двухсот ярдов
[24]
в десяти случаях из десяти. Если уж ей так хочется закрыть двери, то он не возражает.
Десантник вскипятил воду. Открыв коробку с овсянкой, он задумался, сколько ее надо высыпать. Потом высыпал половину и решил, что все может катиться прямо к чертям. Если уж у него хватает ума готовить взрывчатку, то с овсянкой он как-нибудь справится.
– Обычно люди как-то отмеряют ее, – заметила Анджела, возвращаясь в кухню.
– Я люблю рисковать.
– Верните мне мое оружие.
– Этот промокший «вальтер»? От рогатки и то больше пользы.
– Верните мне пистолет.
Это вызвало у Диллона раздражение. Слишком многие люди считают, что оружие может решить все проблемы. Неправда. И он это знал лучше других. Ему не было равных в обращении с винтовкой, но все, кого он любил, погибли. Оружие ничего не решает.
– Давай сначала позавтракаем, – предложил Джей Ти и вывалил овсянку в две миски. По виду она напоминала грязь. Он посыпал содержимое мисок изюмом и налил два стакана молока. Анджела смотрела на овсянку так, как будто это была не известная науке форма жизни.
– Ешь, – велел Диллон. – Жесткие парни никогда не отказываются от питательной еды. Черт, если бы мы были в поле, я бы присыпал ее жуками – чистый протеин.
– Не знала, – призналась Анджела и, наконец, опасливо зачерпнула первую ложку и отправила ее в рот. Глаза ее были закрыты. Она была похожа на ребенка, и Джей Ти опять с болью и отчаянием вспомнил Тедди.
– Ого, – только и смогла произнести Анджела.
– Я же говорил, что не повар, – он одну за другой проглотил сразу три ложки. – Если не жевать, то все не так ужасно.
В ужасе женщина оттолкнула миску. Диллон немедленно поставил ее перед ней опять.
– Ешь, – приказал он еще раз. – Я совсем не шучу – солдат ест то, что ему дают. Тебе нужно железо, Рэмбо, поэтому кончай мечтать об обслуживании в номерах.
На какую-то секунду ему показалось, что Анджела откажется повиноваться, но она взяла ложку и посмотрела на овсянку таким взглядом, как будто это была вершина, на которую она обязана подняться.
– Я могу, – произнесла она, погружая в нее ложку.
– Это просто овсянка, Анджела, а не конец света.
Не говоря ни слова, она доела овсянку. После этого вымыла миски с таким изяществом, как будто занималась этим всю жизнь.
Джей Ти не привык, что в доме может находиться кто-то, кроме Фредди или Розалиты. Он чувствовал себя некомфортно и, что еще хуже, испытывал чувство вины. Правила вирджинского этикета встали у него перед глазами. Ему надо надеть рубашку. Он должен надеть обувь. Он должен придвинуть кресло этой очаровательной молодой леди и предложить ей стакан лимонада, сделать пару комплиментов ее красоте и побеседовать о погоде.
– Почему вы переехали в Аризону? – спросила Анджела, с шумом ставя вымытые миски на сушку. Рука, по-видимому, ее совсем не беспокоила.
– Не надо надевать мотоциклетный шлем.
– Ах, вот как…
Женщина не знала, что еще сказать. Сам Джей Ти не знал, что сказать, уже давным-давно. Он стал отсчитывать в уме секунды. На шестой Анджела закрыла воду и уставилась на него решительным взглядом.
– Я никуда не уйду, – объявила она. – Мне нужна ваша помощь, и рано или поздно вы с этим согласитесь.
– Ни с чем я не соглашусь. Все это ложь от начала и до конца.
– Вы не хотите услышать правду, – ее губы превратились в тонкую ниточку. – Я встречала мужчин вроде вас. Вы ни во что не хотите вмешиваться. Считаете, что будете счастливее в вакууме, где сможете вволю заняться самобичеванием.
– Так ты считаешь, что моя главная проблема – это самобичевание? Сначала был алкоголь, а теперь это? Часто смотришь передачи Опры
[25]
?
– Вы думаете, что вам будет лучше, если вы никогда больше не будете ни о ком заботиться.
– Можешь доказать, что я не прав?
– А мне ваша забота не нужна, мистер Диллон. Вы можете вообще… ни в грош меня не ставить. Но вот обучить меня вы должны.
– Ты хочешь, чтобы я стал твоей дрессированной собачкой, – поправил ее Джей Ти. – Хочешь, чтобы я слушал твое вранье, выполнял все твои желания и ни о чем не спрашивал. Я знаю, как это бывает – тоже иногда смотрю Опру.
Он отбросил стол и пересек помещение. Прошел за стойку и продолжал двигаться, сощурив глаза, которые от этого превратились в темные щелки. Увидел, как ее рот открылся, но слова протеста застряли у нее в горле. Она отступила на шаг, но уперлась спиной в раковину. Ловушка захлопнулась.
Он прижал ее к мойке. Ее дыхание стало прерывистым, но она не отвернулась от него. Напротив, подняла подбородок и встретилась с ним глазами. Он наклонился над нею так, что ее грудь прижалась к его обнаженному торсу, чтобы она поняла, что он может с ней сделать. Дыхание Джей Ти щекотало ей щеку – свое она задержала, чтобы увеличить расстояние между ними.
– Я тебе не верю, – сказал он нежным, но угрожающим голосом. – Я никогда не поверю, что женщина может оставить ребенка и через полстраны прилететь в дом к наемнику только потому, что ее бывший муж ее поколачивает. А мне не нравится, когда мне лгут и пытаются использовать. – Руками он оперся о край умывальника.
– Зачем женщине нужен специально обученный профессионал? – Анджела нервно облизала губы, но потом взяла себя в руки и продолжила уже более твердым голосом: – Мужья, отцы, любовники ежеминутно убивают свои жен, дочерей и любовниц.
– Тогда найми себе телохранителя.
– Мне не нужен телохранитель! Я хочу научиться драться. Я хочу научиться защищать свою дочь. Я уже устала от того, что постоянно в страхе бегу куда-то! Вы, – ее палец уперся ему в грудь, – не имеете никакого понятия о том, что значит быть испуганной и чувствовать себя уязвимой. А я – имею. И я от этого устала. Я хочу вернуть себе нормальную жизнь. – Она схватила одну из керамических мисок, разбила ее о край раковины и взяла в руки один из острых осколков, как нож.
– Когда-то я, наверное, слишком медленно соображала. Даже думала, что если буду послушной, старательной и покорной, то это охранит меня от всех бед. Ни «покорности», ни «послушания» вы от меня больше не дождетесь. Так что лучше не шутите со мной, мистер Диллон. Вы еще не знаете, на что я способна.
