Нога. Ударь его по ноге. Сбей его с ног.
Диффорд зацепил ногой Бекетта под коленку и с силой дернул. Падающий Джим заехал ему дубинкой по щеке. В ушах лейтенанта зазвенело, во рту появился железный привкус крови. Черт, кровь течет по подбородку. Что будет с его зубами?..
Он уперся здоровой рукой об пол и стал подбираться к пистолету. Быстрее, быстрее, еще быстрее.
Тесс, мне жаль. Мне очень жаль.
Диффорд услышал шуршание нейлона и понял, что Бекетт поднимается. Он ускорил движение, заставляя себя двигаться быстрее. Пистолет был близко: двадцать футов, десять… Если только он сможет до него дотянуться…
Бекетт грохнулся ему на спину, прижав лейтенанта к полу. Удар выбил из Диффорда весь воздух, и он никак не мог вздохнуть. Руки обхватили его горло и стали душить. Лейтенант боролся, извиваясь на полу. Вдруг мир скрутился в спираль, и он потерял сознание.
От пустоты в легких ему не было больно. И продолжалась она всего минуту…
А потом давление на шею исчезло. Диффорд инстинктивно вдохнул воздух и открыл глаза. Как в тумане он увидел, что Бекетт встал. Заметил, что его пистолет отброшен очень далеко. Бекетт взял стул на кухне. Пройдя через холл, подпер им дверь в комнату Саманты.
Теперь Диффорд понял, что произойдет дальше. Стул ясно говорил о том, что Бекетт не хочет, чтобы его дочь проснулась и увидела происходящее.
Убийца вернулся к лейтенанту. Диффорд попытался отодвинуться, но его сломанная рука отказалась повиноваться, а рот и горло были полны крови и осколков зубов. Он отполз всего фута на три, а потом Бекетт схватил его за колено и остановил. Диффорд никак не мог прекратить скулить.
– У меня есть к тебе несколько вопросов, – прошептал ему на ухо Бекетт.
Быстрое движение – и перед глазами Диффорда появился нож.
– С сержантом Уилкоксом все было очень просто, – пробормотал Бекетт. – Ты никогда не задумывался о том, что у копов самый низкий болевой порог? Они всю жизнь имеют дело с болью и, по-видимому, уверены, что сами никогда ее не испытают.
– Сукин сын, – выдохнул Диффорд.
– Ш-ш-ш, не разбуди Сэм.
Лейтенант закрыл глаза. Он почувствовал, как что-то течет у него по щекам. Слезы?
– Постарайся, Диффорд. Хоть ты окажи мне достойное сопротивление. Я этого так хочу.
И Бекетт взялся за работу.
Бекетт двигался по освещенной лунным светом гостиной. Прежде всего он взял телефон, позвонил дежурному офицеру и произнес в трубку:
– Это Браво-четырнадцать. Проверка. Все спокойно.
– Принято, Браво-четырнадцать.
– До связи через час, – и «офицер Тревис» повесил трубку.
Был час ночи. В два прибудет новая смена. Джиму надо придерживаться расписания.
Он открыл дверь в гараж и поместил тело Диффорда в багажник машины. Вернувшись на кухню, попытался бумажными полотенцами навести хоть какой-то порядок. Кровь маслянистая, поэтому ее труднее отмыть, чем думает большинство людей. Джим читал об одной паре на Среднем Западе, которые открыли свой бизнес – уборка после смерти. После убийств или самоубийств. Они брали на себя полную уборку и сделали очень неплохие деньги. Сидя в тюрьме, Бекетт даже хотел обратиться к ним за советами.
Сейчас у него не было времени для тщательной уборки. Он убрал самую грязь, а остальное замаскировал мебелью. Потом быстро разделся до джинсов и футболки, которые были надеты под просторной полицейской формой. Последнюю он бросил в стиральную машину рядом с кухней. Машину он включит прямо перед уходом. Сняв парик, Джим отмыл лицо от грима – не хотелось пугать Сэм. По этой же причине он разыскал одну из бейсболок Диффорда и натянул ее на лысую голову.
Он совсем забыл, что лейтенант обожал бейсбол, иначе убил бы его бейсбольной битой – просто для смеха.
В час двадцать Бекетт вымыл в умывальнике руки, потом поставил в него кофейник. Везде, где можно, он оставил следы. Было здорово, что сейчас он – это он и не надо больше прятаться. Джим мог оставлять отпечатки пальцев, кровь, волосы везде, где ему заблагорассудится. Жизнь его, как бежавшего приговоренного убийцы, стала значительно легче.
Наконец Бекетт остановился в холле, рядом с закрытой дверью в спальню Саманты. Он испытывал не знакомое доселе ощущение – казалось, что в животе у него летают потревоженные бабочки. И чувствовал себя так, как будто впервые приглашал девушку на свидание.
Вытерев руки о джинсы, Джим решил, что теперь он готов.
Когда он убирал стул, по другую сторону двери ничего не было слышно. Диффорд вел себя тихо. Джим правильно рассчитал, что тот до последнего будет защищать Саманту. Бекетт повернул ручку и осторожно открыл дверь.
Серебряный свет луны освещал кроватку ребенка, как луч прожектора освещает сцену. Он подчеркивал ее светлые волосы и ласкал ее щеку.
Бекетт с восторгом смотрел на свою маленькую дочь, и в душе его расцветала любовь.
Девочка открыла сонные и невинные глаза. Потом они расширились от шока. Джим остановил ее возможный крик, приложив палец к губам.
– Сэм, – прошептал он.
Ее глаза раскрылись еще больше, когда она услышала его голос.
– П-п-папочка?
– Да, детка, – Бекетт улыбнулся. Она была очаровательна. Она выглядела просто безукоризненно.
– Ты вернулся.
– Конечно, я вернулся, Сэмми. Я вернулся за тобой. И теперь мы никогда не расстанемся.
Джей Ти вылез из постели и забрался в бассейн еще до восхода солнца. Он переплыл его сто раз: двадцать пять баттерфляем, двадцать пять брассом, двадцать пять на спине и двадцать пять кролем. Хлорка стала разъедать царапину на его щеке.
Наконец он вылез из бассейна и стряхнул с себя воду руками. Солнце только появилось над линией горизонта. Минуту Джей Ти стоял, любуясь, как его лучи переплетаются с ветками мескитового дерева и освещают сад.
Он знал, что сделает в следующий момент, – направится в комнату Марион.
Дверь, как он и предполагал, была открыта. Комната была пуста, и это его не удивило. Джей Ти сел на край кровати и провел рукой по подушке, которую она, должно быть, обнимала во время вчерашних рыданий.
Ягодка, мне очень жаль.
– Надо было его убить, – произнес он в пустой комнате. – Просто убить.
В следующий момент Диллон оказался перед холодильником, в котором стояли четыре бутылки пива. «Корона Экстра Голд». Холодное и мягкое. Расслабляет, а ведь тебе именно это и надо, а, Джей Ти? Тебе нужно что-то, что снимает напряжение. Что-то, что заставит тебя забыть. Ведь ты никогда не умел забывать так, как это делает Марион.
Он засунул руку в холодильник и ухватился за горлышко бутылки с эликсиром. Ее так легко достать. И уже до того, как солнце поднимется в зенит, он будет мертвецки пьян.
