— Это самое... я... не знаю.
Сложив руки на груди, Вики осторожно улеглась на подушки. В подобных обстоятельствах она поступила бы точно так же, поэтому решила больше не наскакивать на Селуччи. Кроме того, у нее ныла скула, раскалывалась голова и адреналина в крови было столько, что хватит на целую неделю бессонницы.
— Ты уже был дома? — спросила она.
Селуччи устало потер рукой глаза.
— Нет. Не успел.
Вернув очки на тумбочку, она похлопала по кровати рядом с собой.
Немного позже ее осенило.
— Погоди минуту... поосторожней со скулой... ты ведь несколько месяцев тому назад вернул мне ключ от моей квартиры. — Вообще-то он чуть ли не швырнул ей в лицо этот ключ.
— А у меня остался дубликат.
— Ты же говорил, что у тебя нет никаких дубликатов!
— Вики, это ты у нас никудышная врунья, а я — совсем другое дело. Ой, больно!
— Так и было задумано.
* * *
— Нет, ма, я не больна. Просто вчера допоздна занималась одним делом. — Вики зажала плечом телефонную трубку и налила себе кружку кофе.
На другом конце провода ее мать тяжело вздохнула.
— Знаешь, Вики, когда ты ушла из полиции, я надеялась, что теперь смогу перестать за тебя волноваться. Ты только посмотри, уже три часа дня, а ты еще не встала с постели.
Какое отношение имела вторая фраза к первой, Вики так и не поняла.
— Ма, я уже встала и пью кофе. — Она сделала шумный глоток. — И разговариваю с тобой. Чего еще ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты наконец нашла себе нормальную работу.
Вики прекрасно знала, как гордилась мать двумя ее наградами, заработанными в полиции, а потому пропустила последнее замечание мимо ушей. Она также знала, что со временем, если этого уже не случилось, ее мать станет пересыпать свою речь фразой «моя дочь, частный детектив», точно так, как раньше говорила «моя дочь, следователь отдела убийств».
— А кроме того, Вики, у тебя сегодня какой-то странный голос.
— Я поцеловалась с фонарным столбом. Теперь у меня небольшая шишка на скуле. Она слегка болит, когда я говорю.
— Это случилось вчера ночью?
— Да.
— Но ты же знаешь, что ничего не видишь в темноте...
Теперь настала очередь вздыхать ее дочери.
— Ма, ты начинаешь говорить, как Селуччи. — Тот, словно по сигналу, вылез из спальни, заправляя рубашку в брюки. Вики показала на кофейник, но Майк покачал головой и сунул руки в рукава пальто. — Погоди минуту, ма. — Прикрыв трубку одной рукой, Вики критически его оглядела. — Если и дальше так пойдет, то тебе следовало бы снова принести сюда бритву, а то ты сейчас похож на террориста.
Он поскреб подбородок и пожал плечами.
— У меня есть бритва в конторе.
— И найдется во что переодеться?
— Ничего, несколько часов им придется потерпеть вчерашнюю рубашку. — Майк наклонился и нежно ее поцеловал, стараясь не задеть расплывающийся фиолетово-зеленый синяк. — Нельзя надеяться, что ты прислушаешься к моим словам, если я попрошу тебя быть поосторожнее?
Она вернула ему поцелуй с тем пылом, на который была способна, и сказала:
— Нельзя надеяться, что ты прислушаешься, если я попрошу тебя перестать меня опекать, сукин ты сын?
Селуччи нахмурился.
— Потому что я прошу тебя быть осторожной?
— Потому что ты заранее предполагаешь, что я забуду об осторожности. Потому что ты заранее предполагаешь, что я непременно сделаю какую-нибудь глупость.
— Ладно. — Он поднял руки, сдаваясь. — А как насчет: «не делай того, чего я сам бы не сделал»?
Вики хотела было ответить: «Сегодня ночью у меня свидание с вампиром. Что ты скажешь об этом?», но передумала и вместо этого произнесла:
— Мне казалось, ты не хотел, чтобы я совершила какую-нибудь глупость.
Майк улыбнулся.
— Я позвоню, — сказал он и ушел.
— Ты еще там, ма?
— Меня не отпускают домой до пяти, дорогая. Где же мне еще быть? Что у тебя там творится?
— Это Майк Селуччи уходил.
— Значит, ты снова с ним встречаешься?
Хорошо бы поджарить тосты. Однако очень скоро выяснилось, что единственный оставшийся у нее кусок хлеба слегка заплесневел. Вики выбросила его в мусорное ведро и решила довольствоваться пакетиком дешевого печенья с шоколадной крошкой.
— Кажется, да.
— Что ж, как говорят люди, обычное дело для весны.
Голос у нее был неуверенный, поэтому Вики сочла за лучшее сменить тему. Ее мать несколько раз видела Селуччи, и, в общем, он ей понравился, просто она считала, что и дочь, и ее избранник только выиграли бы, если бы нашли себе пару поспокойнее.
— А разве уже весна? — Сильные порывы ветра, ударяясь в оконное стекло, размазывали то, что должно было быть дождем, но скорее напоминало дождь со снегом.
— Сейчас апрель, дорогая.
— Да, но какая у нас погода?
Ее мать рассмеялась.
— Идет снег.
Вики стряхнула с себя крошки и подлила в чашку кофе.
— Послушай, ма, этот разговор будет стоить твоему факультету целое состояние. — Ее мать последние восемнадцать лет работала секретарем у декана биологического факультета Королевского университета в Кингстоне и никогда не упускала возможности использовать свои привилегии на полную катушку. — Ты знаешь, мне всегда нравится болтать с тобой, но ведь у тебя, наверное, какое-то дело?
— Вообще-то я хотела узнать, не приедешь ли ты ко мне на Пасху?
— На Пасху?
— В этот уик-энд. Завтра я не работаю, в понедельник тоже, мы могли бы провести вместе целых четыре дня.
Темнота, демоны, вампиры и шесть человек, изуверски лишенных жизни.
— Не думаю, ма. Дело, над которым я сейчас работаю, не позволит мне отлучиться...
Выслушав еще несколько привычных фраз и пообещав не пропадать, Вики повесила трубку и перешла к тренажеру, чтобы справиться в равных долях с печеньем и чувством вины.
* * *
— Генри, это Кэролайн. У меня два билета на «Призрак оперы» на четвертое мая. Ты говорил, что хотел бы посмотреть, теперь у тебя появилась такая возможность. Позвони мне в ближайшие два дня, если будешь свободен.
Это было единственное сообщение на автоответчике. Генри покачал головой, сетуя на испытываемое им смутное разочарование. У Вики Нельсон не было причины позвонить. Той причины, о которой ему хотелось бы думать.
