Когда свечи заиграли язычками пламени, Бердуэлл опустился на колени перед тлеющими углями и приступил к ритуалу вызова демона.
В Чайнатауне им было куплено шесть дюймов золотой цепочки на восемнадцать каратов. Теперь он отщипнул от нее маникюрными ножницами три или четыре звена и бросил их в красную сердцевину кострища. Норман знал, что жаровня не дает достаточно тепла, чтобы расплавить даже такую кроху золота, но, хотя он каждый раз тщательно просеивал оставшийся пепел, ему так и не удалось найти хотя бы блестку металла.
Ладан удалось купить в одном пользующимся популярностью продуктовом магазине на Блуар-стрит. Он понятия не имел, для чего люди могли использовать эти ярко-оранжевые кусочки, — просто не мог представить, что их кто-то ест, ладан, наверное, являлся компонентом какой-нибудь приправы. Он швырнул полпригоршни на угли, и ладан медленно загорелся, выпустив клуб густого, остро пахнущего дыма, с которым вентилятору почти удалось справиться.
Кашляя и растирая слезящиеся глаза тыльной стороной ладони, Бердуэлл потянулся за последним ингредиентом. Мирру он приобрел в магазине, специализировавшемся на ароматических маслах и создании персональных, именных духов. Одна унция стоила дороже золота. Воспользовавшись пластмассовым мерным набором, подаренным матерью при переезде, он осторожно накапал одну восьмую чайной ложки на угли.
Тяжелый аромат ладана становился все гуще, у Нормана уже начало горчить во рту. Когда он в первый раз исполнял ночью этот ритуал, то почти остановился, дойдя до мирры, не в силах преодолеть груз, который давил на его плечи. В течение веков мирра использовалась для проводов мертвых, и все эти века их души высвобождались, стоило маслу попасть на угли. Во второй раз он легко отмахнулся от этого, уже зная, что худшее впереди. Выполняя сейчас ритуал в седьмой раз, он вовсе не отвлекался на посторонние мысли и чувства.
Стерильные иглы, какими в Красном Кресте берут первые капли крови у доноров, он купил в магазине медицинской техники. Эта часть ритуала была Бердуэллу особенно ненавистна, но сегодня ночью ему помогал гнев, поэтому он ни секунды не медлил, когда протыкал палец. Острая боль распространилась от кончика пальца по всему телу, и когда достигла паха, то он чуть было не прекратил ритуал из-за внезапного сексуального напряжения. Прерывисто дыша, Норман кое-как сумел овладеть ситуацией.
Три капли крови упали на угли, с каждой каплей произносилось заветное слово.
Эти слова Бердуэлл нашел в одном из текстов, которые обсуждались на занятиях по сравнительному религиоведению. Он сам воссоздал весь ритуал, собрал по крупицам, используя в равных частях исследования и здравый смысл. «Любой мог бы это сделать, — самодовольно подумал он. — Но только я сумел».
Воздух в центре пентаграммы подернулся рябью и расступился, словно что-то вытеснило его изнутри. Норман стоял и, осклабившись, ждал. Запах горевших благовоний уступил место смраду гниения, а ритм соседской стереосистемы потонул в звуке, который неслышно пульсировал в его мозгу и каждой косточке.
Появился демон, ростом и фигурой напоминавший человека и оттого еще более безобразный.
Норман Бердуэлл, медленно дыша ртом, шагнул к краю пентаграммы.
— Я вызвал тебя, — заявил он. — Я твой хозяин.
Демон склонил голову, и черты его лица жутко исказились от этого движения, словно под покрытой слизью кожей не было костей черепа.
— Ты хозяин, — повторило исчадие ада, хотя бесформенное отверстие вместо рта шевелилась не в такт словам.
— Ты должен делать то, что я прикажу.
Огромные желтые глаза без век оглядели периметр тюрьмы.
— Да, — наконец согласился демон.
— Сегодня надо мной кое-кто посмеялся. Я не хочу, чтобы это когда-нибудь повторилось.
Вызванное Бердуэллом существо молча дожидалось дальнейших распоряжений, цвет его кожи менялся от грязно-черного до зелено-коричневого и снова становился черным.
— Убей ее! — Ну вот, он и сказал это. Норман сцепил пальцы, чтобы унять в них дрожь. Он вдруг почувствовал себя непобедимым великаном. Наконец-то он взял командование в свои руки и принял власть, принадлежащую ему по праву! Ритм, звучавший в голове, становился все громче, и уже все его тело вибрировало ему в такт.
— Кого убить? — осведомился демон.
Слегка насмешливый тон вернул Бердуэлла обратно на землю, и он затрясся от ярости.
— НЕ СМЕЙСЯ НАДО МНОЙ! — Он шагнул вперед, но вовремя спохватился и неловко скособочил носок, чтобы не пересечь линию пентаграммы.
В ответ исчадие ада метнулось навстречу, так что они оказались почти нос к носу.
— Ха! — выдохнул Норман, отступая назад. — Ты такой же, как они! Себя считаешь великим, а меня — дерьмом! Так вот, запомни: ты там, а я здесь. Это я тебя вызвал! Это я тобой командую! Я ХОЗЯИН!
Оставшись безучастным к хлещущему из человека потоку злобы, демон отступил обратно в центр пентаграммы.
— Ты хозяин, — спокойно повторил он. — Кого я должен убить?
В голосе твари по-прежнему звучала насмешка, отчего Норман чуть не захлебнулся от желчи, глядя на мир сквозь красный туман. Однако ярость не помешала ему понять, что только криком «убей Эйлин!» он ничего не добьется. Нужно что-то придумать. Как отыскать человека в городе, где больше трех миллионов жителей?Бердуэлл проковылял к дальней стене и обратно, зацепился правым каблуком за что-то и едва не грохнулся на пол. Наклонившись, он поднял с пола кусочек алой кожи, из-за которого чуть было не растянулся.
— Вот!
Демон выхватил перчатку прямо из воздуха, проткнув ее шестидюймовым когтем.
Норман злобно ухмыльнулся.
— Отыщи пару к этой перчатке и убей того, у кого ее найдешь. Но смотри, чтобы тебя никто не видел. Когда закончишь, вернешься в пентаграмму.
Сатанинское отродье растаяло, но в воздухе повис запах разложения, отвратительное последствие ритуала, исчезавшее только с течением времени. Посасывая палец, который он проколол, чтобы взять кровь, Норман Бердуэлл с важным видом осторожно подошел к окну и выглянул в ночь.
— Никто и никогда больше надо мной не посмеется, — торжественно произнес он. Больше никаких игрушек, тряпок или компьютеров; сегодня он обрел власть, а когда демон вернется, хорошенько насытившись кровью Эйлин, он пошлет его за символом этой власти. И тогда мир будет вынужден с ним считаться.
Пульсирующий ритм в его голове зазвучал громче, и Норман, прижавшись к подоконнику, задергал в такт бедрами.
* * *
Эйлин, сворачивая на парковку перед «Макдональдсом», по-прежнему кипела от гнева Норман Бердуэлл. Как она могла вступать в разговор с этим отвратительным слизняком, не говоря уже о том, чтобы отправиться к нему на квартиру. Правда, следует признать, там, в баре, он говорил чертовски убедительно... Она даже потрясла головой, дивясь собственной глупости. Конечно, в баре она еще не понимала, кто он такой на самом деле, но все же...
