Книга Дитя человеческое, страница 46. Автор книги Филлис Дороти Джеймс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дитя человеческое»

Cтраница 46

Проулок кончился, и они свернули на узкую каменистую тропинку между увитыми плющом стенами, перелезли через ограду загона для скота и вышли в поле. Слева у подножия холма стоял низкий фермерский дом, которого, как он помнил, раньше здесь не было.

— Он пустой, — сказала Мириам. — Во всей деревне никого не осталось. Не знаю, почему в одном месте такое случается быстрее, чем в другом. Наверное, одна-две семьи, пользующиеся наибольшим авторитетом, уезжают, а остальные впадают в панику и следуют их примеру.

Поле было неровное, все в кочках, и они шли осторожно, не отрывая глаз от земли. Время от времени один из них спотыкался, тогда другой быстро подставлял руку. Мириам светила фонариком, ища в пятне света несуществующую тропинку. Тео вдруг подумалось, что они, должно быть, смахивают на пару глубоких стариков, последних жителей покинутой деревни, пробирающихся в зловещей тьме к часовне Святого Освальда, движимые какой-то упорной или атавистической необходимостью умереть на освященной земле. Слева от него поля простирались до высокой живой изгороди, за которой, как он знал, плескались воды реки Уиндраш. Здесь после посещения часовни они с Ксаном лежали на траве, глядя, как из медленно текущего потока выныривали, метнувшись, словно молнии, рыбешки, а потом, повернувшись на спину, смотрели вверх сквозь посеребренные листья в голубизну неба. У них с собой были вино и клубника, которую они купили по дороге. Тео с удивлением подумал, что помнит каждое слово той их беседы.

Ксан, положив в рот ягоду и потянувшись за вином, произнес:

— Ну прямо настоящий Брайдсхед. Не хватает только плюшевого медвежонка. — И, не меняя интонации, добавил: — Хочу пойти в армию.

— Чего ради?

— Да просто так. По крайней мере не будет скучно.

— Еще как скучно! Там не скучно только тем, кто привык к разъездам и занятиям спортом, а ты никогда не проявлял особого интереса ни к тому ни к другому, если не считать крикет, а это скорее всего не в счет. Там в такие игры не играют. Да тебя и не возьмут. Я слышал, после сокращения армии военные стали очень разборчивыми.

— Меня возьмут. А потом, быть может, я займусь политикой.

— Это еще скучнее! К тому же у тебя нет политических убеждений.

— Их можно приобрести. По крайней мере это не так скучно, как то, что ты напланировал для себя. Ты, конечно, получишь степень бакалавра с отличием, и Джаспер подыщет место научного работника для своего любимого ученика. Потом последует обычное назначение в провинцию, станешь трудиться среди университетских ничтожеств, будешь публиковать работы, время от времени писать умные книги, которые будут получать почтительные отзывы. Затем вернешься в Оксфорд в звании члена научного общества. Если повезет и тебя еще не ввели в его совет — будет тебе колледж Олл-Соулз и пожизненное преподавание студентам, которые выбрали историю как самый легкий предмет. Ах да, забыл. Еще подходящая жена, достаточно неглупая, чтобы вести приятные беседы за обеденным столом, но не настолько умная, чтобы конкурировать с тобой, дом в северной части Оксфорда и двое умных и скучных детей — точная копия своих родителей.

Что ж, он угадал почти все, все, кроме умной жены и двоих детей. А может, сказанное Ксаном в той, казалось бы, совсем несерьезной беседе, уже тогда было частью его плана? Он оказался прав, в армию его взяли. Он стал самым молодым полковником за последние сто пятьдесят лет. У него по-прежнему не было никаких политических привязанностей, никаких убеждений, кроме одного: он получит то, чего хочет, и преуспеет в том, к чему приложит руку. После Омеги, когда страна погрузилась в апатию, когда никто не хотел работать, все службы практически перестали функционировать, преступность вышла из-под контроля и все надежды и устремления были утрачены, Англия оказалась той спелой сливой, которую Ксану только оставалось сорвать. Сравнение банальное, но точнее не найти. Эта слива висела, перезревшая, подгнившая, и Ксану стоило только протянуть руку. Тео попытался прогнать прошлое из памяти, но голоса того последнего лета эхом отдавались в его голове, и даже вхолодную осеннюю ночь он ощущал на спине те жаркие лучи солнца.

Вот уже ясно видна часовня, с алтарем и нефом под общей крышей и колокольней в центре. Она была точно такая же, как и тогда, когда Тео впервые увидел ее, — крошечная часовня, словно построенная каким-то чрезмерно увлеченным деистом для детских игр. В дверях его вдруг охватила странная нерешительность, от которой он на мгновение остановился и застыл на месте, впервые за все время спросив себя с любопытством и тревогой, что же именно он сейчас увидит. Он не верил, что Джулиан забеременела, и здесь он не поэтому. Мириам, может быть, и акушерка, но она не практиковала уже двадцать пять лет. Кроме того, существует множество известных медицине состояний, при которых возможна симуляция беременности, и некоторые из них опасны. Не злокачественная ли это опухоль, которую оставили без лечения, потому что Мириам и Джулиан оказались в плену надежды? В первые годы после Омеги это была довольно распространенная трагедия, почти такая же частая, как ложная беременность. Ему была противна мысль, что Джулиан — обманувшаяся дура, но еще больше ненавистен страх — а вдруг она смертельно больна? Он негодовал на свою озабоченность, которая, казалось, исходила от его одержимости ею. Но что в действительности привело его в это мрачное безлюдное место?

Мириам осветила дверь лучом фонаря и легко ее отворила. В часовне было темно, но члены группы зажгли восемь свечей, поставив их в ряд перед алтарем. Интересно, подумал он, кто припрятал их здесь — Ролф или другие, менее случайные посетители? Язычки пламени на мгновение наклонились от влетевшего из открытой двери ветерка, отбросив тени на каменный пол и бледное неполированное дерево, и снова засветились нежным молочно-белым сиянием. Сначала Тео подумал, что часовня пуста, но через мгновение увидел три темных силуэта, поднимающиеся с одной из боковых скамей. Трое людей вышли в узкий проход между рядами и встали, вглядываясь в него. Одеты они были как для путешествия: Ролф — в бретонском берете и куртке из овчины, Льюк — в ветхом черном пальто и кашне, Джулиан — в длинной, почти до земли, накидке. В тусклом свете их лица мягко расплылись. Никто не проронил ни слова. Потом Льюк повернулся, взял с пола свечу и поднял ее над головой. Джулиан шагнула к Тео и, улыбаясь, посмотрела ему прямо в лицо.

— Это правда, Тео, потрогай, — сказала она.

Под накидкой на ней была блуза, спускавшаяся на широкие брюки. Она взяла правую руку Тео и сунула ее под хлопковую ткань блузы, сильно оттянув резинку брюк. Раздутый живот на ощупь был тугим, как мяч, и первой мыслью Тео было: поразительно, что эту громадную выпуклость почти не видно под одеждой. Сначала кожа Джулиан, растянутая, но шелковисто-мягкая, казалась прохладной под его рукой, но прошло несколько секунд, и тепло от него перешло к ней, так что он уже не чувствовал какой-либо разницы, и ему показалось, что их плоть слилась воедино. И вдруг он ощутил какой-то резкий судорожный спазм — и его руку отбросило в сторону. Джулиан засмеялась, и ее радостный смех, как звон колокольчиков, наполнил часовню.

— Послушай, — сказала она, — послушай, как бьется сердце.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация