Интересно, подумал Тео, нельзя ли поговорить с ними, убедить их, попробовать пробудить в них что-то человеческое? Но он тут же отбросил эту мысль. Он вспомнил, как однажды познакомился с одной из их жертв, и в памяти всплыли обрывки их разговора. «По слухам, они убивают одну-единственную ритуальную жертву, но на этот раз, слава Богу, они удовлетворились машиной, — сказал его знакомый и добавил: — Только не связывайтесь с ними. Вылезайте из машины и бегите что есть сил». Бегство для него было нелегким делом, для них же, обремененных женщиной в положении, оно представлялось и вовсе невозможным. Но было одно обстоятельство, которое могло бы отвратить Омега от убийства, если бы они были способны рационально мыслить и поверили бы в него, — беременность Джулиан. Признаков ее теперь было достаточно даже для Омега. Но Джулиан, несомненно, и слышать об этом не захочет: они бежали от Ксана и Совета не для того, чтобы оказаться во власти «Раскрашенных лиц». Тео оглянулся на Джулиан. Она сидела со склоненной головой, видимо, молилась. Хоть бы ее Бог принес ей удачу! Глаза Мириам были широко раскрыты и полны ужаса. Лицо Льюка увидеть было невозможно. Ролф со своего сиденья изливал поток непристойной брани.
Пляска продолжалась, извивающиеся тела двигались все быстрее, пение звучало громче. Трудно было разглядеть, сколько их, — похоже, не меньше дюжины. Они не делали попыток открыть дверцы машины, но Тео знал, что замки не спасут. «Раскрашенных лиц» достаточно, чтобы перевернуть машину. Есть и факелы, чтобы ее поджечь. Их все равно выкинут из машины, это лишь дело времени.
Мысли Тео беспорядочно метались. Возможно ли бегство, хотя бы для Джулиан и Ролфа? Сквозь калейдоскоп танцующих тел он пытался рассмотреть местность. Налево тянулась низкая, вся в трещинах, каменная стена, местами, как ему показалось, высотой не больше трех футов. Позади нее виднелась темная кромка леса. У него был пистолет с одним-единственным патроном, но он знал, что если показать его, это может оказаться губительным. Убить он мог только одного, остальные нападут на них, разъяренные жаждой мести. Бесполезно думать и о физической силе при таком численном превосходстве. Единственной их надеждой была темнота. Если бы Джулиан и Ролф добрались до кромки деревьев, у них появилась бы по крайней мере возможность укрыться. Бежать по мелколесью в незнакомом лесу — только привлечь погоню. Другое дело спрятаться. Успех зависит от того, захотят ли Омега пуститься вдогонку. Остается лишь один шанс, весьма ничтожный, — если они удовлетворятся машиной и оставшимися тремя жертвами.
Тео подумал: «Они не должны видеть, что мы разговариваем, не должны узнать, что мы обдумываем план побега». Этого можно было не опасаться, ибо его голос утонул в воплях и криках, разрывавших ночь. Ему приходилось почти кричать, чтобы сидящим сзади Льюку и Джулиан были слышны его слова, но из осторожности он не поворачивал головы.
— В конце концов они заставят нас выйти. Надо решить, что нам делать. Все зависит от вас, Ролф. Когда они вытащат нас, постарайтесь перебраться с Джулиан через ту стену, а потом бегите к лесу и спрячьтесь. Улучите момент. Мы же останемся и попытаемся вас прикрыть.
Ролф спросил:
— Как? Как вы себе это представляете? Как вы сможете нас прикрыть?
— Будем разговаривать, отвлечем их внимание. — И тут Тео осенило: — Присоединимся к их пляске.
Голос Ролфа выдавал приближавшуюся истерику:
— Танцевать с этими подонками? Думаешь, это тебе вечеринка какая-то? Они не разговаривают! Эти ублюдки не разговаривают и не танцуют со своими жертвами! Они их жгут, убивают!
— У них не бывает больше одной жертвы. Надо позаботиться, чтобы ею не стали ни Джулиан, ни ты.
— Джулиан не может бежать. Они бросятся за нами.
— Сомневаюсь. А если они предпочтут троих оставшихся и машину? Надо выбрать подходящий момент. Переправь Джулиан через ту стену, если придется — перетащи ее. А потом бегите к лесу. Понимаешь?
— Это безумие.
— У тебя есть другой план, Ролф? Давай выкладывай.
После минутного раздумья Ролф произнес:
— Можно показать им Джулиан. Сказать, что она беременна, пусть сами посмотрят. Сказать, что я отец. Заключить с ними сделку. По крайней мере останемся в живых. Поговорим с ними прямо сейчас, пока они не добрались до нас.
С заднего сиденья впервые раздался голос Джулиан.
— Нет, — четко произнесла она.
После этого единственного слова мгновение все молчали. Потом Тео сказал:
— Они все равно заставят нас выйти из машины или подожгут ее. Вот почему необходимо прямо сейчас на что-то решиться. Если мы присоединимся к их танцу и они тотчас же не убьют нас, мы отвлечем их внимание и выиграем время, чтобы дать шанс тебе и Джулиан.
Ролф был близок к истерике:
— Я не тронусь с места. Пускай выволакивают!
— Именно так они и поступят.
Впервые заговорил Льюк:
— Может, если мы не будем их провоцировать, им надоест и они уйдут?
— Они не уйдут, — ответил Тео. — Они всегда поджигают машину. У нас есть выбор — или выйти самим, или ждать здесь, когда она запылает.
Раздался грохот. Ветровое стекло превратилось в лабиринт трещин, но не разлетелось. Один из Омега вновь взмахнул дубинкой, и стекло разбилось вдребезги, осыпавшись на колени Ролфу. Ночной воздух ворвался в машину холодом смерти. У Ролфа перехватило дыхание, и он отшатнулся, когда Омега просунул внутрь свой зажженный факел, прямо к его лицу.
Омега засмеялся, затем голосом вкрадчивым, просительным, почти соблазняющим, произнес:
— Выходите, выходите, выходите, кто бы вы ни были.
Последовали еще два сильных удара, и теперь разлетелось заднее стекло. Мириам закричала, когда факел опалил ей лицо. Тео почувствовал запах жженых волос.
— Помните: танец. Потом бегите к стене, — успел сказать он, и все пятеро вывалились из машины. Их подхватили и оттащили в сторону.
Держа факелы в левых руках, а дубинки — в правых, Омега секунду постояли, разглядывая своих пленников, и снова пустились в ритуальный танец вокруг них. На этот раз движения их были медленнее, торжественнее, пение — громче, но оно уже было не праздничным, а, скорее, погребальным. Тео тут же включился в танец, поднимая руки, извиваясь всем телом, сливая свой голос с их голосами. Один за другим остальные четверо вступали в круг. Их разделили. Это было скверно. Он хотел, чтобы Ролф и Джулиан были рядом, чтобы он мог дать им сигнал к бегству. И все-таки первая часть плана, самая опасная, удалась. Он опасался, что, стоит ему начать плясать, его тут же собьют с ног, и приготовился встретить тот единственный роковой удар, который положит конец его ответственности, конец жизни. Но удара не последовало.
Словно повинуясь тайному приказу, Омега принялись топать в унисон, все быстрее и быстрее, а потом снова закружились в танце. Омега, за которым в танце шел Тео, вдруг резко обернулся и, словно кошка, короткими мягкими прыжками двинулся ему навстречу, размахивая над головой дубинкой. Он ухмылялся, глядя Тео в лицо, их носы почти соприкасались. Тео чувствовал его запах, кисловатый, не лишенный приятности запах, видел замысловатые мазки рисунка, синие, красные и черные, подчеркивающие скулы, нанесенные сверху над бровями, покрывающие каждый дюйм лица узором, одновременно варварским и утонченным. На секунду ему на память пришли островитяне южных морей с картин в музее Питт-Риверза с их узлами волос на макушке и они с Джулиан — стоявшие там рядом в той тихой пустоте.
