– Не отставайте! Нам надо торопиться.
– Я иду так быстро, как могу.
Девушка разозлилась. Как он смеет так говорить с ней! Как будто она для всех обуза! Это не так! Она идет так же быстро, как остальные.
Николай велел спутницам поплотнее закутаться, оставив только глаза, чтобы колючий ветер не обжигал лицо. Они прошли мимо нескольких людей, упавших в снег рядом с тропой. Один из них был почти мальчик. На его щеках уже появились восковые белые пятна – первый признак обморожения.
– Вставайте! Поднимитесь и идите!
Русская путешественница не в силах была вынести такого страшного зрелища. Этот замерзающий юноша тронул ее до глубины души. Она подбежала к нему и со всей силы ударила по плечу.
– Буря надвигается! Ты погибнешь, если останешься здесь!
Паренек равнодушно посмотрел на нее:
– Какая разница, где погибать. Мы никогда не дойдем… матушка говорила: не езжай на Аляску, а я не слушался…
– Вставай! Ну, пожалуйста!
– Нет, я не могу. Не могу!
– Вставай, парень, копать тебя через двадцать три гнилых тыквы! Койота паленого тебе в дупло! – срываясь, выкрикнула Мария услышанное в Дайе напутствие.
Мальчишка поднялся. Кое-как при поддержке Маши и Китти ему удалось сделать несколько шагов. Когда они преодолели несколько аршин, их догнал Николай и взял юнца под другую руку. Втроем они потащили его к вершине. Через пять минут он шел вместе со всеми. И откуда только силы взялись?
– Вы сумасшедшая, знаете ли вы это? – угрюмо уточнил Ник. – Тут каждая минута может стоить жизни! Мы и так перешли через Чилкут, почитай, что с первыми осенними метелями.
Он взял ее за руку и посмотрел в глаза. Взгляд его был таким теплым и нежным, что Мария перестала дрожать от холода.
– Вы сумасшедшая! Но вы молодчина! И ты, Китти, тоже!
– А то! – задорно ухмыльнулась девчонка.
– Спасибо… – ответила ему Воронова и уставилась на идущую к перевалу толпу.
Да так и замерла в ужасе…
Изрядная часть цепочки исчезла, будто стертая с доски тряпкой гимназического служителя, а затем белая волна в ореоле бриллиантового блеска мириад снежных крупинок устремилась прямо на неё…
Онемев от ужаса, она смотрела на приближающуюся к ней стену снега и льда, слушая глубокий глухой рокот лавины, множимый эхом. Понимала – надо бежать, но ноги словно приросли к месту…
Лавина опала, не дойдя до них футов двести. Подняв глаза к перевалу, Воронова увидела, что черная линия карабкавшихся вверх людей, напоминавшая цепочку муравьев, распалась на отдельные темные крупинки, с трудом продвигавшиеся сквозь снег в поисках погребенных под обвалом грузов.
Вздрогнула, только теперь почувствовав, как она замерзла, устала и измучилась и как близко к ней подходила смерть. От запоздалого ужаса готова была расплакаться.
– С вами все в порядке? – участливо спросил появившийся Николай.
Она совсем забыла о его присутствии.
– О да, все хорошо! – беззаботно махнула рукой. – Но эти бедняги…
– Да, много людей погибло. Это суровая страна. Лавины бывают тут время от времени.
К своей досаде, Мария ощутила, что глаза ее наполняются слезами. Она вдруг почувствовала себя слабой и ничтожной былинкой перед яростью древней стихии, перед этими горами и ледниками, помнившими времена, когда и человека на Земле не было…
«О боже! Груз, носильщики!!»
– За груз не беспокойтесь! – бросил голубоглазый, словно прочтя её мысли. – Чарли там не было, да и вообще он тут вырос, не пропадет. У меня во вьюке есть маленькая палатка и немного еды.
Он привел Китти и Машу к небольшой пещерке, образованной двумя валунами.
– Это место выглядит не хуже других. Сидите тут, пока я не поставлю палатку… Потом полезайте внутрь и заворачивайтесь в одеяла. Я разожгу эту чертову печурку и приготовлю что-нибудь поесть.
Китти не заставила себя упрашивать и нырнула внутрь. Маша, скептически хмыкнув, ибо палатка выглядела маленькой даже для одного человека, залезла в палатку следом за смуглянкой, завернулась в одеяла и вытянулась на земле. Ее тут же начало клонить в сон.
Разбудил девушку запах горящей пищи, и она мгновенно почувствовала зверский голод. Села, закутавшись в одеяло. Ник сидел на корточках, спиной к ней, у самого входа в палатку и что-то помешивал в железной кастрюльке, стоявшей на походной печурке.
– Николай, – нерешительно позвала она. – Николай Максимович!
Он повернулся и взглянул ей в глаза.
– Я умираю от голода. Меня разбудил запах. – Она кивнула на кипящую кастрюлю…
Тушеное мясо было вкусным и отменно горячим. Расправившись со своей порцией, Мария пожалела, что больше ничего не осталось.
Затем они сидели перед печкой, впитывая ее слабеющий жар, и пили крепкий чай из растопленного снега.
– Мне кажется, что у вас все получится, вы сильная женщина, – похвалил блондин.
Русская удивилась тому удовольствию, с которым приняла этот комплимент.
– Приятно слышать это от столь опытного человека. Вы неправы, я слабая и не знаю, как выдержу этот путь.
Он замолчал, погрузившись в свои мысли, наконец, посмотрел на нее и улыбнулся:
– Думаю, нам всем нужно немного поспать. К утру тропу расчистят, но идти по ней будет трудновато. Нам понадобятся силы, – демонстративно потянулся и зевнул.
Мария вдруг представила себе, как они лежат рядом, и у нее перехватило дыхание. Она смущенно посмотрела на него.
– Вам придется поверить моему слову, что я буду джентльменом и не воспользуюсь вашей беспомощностью.
Кивнула, все еще не в силах вымолвить ни слова и чувствуя себя глупой трусихой. Затем она быстро нагнулась и пролезла в низкое отверстие входа.
– Ну или если уж совсем боитесь… – догнал её насмешливый голос. – Не помню уж, в какой книге, там рыцарь ночью клал между собой и прекрасной дамой обнаженный меч. Меча у нас нет, да и нож мой или мисс Брайтберри за него не сойдут, но можете положить свой пистолет на крайний случай. Или ружье вашей подруги.
Она вспомнила, что вооружена, и невольно усмехнулась. Оружием они запаслись за день до того, как вышли из Дайи. Николай просто привел их с Китти в одну из сколоченных из досок лавок на окраинной кривой улице поселка. И русская невольно ойкнула – столько смертоубийственных предметов она не видела за всю жизнь.
Револьверы – от коротких никелированных «велодогов» до огромных кольтов, «веблей-скотты» и «смит-вессоны», какие-то неизвестные ей марки, судя по виду, вышедшие чуть не из деревенских кузниц, и даже эти новомодные пистолеты-автоматы Маузера и Борхарда. Карабины всех мастей, среди которых она с некоторым удивлением узнала и знакомый по России «Бердан № 2», винчестеры, двустволки, трехстволки… Даже старые шомпольные мушкеты. Патроны в жестянках россыпью с указанием калибра, причем, видать, для иностранцев и в американской системе, и в линиях, и во французских миллиметрах. Слитки свинца и стеклянные банки с дробью и картечью. Оружие, еще хранящее смазку на металлических частях и вытертое до блеска прикосновениями ладоней за многие годы и десятки лет. И все это лежало на прилавке грудами, как репа или картошка в лавке зеленщика.
