– Не может быть! – воскликнула Мария.
– Ну миллион, не миллион, тем более тот бостонец явно был слегка не в себе и к тому же пьян как бочка… – пожал плечами Николай. – Но что-то они там отыскали… Правда, как он вспоминал, им стоило немалого труда удержаться, чтобы не убежать подальше, уж больно там жуткое место было. А в экспедиции, как назло, подобрались сплошь люди из Новой Англии: да не с побережья или там из городов приличных, а из лесных хуторов да всяких гнилых местечек, где до сих пор верят во всяких колдунов да чертей. Может быть, слышали про салемских ведьм, землячка?
– Читала, – пожала она плечами, – у Вашингтона Ирвинга…
– Угу, – кивнул Ник, – тогда должны понимать. А тут еще бывший с ними местный парень-метис вспомнил какие-то старые легенды индейцев и иннуитов. Что-то насчет древнего зла и мест, где живут демоны и разная нечисть, служившая каким-то Древним…
– Кому-кому? – не поняла девушка.
– Древним, так он сказал, а я не успел переспросить. Наверное, это индейские языческие боги, хотя не помню, чтобы их тут так называли. Ну да не важно. Еще он добавил, что на камнях сохранились кое-где всякие барельефы довольно жуткого вида, хотя осталось там очень мало: руины-то очень старые… Ну вот, собирались они уйти, когда лёд просел, и обнаружился вход в подземелье… Как он вспоминал, при одном виде этого провала их охватил страх…
– Лестница в бездну, – пошутила купеческая дочь.
– Нет, вот как раз не лестница, а что-то вроде пологого пандуса… Сунулись они туда не сразу, но алчность победила. Сперва они нашли бренные останки других людей – тех, кто сунулся туда в прежние времена, причем метис клялся, что узнал по убору и бубну в одном мертвяке шамана своего племени. Но он также божился, что потом увидел там не только кости людей, а и других созданий. Кого, он толком не говорил… Но при этом добавлял, что те были при оружии – каменные и бронзовые топоры, булавы – все, само собой, старое… А потом они вышли в зал – глубоко под землей и такой огромный, что туда бы поместился Бостонский кафедральный собор, по его словам. Не был в Бостоне, не довелось, но, думаю, собор там солидный… И в том зале стояло три трона – из яшмы и нефрита и резных костей каких-то древних чудовищ. Два обычных, как для человека. И третий – словно на великана.
На двух тронах поменьше сидели замерзшие мумии – местных короля и королевы, надо думать. По крайней мере, как говорил этот Гарри, то были мужчина и женщина в непонятных пышных уборах – золото и изумруды и какая-то странная ткань, впрочем, рассыпавшаяся в прах при одном прикосновении.
А вот что касается третьего трона…
Гарри был к тому моменту крепко выпивши, но клялся, что трон этот был не просто здоровенный, слону впору, а как бы это сказать… – Николай замялся, – черт бы побрал этот новоанглийский говор! Ну, в общем, сделан для твари, на человека не похожей.
Они обошли зал в поисках золота или еще какого добра. Но ничего, кроме льда и голого камня, не нашли, зато наткнулись на арку между двумя громадными пилонами, усыпанными всякими непонятыми барельефами и письменами. Так вот, по его словам, арка эта вела в черт-те какой тоннель, аккурат подходивший для того страшила, под которое и делался большой трон.
Николай сделал большой глоток крепчайшего кофе, перевел дух…
– И что же дальше? – нетерпеливо подалась вперед заинтригованная слушательница.
– Не знаю, – пожал её спутник плечами. – Как раз в баре появился один из приятелей этого Гарри и уволок его в номера – тот уже изрядно набрался. При этом еще так нехорошо на меня посмотрел.
А потом еще помню, как они грузили на пароход несколько длинных ящиков… А ведь черт возьми, я-то эту историю почему и запомнил! – поднял брови Ник. – Пароходик был «Норт Фокс» старика Рочестера, тот, который и пропал тогда: в тот год вообще немало кораблей пошло ко дну… Вот такая вот история.
– Честно говоря, не очень поняла! – помотала головой она. – Похоже на сказку или книжку какую-то…
Устюжанин и не думал спорить.
– Да что тут сказать? Известное дело: люди частенько любят приврать, да еще здешний народ, который горазд плести всякие басни у костров, да так, что сам в них верит. Только вот что скажу вам, барышня. – Он хитро прищурился. – Я по этим краям пошлялся, да кое-что понял: тут и впрямь есть места, куда местные туземцы не поведут белого даже за самый большой бочонок огненной воды.
* * *
Однажды за ужином Мария вдруг спросила проводника:
– Скажите, а много русских осталось на Аляске? Я вообще думала, что уехали все…
– Мало осталось… нас, – погрустнев, уточнил Николай. – Да и было мало, две или три тысячи. Цари предпочитали тратить деньги на всякие войны да на церкви, а вот свою землю Аляску с её золотом, лесом да мехами обустроить денег не нашлось. Это не я придумал, это мне один ваш беглый ссыльный говорил в Калифорнии, – пояснил он. – А мой отец… У него просто другого дома не было. Его мой дед из Архангельской губернии несмышленым малышом привез. У деда на родине в Котласе никого не было, а через полмира ехать наугад в чужую землю… Да он к тому же, как матушка померла, второй раз женился. Да на креолке
[9]
, внучке вождя, кстати. Неизвестно еще, как такую жену в России приняли бы. Вот и остался. Стал гражданином Северо-Американских Соединенных Штатов, ну и я с ним.
– А мой отец умер… – зачем-то сказала она.
– Выходит, я счастливее вас, – кивнул Николай. – Мой старик жив, хотя седьмой десяток добивает. В Ситке, так Новоархангельск называется теперь, живут всей семьей – и старшие, и младшие. Это я один такой бродяга – как в семнадцать лет отправился во Фриско, так и мотаюсь. Дома не каждый год бываю. Язык английский знаю лучше иных коренных, хотя коренного американца еще и поискать. Не про индейцев, само собой, речь. Даже полгода пытался в университете учиться, когда шальные деньги завелись. Ну да это не важно. Важно, что я родился здесь и, наверное, тут и проживу жизнь. Большой город, должно быть, не для меня. Мне нужно дышать свежим воздухом, видеть звездное небо, слышать вой волков по ночам, просыпаться каждое утро и видеть эту тайгу и эти горы…
Молодые люди помолчали.
Вдруг она непонятно почему спросила:
– Скажите… Николай Максимович, вы меня считаете разумной женщиной?
Он удивленно поднял на неё глаза:
– Ну, наверное, да.
– Но… мое появление тут… Вы же сами говорили…
– А, вот вы о чем! Так ведь людям вообще свойственно безумствовать из-за любви. Вот когда я жил в Калифорнии, одна старуха, у которой я снимал угол, рассказала мне историю на тему любви и смерти.
