– Дорогая, это разговор не для женщин, – хмуро пробурчал Смит, но Эд пропустил это мимо ушей.
– Да так. Никто его не видел, но говорят, что это такой северный зверь, а может, и не совсем зверь. Невидимый, злой и огромный. А еще очень быстро бегает. Лосями питается, но человечина ему за лучшее лакомство. Еще болтают, что самок у него нет, но ежели поймает лосиху, то перед тем, как сожрать, оприходует… кхм, извини, Мэри…
– Бабушкины сказки! – буркнул в пространство Рон, подливая себе хмельного.
– М-да, может, оно и так, но только вот индейцы хоть и дикари, но в лесу они как у себя дома и просто так чего не сболтнут!
– Брехня!
– Клянусь бородой моего папаши! Пусть провалюсь на этом месте, если это не так!
Рон глубокомысленно потер отросшую щетину на скулах.
– А ежели твои индейцы такие умные, – изрек он, – так пусть скажут, откуда этот Вендиго берется, если у него самок нет?
– Ну, вот у улиток тоже самок и самцов нет, – не растерялся Эд, – однако ж как-то плодятся.
– Ты откуда про улиток знаешь? – продолжал кипятиться Рон. – В штаны им, что ли заглядывал? Так нет у них штанов!
– Дружище, это мне еще в школе рассказывали… Ты в школу-то ходил?
– А, так ты у нас шибко ученый?!
Перепалка грозила перейти в ссору и в настоящий скандал, какие в этих краях иногда завершались поножовщиной, стрельбой, трупами и петлей суда Линча.
Но Мария почти не обращала внимания на выяснявших между собой отношения компаньонов как-то сразу помрачневшего Смита.
Она вдруг поняла, где слышала прежде это слово. Ну, конечно! Тогда, у трупа жуткого создания, это сказал Николай! А ей послышалось «индиго»! Никакое не индиго, а…
– Что, брехня?! – рявкнул Смит, отвечая на нерасслышанную ею реплику Рона. – Может быть, разные профессора и прочие очкастые умники так и говорят. Но они могут говорить что угодно, потому как дальше своих очков не видят. И живут в городах, где людей полно, как муравьев в муравейнике. Но вот те, кто походил по тайге или по пустыне и кое-что повидал… Те не будут смеяться попусту. Древние темные твари, потомки тех, что жили до потопа, еще таятся по окраинам мира, и не приведи Господь с ними столкнуться нос к носу! Это где-нибудь во Фриско или Нью-Орлеане можно говорить чего хочешь, а тут, знаешь, дикие места. Не ровен час о волке речь, а волк навстречь…
– Ага, – крепко «заложивший за галстук» Рон откинулся на спинку грубо сколоченного стула. – Помню вот, один пастор говорил еще на пароходе, когда я только в эти края приплыл. Спрашиваю: чего, мол, святой отец, вы в дикие места претесь? А он мне и загнул: дескать, в таких местах, как Аляска, забытых Богом, еще дремлет первобытное зло, попросту говоря, сатана и его порождения. В других местах он сидит тихо, придавленный молитвами да церковью и прочими святошами, но там, где мало людей и много грешников, он и дожидается своего часа, выскакивает да пакостит по мелочам. Ну и по-крупному, если получится. Смущает слабых душами, пугает и, как может, вводит в грех добрых христиан.
Он говорил еще, что такие места, мол, как раз на Аляске да на севере Канады имеются, а еще в этом, черт, рядом с Китаем, Тимет или Тибет, да на разных диких островах в Тихом океане, где разные идолы да развалины стоят… В Африке тоже… О, забавную штуку еще сказал. Что наши ниггеры привезли какое-то древнее зло сюда и своим колдовством готовятся это… Тьфу ты, забыл. И добавлял, что, мол, зря их после Гражданской обратно в Африку не отправили, как старина Линкольн хотел. В общем, ерунду нес божий человек. А по мне так…
Смит решительным жестом прервал разглагольствования компаньона, готового, похоже, говорить бесконечно долго.
– Послушай, Джо. Ну ладно, Рон, но неужто ты веришь пьяным россказням индейских бродяг да диких трапперов, а?
– Ты что, сдрейфил? – воскликнул Милхавн.
С этими словами он дружески пихнул Смита в бок.
– Пьяным россказням? – процедил сквозь зубы Джозеф. – Хорошо, а что ты скажешь вот на такую историю, какой я был свидетелем, когда охотился в Канаде как раз с этими, как ты сказал, дикими трапперами? Что ты скажешь на такое. Наш товарищ, Келли Робертс, парень, не верящий ни в Господа, ни в сатану, вдруг встает среди ночи и удирает в лес, пока мы спим? Причем стояли мы лагерем в месте, которое глупые и тупые индейские бродяги почему-то считают плохим… – Злая ирония сквозила в его словах.
– А потом мы слышим, как вдали, за старым лесным пожарищем, кто-то кричит в чаще. Знаешь, так, с повизгиванием да мяуканьем, как будто котенок орет… Правда, с медведя величиной, – передернув плечами, уточнил Смит. – А потом мы утром идем по следам нашего приятеля. Как раз снежок выпал. И мили через две кое-что заметили. Что расстояние между двумя отпечатками становятся все больше, как будто он прыгал с места сразу футов на десять…
Слушайте дальше, – нехорошо усмехнулся он. – Потом мы видим кое-что новое. Рядом с человеческими след животного, ни на что не похожий. Овальный и длинный, как от какого-то копыта… Старина Микки, который в лесу родился, и то сказал, что похожей твари никогда не видел и не слышал.
Он закашлялся и, чтобы промочить горло, осушил стоявшую тут же кружку остывшего чая, приготовленного Машей.
– Это еще не все, – бросил он Эду, начавшему было что-то бубнить о том, что в лесах и пустошах иногда люди ни с того ни с сего сходят с ума от дикости и одиночества. – Потом мы находим Келли. Он взял да и вышел нам навстречу… – Вновь пауза. – Да только вот я до сих пор не знаю, он ли это был… Клянусь, лицо его стало похоже на какую-то морду бесовскую… И эта ухмылка – словно зубы удлинились и торчали наружу… Кожа стала серой, как у старика или больного, и покрылась язвами, а голова поседела наполовину… Микки только и сказал: «Боже мой, Келли, что случилось с тобой?» А тот захохотал, как тысяча дьяволят, да и побежал в самую чащу…
Смит надолго замолчал.
– Можешь думать, что хочешь, но я… Я помню эти следы… А вот Робертса… Робертса с тех пор ни я, и вообще никто не видел. И даже косточки не нашли. Вот так, парни, – горько осклабился Джозеф. – Извини, Мэри, я тебя, наверное, напугал? – обратился он к любовнице.
– Да как сказать… – придав лицу как можно более независимое выражение, ответила Мария. – Просто я… я, кажется, этого вашего Вендиго видела.
Повисло молчание.
– Ты чего, – уставился Джо на Рона, – налил Мэри виски неразбавленного?
Тот покачал головой, пожимая плечами.
– Дорогая, это не тема для шуток, – сухо бросил Смит.
Понимая, что отступать уже поздно, Маша помотала головой и принялась рассказывать о страшной находке по дороге в Сэркл.
Разговор закончился в молчании. Даже скептик и весельчак Эд ошарашенно крутил головой. Молодая женщина посмотрела на Джозефа и вздрогнула, заметив, что в глазах его стоял не просто страх, а почти что ужас. Неприятный холодок пробежал по её спине. Тут Смит прервал молчание и ответил:
