– Надо записать. Все, что я тебе рассказала. Жалко будет, если забуду.
– Я не забуду, не волнуйся. Буду помнить каждое слово.
Брэнна улыбнулась.
– Все равно лучше записать. Средство мы сотворили – думаю, в этот момент все и сработало.
– Зелье густое и черное, как деготь.
– Надо запечатать текст финальными словами, поставить зелье в темное место, а над флаконом произнести формулу.
– Я сделаю.
– Нет-нет, варили же вдвоем, и думаю, это тоже имеет значение. Так что давай и все остальное сделаем вместе. Фин, я совершенно здорова, уверяю тебя!
В подтверждение своих слов Брэнна отставила чай и поднялась.
– Делать надо быстро. Не хочу, чтобы зелье свернулось и нам пришлось все начинать сначала.
Фин внимательно вгляделся, желая убедиться, что с ней все в порядке.
После того как они запечатали положенным текстом заклятие, Брэнна достала из шкафа под стойкой две приземистых бутыли, обе – из непрозрачного черного стекла.
– Две?
– Мы много сделали – я подумала, запас лишним не будет. Вдруг с одним флаконом что-то случится, до событий или во время, – тогда у нас будет второй.
– Мудро и, как всегда, практично. Женщины всегда такие запасливые? – хмыкнул Фин для разрядки. Она, ответив ему беглой улыбкой, полезла за воронкой, но Фин покачал головой. – Не думаю, что в данном случае это верное решение. Я, конечно, отдаю должное твоему практицизму, но мне кажется, для такого случая надо прибегнуть к колдовству.
– Пожалуй, ты прав. Тогда один флакон твой, другой – мой. Надо сделать быстро, сразу закрыть пробкой и опять-таки запечатать словами. – Она коснулась рукой одной бутыли. – Это тебе. – Затем второй. – А это мне. – И вместе с ним прошла к котлу. – Из котла прямо в бутыль, чтобы ни капли не осталось ни в воздухе, ни на полу.
Она взяла Фина за руку, другую руку выставила вперед. Он сделал то же самое. Из котла взметнулись две тонких струи тягучей черной субстанции и, описав дугу, аккуратно скользнули каждая в свой флакон. Когда поток иссяк, они подняли в воздух наглухо притирающиеся затычки и направили их каждую в свое горлышко.
– Прочь от света зелье это! Крепко закроем, лишь для дела откроем.
Испытывая невероятное облегчение, Брэнна сотворила внутри котла белый огонь, дабы от смертоносного содержимого не осталось и следа.
– Береженого бог бережет, – сказала она и пошла убрать флаконы подальше в шкаф, где у нее хранились склянки с использованными ингредиентами, а также яд, уже приготовленный для Кэвона. – Хотя нет. Лучше я этот котел уничтожу. Все равно он больше ни на что не годится. Жаль. Служил мне верой и правдой. – Потом она заговорила дверцу шкафа. – Теперь никто, кроме наших, его не откроет.
Она прошла к другому шкафчику и достала бутылку светло-зеленого стекла в серебряной оплетке и два бокала.
– А это что?
– Это вино моего изготовления, я его держу для особых случаев – так… сама не знаю для каких. Кажется, сейчас именно такой. Мы сделали то, что должны, и скажу тебе честно, Фин, я не надеялась, что мы это сделаем, что у нас получится. Всякий раз, когда я была совершенно уверена, мы терпели неудачу. А сегодня? – Она разлила золотистое вино по бокалам и один протянула ему. – Сегодня мы не оплошали. Так что…
Ему не требовались слова. Фин прикоснулся к ее бокалу своим.
– Давай за сегодняшний день и выпьем. – Он глотнул, чуть наклонил голову. – Ну что… Тут, я вижу, еще один твой талант раскрылся. Вино великолепное! Легкое и в то же время выразительное. Со вкусом звезд.
– Можешь считать, что я туда их бросила щепотку. Да, вкусно, – согласилась Брэнна. – Сегодня мы это заслужили. И, если мне не изменяет память, тебе еще положено печенье.
– Ты обещала, – напомнил он. – Но мне теперь кажется, мы оба заслужили кое-что поинтереснее печенья. – Он обвил ее рукой за талию. – Держи вино крепче! – предупредил он, и они полетели.
У Брэнны закружилась голова. От неожиданности и скорости, с какой все произошло. И еще она ощутила голод особого рода – из-за поцелуя, которым Фин наградил ее, поднимая в воздух.
Она очутилась под ним на огромной кровати под прозрачным белым пологом и восторженно засмеялась.
– Так вот что мы с тобой заслужили?
– Более чем.
– Я свое вино потеряла.
– А вот и нет. – Она проследила за его жестом и увидела стол, на котором стояли оба бокала. И еще она увидела, что и стол, и кровать плавают в темно-синем море.
– И кто из нас после этого прагматик? Но где мы? Господи, тепло-то как! Красотища!
– Мы в южных морях, далеко-далеко ото всех. Здесь только мы, обнесены защитным кругом, так что невидимы даже для рыб.
– В южных морях, на плавучей кровати. Да ты сумасшедший!
– В том, что касается тебя, – да. Всего час или два с тобой, Брэнна, в нашем маленьком раю. Где мы в тепле и безопасности, а ты нагая. – Щелчком пальцев он это быстро реализовал. Она рассмеялась, а его руки уже скользнули вверх и задержались на ее груди. – Боже, как я это обожаю – когда ты голая и подо мной. То, что должны, мы сделали, – напомнил он. – А теперь возьмем то, чего хотим.
Он приник к ней поцелуем, жарким, властным, разжигая в ней желание, как запаляют бикфордов шнур. Она ответила на поцелуй, но не покорно, а с тем же жаром и силой.
В них все еще билась обоюдная магическая энергия, яркая, неукротимая, и каждый был открыт для этой силы. И открыт для другого.
Стремительное скольжение его губ по ее коже сводило Брэнну с ума, пробуждало в ней бурю желаний. От торопливых движений ее собственных ищущих рук буря превратилась в ураган. Они кувыркались по кровати, которая качалась по волнам бескрайнего моря, а внутри у них вздымались волны желания и разбивались, только чтобы подняться вновь в нескончаемом прибое.
Если в этом заключалось его безумие, она приняла его с готовностью и в ответ затопила его своим. Любовь, бескрайняя, беззаветная, охватила и поглотила ее. Здесь, вдали от всего мира, она могла отдаться ей и ни о чем не думать. Здесь, где было место лишь самому подлинному волшебству, она могла отдарить его своей любовью.
Ее тело охватила дрожь, сердце затрепетало. Столько чувств и столько желаний! Из ее горла вырвался крик блаженства и разнесся далеко по синей глади и растаял в вечности.
Обладать ею, всей целиком, там, где им никто не может помешать. Подарить ей сказку, которой она себя лишала, и знать, что она тянется, берет и принимает все, что он к ней испытывает и всегда будет испытывать. Одно это окрыляло его больше любой энергетики, больше любой магии, больше любой тайны.
Слов не требовалось. Все, что она сейчас чувствовала, можно было прочесть в ее глазах. Все, что чувствовал он, как в зеркале отражалось в ней.
