Так как первым я выскочить не успел, то постарался раздвинуть товарищей.
Долго вглядываться и щуриться не пришлось, призраки приближались.
Мне показалось, что они лезут к дому со всех сторон долины. Эти сущности никогда не приходят большими стаями, предпочитая сбиваться в малые группы, числом до пяти, – тактика не изменилась. Я насчитал несколько групп, подходивших с фронта, со стороны дороги, и две группы справа, от реки. А что если ещё и с тыла лезут?
У них нет рук и ног, как это бывает и у меньших размером и, в общем-то, вполне безобидных привидений. Нет головы. Есть силуэт, напоминающий человека в длинном, до пят, сером, чуть светящемся в темноте плаще с капюшоном. Иногда крылья плаща поднимаются, вот и возникает ассоциация с человеческими руками, если же говорить о плечах, то они очень покаты. Чёрт его знает, таковы они есть, или же это поле моделирует образ, подходящий к страхам человеческим… Я никогда не слышал, да и не читал о случаях проникновения призраков внутрь помещений. С другой стороны, а кто расскажет? Лежит себе в пустой избе вымороженный нечистью, а потом полуобъеденный мышами труп, таращится пустыми глазницами в потолок – поди разберись… А шерифы не любят поднимать панику.
Что им нужно от людей? Говорят, что они вынимают души, питаются ими. Не буду это обсуждать, я не поп и не колдун. Тут наука нужна.
За серебристыми, быстро приближающимися со всех сторон силуэтами тянулись космы и вихри какого-то тумана, словно мистический инверсионный след.
– Никуда не пойдёшь! – отрезал Геллерт, крепко держа возничего за плечо и руку.
– Лошади! – истошно орал тот.
– Не отобьёмся, их много!
– Лошади же! – возничий словно не слышал друга.
– Держи, Марк! – воин кинул мне арбалет Гики. Чёрт, да он уже заряжен, никакой техники безопасности!
Три метра – критическое расстояние. В зависимости от силы воздействия призраков предгорий человек обездвиживается, и вывести его из этого состояния очень тяжело, редкая удача… Либо же он сразу испускает дух, оставшись лежать на земле с выпученными от ужаса глазами. В тяжёлых случаях внутри тела мгновенно сворачивается кровь, словно работала СВЧ-печь. Видел я таких.
Тук! Первый посеребрённый болт пошёл в цель, Лана стреляет. Далеко ведь!
Они не ходят, а скользят, как лыжник, толчками.
Светящиеся силуэты наседали. Ненавижу серый цвет!
– За оградой! Боже мой! – воскликнула девушка, и её голос перешел в отчаянный вопль.
Я повернулся и увидел, как первая нечистая троица с пугающей скоростью переплывает через россыпь камней, суля нам испытание, способное, как прикосновение космического холода, выморозить душу любому смельчаку. «На какое-то время они задержатся у лошадей, пока не убьют их всех, – мелькнуло в голове. – Много ли нужно времени?».
Секунды, которые не спасут.
Тук! Хоть одного снял! Пуст арбалет, надо уходить.
– В дом, Лана!
Мы и сами, как призраки, за секунду перелились в помещение, и я сразу, что было мочи притянул расшатанную дверь без замка и запора.
– Лошади! – продолжал стонать возничий, стоя на коленях.
Несчастный стол-путешественник, чуть не подламывая ножки, с противным скрипом быстро двигался к двери.
– Тюки давайте, потяжелей! Поклажу несите! – хрипло крикнул Геллерт, с силой упирая столешницу в полотно двери. Дверь открывается внутрь; если случится затяжной снегопад с метелью, то наружу, когда занесёт, её ни за что не откроешь. А если внутрь, то можно откопаться. Судя по всему, такие стихийные бедствия тут бывают.
Непрошибаемая баррикада возникла уже через минуту.
– За окнами смотреть, всем! – скомандовал я, заряжая арбалет. – Геллерт, держи, у меня пистолеты пустые!
Конечно! Такой шум подняли, такую деятельность бурную развили… Пальба, грохот, мат-перемат… Огонь горит, дым из трубы идёт – да тут вся нечисть северной части Ванкоры могла заинтересоваться! Вроде закупорились.
Обжигающе горячий чай в таких случаях порой лучше крепкого вина.
Так и не сумев успокоиться, Гика приник к окну, высматривая в щели упряжку, он сопел, еле слышно вскрикивал и ругался… У соседнего окна стояла Лана, стараясь пристроить арбалет к самой большой щели. Упрямая девчонка, боевая, хоть в спецназ. Да мы и есть спецназ. Первый спецназ на Ванкоре.
Надев грубые верхонки, в которых часто работал возничий, я взвесил лом. Хлипкий какой-то, больше похож на монтировку, барахло.
– Попробую, – и по привычке потянулся за шляпой.
Не тут-то было! «Охотник за ведьмами» вдруг начал убегать от меня по столу, словно предмет из детского стихотворения про Федорино горе! Шляпа натурально скакала! Сердце ёкнуло.
– Всем снять браслеты! На пол их! – рявкнул я.
– Что. Это. Такое? – раздельно произнесла Лана, сдёргивая амулет.
– Они уходят, хозяин, – неожиданно сказал Гика, спокойно так, без эмоций. – К нам пришёл горный тролль.
Мы молниями бросились к окнам и, согнувшись, начали всматриваться в темноту двора. Ну, не совсем уж и в темноту – вышедшая Луна осветила доступный к наблюдению сектор долины. Призраки убегали, уплывали, ускользали…
– Боги старые и новый! – прошептал потрясённый Геллерт. – Это он!
Если призраки, по большому счёту, не обладали признаками антропоморфности, то явившееся нам чудовище имело их в избытке. Огромная, метров в пятьдесят высотой фигура обезьяны-переростка вошла в Долину Башен. Она светилась, как призраки, правда послабее, но за счёт своего гигантского размера проявлялась во всей красе…
Дождались, чёрт побери!
– Тоже нечисть, – только и сказал я.
Арбалет Ланы упал на пол. Бесполезная игрушка.
– Маменька! – всхлипнула она.
Поначалу тролль шёл медленно, однако, разглядев и пересчитав призраков, принялся охотиться за ними с большой скоростью и ловкостью, передвигаясь большими шагами. Монстр не нагибался, он просто перемещался по долине и давил конкурентов подошвами уродливых ступней…
Кроме индикаторов ничего не дрожало. И звуков посторонних не было.
Геллерт отстранился от окна, то ли молясь, то ли причитая, к чему-то готовясь:
– Подними же меч, воин, отпусти душу, вознеси её загодя… Возгласи боевой клич фрилан, и пусть все наши пророки запоют со мной воинственную песнь… И пусть, и пусть… Месть моих верных друзей проложит мне путь к высотам, а прошлые победы украсят на суде Ванка… Ничего не бойся, ты всё равно умрёшь.
– Не дури, Геллерт Де Вельд! – строго предупредил я, выпрямляясь и укладывая руку на эфес. – Ты не выйдешь в эти двери!
Он отрешённо посмотрел на меня, на друзей, вздрогнул всем телом и сказал:
